Работал я когда-то на одном известном телеканале. Не суть каком, все его знают. Как и в любом другом месте, где рождаются новости, времени не хватало ни на что. Гонка за эксклюзивом и все с пометкой «молния». Быстрее-быстрее, чтобы быть первыми. Поэтому и информация в новостных редакция доносится сухо, быстро и четко. С годами, в моменты цейтнота и горящего дедлайна, мозг умудряется воспринимать и расшифровывать не только крики начальства, выстроенные иногда в нормальные, иногда в нелитературные выражения, а даже наборы междометий.
Ну вроде, как на стройке или в армии, подчиненный всегда поймет, что от него хотят даже если в предложении начальства из десяти слов восемь непечатные. Фишка в том, что мозг начинает работать по-особому. Не успел начальник сказать и половины задуманного, а ты уже не просто понял, а уже делаешь вид, что выполняешь.
В общем, помимо седых волос, изнасилованной нервной системы и гастрита, в новостях можно получить уникальный навык – в экстренных ситуациях мгновенно вникать в суть происходящего.
Но у этой, почти телепатической способности есть один значительный минус. Из-за него можно попасть в крайне нелепую или даже неприятную историю. Когда твой мозг усиленно играет в угадайку, он, видимо, мобилизует всю внутреннюю энергию. Ты думаешь, но уже не четко слышишь, что тебе говорят дальше. А вот реакция на изменение чего-либо вокруг – мгновенная.
Но головной мозг схватывает на лету и с полуслова, не только в моменты «подкравшегося цугундера», но и в обычной жизни. И это приводит иногда к нелепым ситуациям.
Стандартный рабочий день. Редакция. Рутина. Что-то надо было, то ли озвучить, то ли звук подложить, то ли дорожку почистить. Не суть. Работа не бей лежачего, и доверили ее мне, как первому подвернувшемуся под руку.
Я сходил к «звукачу» в тон-ателье. Это такая изолированная комната, где корреспонденты начитывают тексты своих сюжетов, и вообще происходит вся работа со звуком. «Звукача» звали условно Маша, не в этом суть. Все обсудили, все хорошо. Вышел. Через какое-то время меня поймал взглядом один из бесчисленных начальников и задал резонный вопрос.
- Что Маша сказала, когда готово будет?
Я уже забыл и про Машу, и про задание, которое мне поручили, и про все вокруг. Мозг начал усиленно схватывать, что от него хотят, но через две доли секунды, что прошли после спича начальника, так и не понял вопроса. Разгребать сложившуюся ситуацию и спасать тело от надвигающихся неприятностей, как водится, взялся язык.
- Какая Маша?
При этом, для смягчения последствий, желательно сделать искренне удивленной лицо. Что в общем-то у меня и получилось без особых на то затрат. Но пока, язык выдавал в воздух два этих нехитрых слова, я понял, что хочет начальник. Но назад, как говорится не вернешь.
- Маша, эстонка.
Не каждый день узнаешь, что твой коллега эстонка. Я пришел в легкий ступор. Не, по мне так разницы нет, будь она хоть зимбабвийка, хоть новозеландка, просто я слышал об этом впервые и поэтому удивился. Работаешь-работаешь с человеком, а потом бац, а он эстонка. Переборов легкую заминку, я ответил.
- Уже все готово
И начальник растворился в недрах редакции как в небытии.
Следующие несколько месяцев заходя к Маше, я представлял себе высоченные шпили старого города в Таллине. Еще перед глазами маячили: глинтвейн, жареные на огне колбаски и тушеная капуста, которыми я так прекрасно угощался в столице Эстонии пару лет назад.
Прошло несколько месяцев. Я, начитав очередной сюжет, повесил наушники на стойку, вышел в коридор и направился бездельничать. Тут меня кто-то остановил.
- Леха, ты из тонки?
- Да
- Там Маша?
- Да
Блиц опрос был закончен, собеседник испарился, а я остался стоять в коридоре.
Что? Маша из тонки??? МАША ИЗ ТОНКИ?! Так Маша то не ЭСТОНКА, а ИЗ ТОНКИ!!! Вот так я потерял знакомую эстонку. Впредь, заходя в тон-ателье, мне больше не мерещились глинтвейн и колбаски. Можно было сосредоточиться на работе.
Фото: ocekovbasa.com.ua