Француз исчез в год репрессий.
Эпоха Сталина в СССР – про социалистический тимбилдинг в одной империи, пусть поэтапно. Красные всего света торопились на дело: чехословаки – строить станции в Средней Азии, испанцы – туда же, другие – развивать науку, а кто-то ехал в Союз играть в футбол.
Их было двое. Иностранцы Жюль Лимбек и Антонин Фивебр уже тренировали на Западе и даже добивались неких успехов. В 1936-м, когда готовили первый чемпионат СССР, мужчины попрощались с родственниками и двинули в Запорожье на профессиональный обмен опытом. При каких обстоятельствах складывалось их стойкое мировоззрение, неизвестно. Были ли они вообще марксистами, непонятно, но скорее всего да. Кто по национальности Жюль Лимбек (при рождении – Дьюла), не знал даже господь.
Известно лишь, что задокументировался в Трансильвании, которая в начале века считалась не румынской, а венгерской, которая, в свою очередь, входила в Австро-Венгерскую монархию. После распада непонятного государства мужчина рассыпал мешочек грошей на кассе и попросил до Будапешта. Там играл за местные клубы, потом его, скорее всего, как репатрианта отозвали в Бельгию, где он вспомнил французский и полюбился публике. Последний рывок Лимбек совершил в футболке «Аустрии», после чего сразу отплыл в Стамбул и принял «Галатасарай» в качестве тренера. Турки тоже оценили: он сходу поднял кубок города и облапошил «Фенер» и «Бешикташ» со статистикой 13 побед в 14 играх.
При Ататюрке, когда церковь отделилась от государства, а все вокруг вдруг стали светскими, Жюль застал реформы и вместе с другими иностранцами отвечал за европеизацию. Через год его уже завлекла Франция: он принял гражданство, новое имя и возглавил «Атлетик клуб Амьен», с которым кое-как шевелился во второй лиге. В 1937-м клубная история «Амьена» остановилась, но без Лимбека: он-то уже махнул в Союз.
Здесь его методику признали отмороженной: тренировки начинались с марша под патриотические композиции – так, как он говорил, сплачивался коллектив. Далее эти зомби порхали на стадион, где оттачивали гимнастические навыки, легкую атлетику, прыжки, и только потом – изможденные – получали мяч. Принцип шестидневочки: пять рабочих, один выходной. Тяжко.
Жюль Лимбек остался по просьбе комитетов с красными флагами на крыше и возглавил днепропетровскую «Сталь», чехословака Фивебра командировали в Москву – «Спартак» нуждался. Сохранились записки спортивных обозревателей, в том числе москвича Константина Есенина, сына поэта Сергея Есенина: удачными тренеров-иностранцев не запомнили точно.
Чехословак оттарабанил в Союзе до 1938-го, вернулся на родину и под сливовицу спокойно скончался в своем кресле, когда Брежнев уже запустил «Жигули» 2106 на рынок. Лимбек работал до 1937-го. Потом сводки обрываются, и в этом вся загадка.
На сегодня это реальная тайна: что случилось с Жюлем Лимбеком? Нельзя подтвердить, что бедняка расстреляли или потрепали в лагере – как и то, что француз прожил еще хоть один день после увольнения из «Локомотива». Как-будто исчез.
До «Локо» он поработал в Грузии, куда сквозь леса и кавказские горы добирался после провала на Украине. Начал с профессиональной семинарии, выпустил с дипломами два десятка специалистов. Грузия напоминала ему южную Францию, и Жюли согласился на предложение местного «Динамо», которое осенью дебютировало в высшей лиге. «Команда сильная, но ей необходима серьезная тренировка и перестройка тактики игры. Я начал проводить с командой систематическую тренировку по моей системе. Команда тренируется как с мячом, так и по легкой атлетике. Мы будем тренироваться, невзирая ни на какую погоду, ибо нельзя допустить, чтобы успех команды зависел от погоды. Они могут и будут играть лучше», – комментировал француз ситуацию газете «Вечерний Тбилиси».
Летом он повез банду в Сухуми и провел недельный тренировочный сбор. Радиокомментатор того времени Вадим Синявский подготовил заметку в «Красный спорт»: «Много внимания уделяет Лимбек и тактике игры. Он придерживается так называемой австрийской системы – «облегченное дубль-вэ». Она отличается от английского «дубль-вэ» тем, что инсайды оттягиваются назад не на 12-15 метров, а на 5-6, и центр полузащиты не уподобляется третьему защитнику».
С новой схемой грузины финишировали третьими, а в финале первого Кубка страны символично пострадали от «Локомотива», который в 1936-м было не остановить: их форвард Виктор Лавров забивал в каждом матче Кубка – кажется, 13 голов (просто не все авторы известны). В финале он оформил 1+1, получил травму и покинул газон на носилках.
Путь «Динамо» попроще, хотя в четвертьфинале они спустили тренируемый чехословаком «Спартак» на землю. У Берии так взыграла душа, что лично позвонил французу и выписал ему и заодно игрокам премию. Вот некоторые из той команды: вратарь Дорохов (служащий); защита – капитан команды комсомолец Шавгулидзе (служащий) и комсомолец-аспирант Николайшвили; полузащита – шофер Аникин и комсомолец-студент Джорбенадзе; нападение – Панин (служащий), работник милиции комсомолец Бердзенишвили, студент Пайчадзе, Асламазов (служащий) и инженер Сомов.
Зимой Жюля зачем-то уволили. Почему – две версии.
Первая – суперстар Борис Пайчадзе и остальные упросили руководство сместить месье. Сложные тренировки, нагрузки, а команда сама знает, как и во что ей играть.
Вторая – грузинская версия – тоталитарный алкоголизм. Жюли сняли из-за пьянства футболистов, которое он сам же и развел. Привезенный из винной Европы метод предусматривал распитие напитка после каждой ожесточенной тренировки – что динамовцы и проделывали в компании тренера. Грузинские игроки, как и любые нормальные грузины, не останавливались на одном бокале – их душа разворачивалась и требовала продолжения. Тренер пытался исправить, но не смог – и уехал в Москву.
В «Локо» результаты по сравнению с прошлым сезоном ухудшились – не четвертое место, а шестое из девяти команд, а в Кубке дошли до полуфинала. Пиком стал проигрыш сборной басков 1:5, которым москвичи слили еще в первом тайме.
Игра несла исторический характер. Проблема: советские команды в изоляции. На товарищеские встречи с ними соглашались лишь пролетарские полулюбительские клубы из таких нестабильных стран, как Чехословакия и Турция. Зарубиться со сборной Басконии (а по сути – со сборной Испании, где большинство игроков баски) – тот шанс, за который не жалко заплатить 100 тысяч франков на помощь пострадавшим от режима Франко.
Специально созданная футбольная команда Страны Басков уплыла в мировое турне, чтобы повлиять на мнения (получить международную солидарность, особенно в коммунистическом блоке, так как к власти басков тогда пришли коммунисты) и заодно подзаработать – за французами и чехословаками стояла Русь. Встречали басков на Белорусском вокзале. На перроне сотни столичных физкультурников, преподносят цветы. Едва игроков разместили в гостиницу, нагрянула «Комсомольская правда». Баски, конечно, поблагодарили за помощь, которую советские крестьяне оказали женщинам и детям в революционной Испании. В тот же день осмотрели стадион «Динамо», вечером – «Лебединое озеро».
Для «Локомотива» это первый международный матч в истории. Ажиотаж на один миллион заявок. Погода ясная, +29, 19:00 вечера, довоенная пресса насчитала на стадионе 90 тысяч болельщиков. «Локомотив» – в красных футболках с белой вертикальной линией (в точно таких же, как в прошлом сезоне с «Томью»), баски – в специально сшитых для них светло-зеленых майках. «Надеюсь, встреча будет интересной», – коротко заявил Лимбек на предматчевой пресс-конференции.
Почему высказался так осторожно, есть логичное объяснение: за событиями следил и Кремль, проиграть – ну никак, а в испанской сборной – быки, о которых слухи ходили, как те британцев хлопнули в 1929-м (до них не удалось никому в Европе), а в 1934-м выбрались на ЧМ. Одни звезды. Вот состав на программке того времени:
Вратарь – Грегорио Бласко («Атлетик» Бильбао), шофер, играл за сборную Испании (такая пометка был почти после каждой фамилии). Правый защитник – Педру Адресу («Барселона»), учитель начальных классов. И пошло-поехало: Серафин Аэдо – лудильщик, Леонардо Силуаррен – мясник, Гильермо Горостиса – аптекарь. Великого Исидру Лангара, одного из грознейших нападающих мира, записали механиком.
Случился 1:5.
На француза обрушились собственные парни – нападающий Василий Сердюков и, кстати, Валентин Гранаткин – известный в будущем спортивный чиновник: «Жюль Лимбек, считавшийся знатоком европейского футбола, по каким-то соображениям не рассказал нам о манере действий соперников. Баски играли по неизвестной нам тогда форме «дубль-вэ», мы были застигнуты врасплох. В первые полчаса, пока мы разбирались, что к чему, они забили четыре гола. Второй тайм отыграли более-менее на равных».
После этого Жюль Лимбек исчез. Ни документов, ни фактов о его дальнейшем существовании нет. Шел репрессивный 1937-й год.