Крутой российский адвокат — о том, как защищал Филиппа Киркорова и экс-зятя Аллы Пугачевой...
«К ДЕЙСТВУЮЩЕМУ АДВОКАТУ ЧАСТО ПРИХОДЯТ, КРОМЕ КЛИЕНТОВ, ДУРАКИ»
— Александр Андреевич, недавно на нашей интернет-конференции был правозащитник Павел Чиков. И он сказал буквально следующее: «Правосудия в России де-факто нет, профессия адвоката умирает». Он, конечно, имел в виду, грубо говоря, что в России победило телефонное право. Вы можете с этим согласиться?
— Думаю, что ему, наверное, просто не повезло в жизни, потому что трудно себе представить, что по всей России работает телефонное право. Если оно у нас где-то и существует, то до сегодняшнего дня я с ним не сталкивался. И объясню вам, почему. Дело в том, что ко мне как к действующему адвокату часто приходят, кроме клиентов, дураки. Они хотят решить проблему в суде, а не задействовать орган тела, который должен работать и думать. Приходят и говорят: «А меня ничего не интересует, я проиграл первую инстанцию, вторую, мне надо решить проблему, и у меня есть чемодан (сумка, мешок) с деньгами». Я всегда отвечаю: «Это не ко мне». Не ко мне, потому что есть профессия брокеров, которые могут это решать за деньги по телефону. Но это не для меня, это точно. Но что происходит дальше, и все чаще и чаще? Эти люди, походив по стране со своим чемоданом, возвращаются ко мне и говорят: «Мы все поняли... Все-таки напишите жалобу».
Я вам расскажу, что столкнулся с еще одной ситуацией, которая меня приятно удивила. В городе Екатеринбурге произошло очень знаковое преступление. Муж одной звезды екатеринбургской, манекенщицы, был обвинен в том, что он ее убил. Тогда весь Екатеринбург стоял на ушах. Сначала мужа оправдали, а потом, как мне кажется, я со свечкой там не стоял, сработало то самое телефонное право, и мужа засудили. Его близкие обратились ко мне. После этого мне стали звонить очень серьезные люди (раньше говорили — авторитетные, сейчас — серьезные) из Екатеринбурга и говорить: «Вы ничего не сможете сделать, даже не беритесь!» Я написал жалобу, творчески написал, она оказалась очень хорошей. Но на первую жалобу в Екатеринбурге меня отфутболили. Сказали: «Вас ведь предупреждали». Дальше я написал в Верховный суд России, и вдруг Верховный суд дело вернул. Это несмотря на то, что Екатеринбург — важный город, и события, которые там произошли, были, наверное, социально значимыми. Вот сейчас посмотрим, как будут разворачиваться события дальше. Просто когда это попадает к людям, слава Богу, что такие есть, которые начинают думать, то никакое телефонное право действовать не может.
«МОЛОДЫЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ РОДИЛИСЬ С СЕРЕБРЯНОЙ ЛОЖКОЙ ВО РТУ, СЧИТАЮТ, ЧТО ИМ МОЖНО ВСЕ»
— Тогда по поводу конкретного случая, касающегося сына топ-менеджера «Лукойла». По вашему мнению, есть ли перспектива у подобных дел, связанных с так называемой золотой молодежью?
— Прежде всего неэтично говорить о чужих делах, это здорово карается в адвокатском сообществе. Серьезные адвокаты — это люди, которые ценят свое слово. А мы все ответственны только за собственные слова и поступки и не имеем права говорить о чужих делах, потому что ты же их не знаешь на самом-то деле.
Теперь что касается золотой молодежи. Она была во все времена, она была во всех странах и в эпоху развития всех цивилизаций. Искоренить ее очень сложно, практически невозможно. Она была и в Советском Союзе, и до революции. Молодые люди, которые родились с серебряной ложкой во рту, считают: то, что им подарила судьба, они могут использовать, как хотят, чего на самом деле не должно быть. Раньше они ездили на лошадях и избивали по дороге людей, сегодня ездят на гоночных машинах по Москве. Говорить об этом можно сколько угодно, но я не вижу, как это явление искоренить, это не удалось до сегодняшнего дня никому.
— Чем грозит уже сложившаяся в подобных ситуациях тенденция отделаться штрафом для нынешнего политического строя и общества в целом? Что будет, если спускать с рук?
— Если человек виноват, то спускать нельзя. Закон должен быть один для всех. Например, с подобным я столкнулся в деле, в котором представлял интересы потерпевшего — это был несчастный француз. Он взял такси и совершенно спокойно ехал по Москве, а в их машину влетел Ferrari на полной скорости. Это было несколько месяцев назад в столице. Француз довольно здорово пострадал, лежал в больнице... И ничего не удалось погасить никому. Какая бы крутая ни была золотая молодежь, но наказание должно быть.
— А вы бы взялись защищать, допустим, сына этого топ-менеджера «Лукойла», если бы к вам обратились?
— Вы подняли уж очень философский вопрос... Если человека обвиняют, должен ли кто-то его защищать или нет? Я считаю, что да. Я считаю, что любой преступник имеет право на защиту. Что касается меня, взялся бы я или нет? Не знаю. Но я точно знаю, что существует ряд дел, за которые я никогда не возьмусь. Я никогда не возьмусь работать в деле, связанном с педофилией: я очень люблю детей, и даже если человек не виноват, то просто не хочу вмешиваться в эту историю. Меня никогда не интересовали дела, связанные с наркотиками и с убийствами, хотя мои коллеги блестяще работают. Но как-то так сложилось, что мне скучно ходить по тюрьмам. Я предпочитаю разговаривать с клиентом, когда он на свободе. А вот ходить и ждать в тюрьме — нет.
«КО МНЕ ПОДОШЕЛ ИЗВЕСТНЫЙ В МОСКВЕ ЧЕЛОВЕК, ПРИСТАВИЛ К ГОЛОВЕ ПИСТОЛЕТ И СКАЗАЛ: «САШ, НА ТЕБЯ РАЗМЕЩЕН ЗАКАЗ»
— У вас очень непростая работа. Вам часто угрожают?
— Был случай, когда около 9 часов вечера в одном известнейшем московском ресторане ко мне очень известный человек в Москве подошел, вынул пистолет, приставил к голове, и сказал: «Саш, на тебя размещен заказ». Я с ним в хороших отношениях был. Я тогда воевал против «Юкоса», это была известная история, несколько трупов там было, совершенно ужасно. И он сказал: «Ты им так надоел, Саш. Я должен тебя предупредить». И ничего. А как? Если ты один раз испугаешься, ты должен уходить из профессии. Там была долгая история. Меня хотели даже арестовать, серьезная организация была против меня.
— Наши читатели знают, что вы в 2013 году открыли филиал в Лондоне. Кто там к вам чаще обращается: наши соотечественники или иностранцы? Каких дел больше: деловых или бытовых?
— 99 процентов клиентов — это наши люди. 40 процентов обращений — это наши соотечественники, которые живут в Лондоне. 60 процентов — это граждане России, которые живут в России и у которых какие-то дела в Лондоне. Иностранцев, если можно сказать в Лондоне об иностранцах, нет, но когда у них возникают проблемы в России, то они приходят консультироваться. Много обращений от коллег, которые хотят понять, как устроено русское право и все такое прочее. Мы сознательно шли на то, чтобы работать с россиянами.
— Может ли адвокат переиграть судью?
— Что значит «переиграть»? Как устроен процесс? Судья, у него на столе лежит закон, справа — одна сторона, слева — другая. Это могут быть прокурор и адвокат, это могут быть два адвоката. И та, и другая сторона читают то, что написано в законе, одни и те же слова, только они читают с разным акцентом, с разными интонациями. Судья должен понять, ему ближе этот акцент или тот, и отдать предпочтение тому или другому. Поэтому переиграть судью невозможно. Можно сделать так, чтобы он тебя услышал, понял и оценил, а переиграть — нет.
— Вы часто защищали представителей шоу-бизнеса, и не всегда это были люди с легким характером. Например, Филипп Киркоров отличается тяжелым характером. Бывали ли какие-то сложности в работе с представителями шоу-бизнеса?
— Я никогда не делил людей по такому признаку: вот это шоу-бизнес, это бизнесмены, это беременные женщины... Другое дело, что профессия может накладывать отпечаток. Мы ехали с Филиппом Бедросовичем, и на машину кидались его фанатки, даже подбирали окурки... Такое, безусловно, накладывает отпечаток и на поведение самого человека, на его окружение. Вот на это стоит обращать внимание. Но когда ты остаешься с ним один на один, когда ты должен его понять, дать совет, предложить свою тактику и стратегию, рассказать, что все очень плохо или, наоборот, что виден свет в конце туннеля, то это такой же человек, как и любой другой. А когда все это заканчивается и ты выходишь в свете вспышек фотоаппаратов и сумасшедшие вокруг кидаются — это совсем другое.
— Вам нравятся такие моменты?
— Это часть профессии, ты должен с этим жить. Вот было такое дело Байсарова — Орбакайте несколько лет назад...
— Вы ведь представляли Байсарова? В той истории вы не испытывали прессинг? Ведь, с одной стороны, Руслан Байсаров — очень известный бизнесмен, а с другой — была Кристина Орбакайте и ее мама, которые тоже могли оказать давление на вас и на вашего клиента.
— Это был сумасшедший челлендж! И все это продолжалось два с половиной месяца. Россия тогда не была сильно чем-то занята, и вдруг мы подкинули такую интересную тему. Когда мы начинали, то по соцопросам за Байсарова выступали 8 процентов населения и 92 процента — за Кристину Орбакайте. А когда мы заканчивали процесс, то 64 процента были за нас, 36 — за них, понимаете? И ведь это надо было все перевернуть. Непростая была работа. Но челлендж — это здорово, что-то должно внутри гулять.
— Как вы перевернули ситуацию? Привлекли журналистов в свою оборону?
— Была знаменитая пресс-конференция, на которую мы с Русланом привели его сына Дени, а та сторона от безысходности начала уверять, что он зомбирован. А он веселый парень — сидел, прекрасно разговаривал. Мне было интересно наблюдать реакцию другой стороны, они начали делать ошибку за ошибкой, которые надо было использовать. Это вообще отдельная тема — кто такой адвокат и как он работает. Я, например, считаю, что одно из главных условий работы успешного адвоката — умение использовать чужие ошибки. Почти никто этого не делает, но так надо, так правильно. Противник обязательно допустит какую-нибудь глупость, какие-то ошибки. Ты же должен как-то спровоцировать их...
