О воспитании говорят, пишут, слушают и читают по той простой причине, что в результате полного отрыва от первобытной реальности, люди утратили незамутнённое первозданное чутьё, которое подсказывало им необходимые действия, слова́ и поступки во всех делах и служениях. У цивилизованного человека это чутьё почти напрочь отсутствует, потому что в результате непостижимых политических катаклизмов, глобальных преобразований в обществах, капитализации и конвееризации жизни у людей отмирают природные инстинкты, чутьё и проницательность не востребуются тем образом жизни, который они ведут, а точнее в который их уже давно и окончательно втянули. Поэтому, когда перед человеком встаёт вопрос о том, чтό ему делать с ребёнком, чтό дать ребёнку, кáк ему дать, сколько, когда и где, он теряется, он не знает, не представляет, с чего начать, кáк продолжать, че́м закончить. Воспитание, таким образом, оказывается чем-то стихийным, непредсказуемым, непредвиденным, незапланированным, подверженным воле случая, обстоятельств, настроений, в то время как воспитание имеет целью передать маленькому человеку тот опыт и тот дух, который имеешь сам, то есть передать ему, в конце концов, самого себя, чтобы он стал твоим подобием, ибо никто заранее не согласится видеть в своём чаде чужое, а тем более враждебное существо.
По этой причине вопрос воспитания упирается в то, чьим подобием являешься ты сам и нравиться ли тебе твоя уподоблённость тому, на кого ты похож, чтобы предлагать её в качестве образца другому — новому человеку. Одним словом, воспитание начинается с самовоспитания, а точнее с перевоспитания, потому что редко кто доволен тем воспитанием, какое он получил.
Ведь для того, чтобы уверенно требовать от другого человека того, чему́ следуешь сам, нужно не сомневаться в том, чему́ следуешь, то есть не сомневаться в том, что следуешь чему-то правильному, незыблемому, несомненному, общеблагому и вечно важному. Иначе, будучи подверженным природному, автоматическому инстинкту воспитания, будешь втискивать в ребёнка то, чéм уже наполнен, независимо от полезности или вредности твоего содержимого, и не делать этого уже не сможешь, потому что закон жизни требует только неизбежной передачи себя существу нового поколения. И когда ребёнок уже на руках, а не только в мечтах, ничего не остаётся делать как только передавать ему самого себя таким, каков ты есть. Закон передачи действует автоматически, независимо от того, чéм мы наполнены.
Поэтому, если кому-то Бог даёт возможность опомниться и воздержаться от поспешного, себялюбивого, эгоистического брака, то Он даёт эту возможность только для того, чтобы до рождения ребёнка можно было преобразить, очистить, обновить, возвысить своё существо, дабы дух, которым мы наполнимся в результате этого очищения, было не стыдно, не противно, не мучительно и не вредно переливать в душу другого существа.
Поэтому всё это говорится только для того человека, который, с одной стороны, не придумывает, не сочиняет себе требований и вопросов, а с другой стороны, если слышит требования и вопросы о ребёнке и браке, не может от них отвернуться и не отвечать на них живыми и самоотверженными поступками, а значит не может не обращаться к Богу и не умолять Его избавить его от наглого напора половой похоти и от желания душевно-плотской любви до той поры, когда он будет полностью очищен от иллюзий цивилизованного себялюбия, во всём подчинён Богу и абсолютно уверен в том, что готов быть мужем, отцом, опорой, защитой, надеждой и смыслом новой семьи.
Только тот, кто с помощью Божией сделал себя таким, каким его хочет видеть Бог, кто стал доволен собой в самом высоком и смиренном смысле слова, только тот имеет право передавать себя новым поколениям.
Так что воспитание новой жизни начинается с перевоспитания старой. Ведь каждый молодой человек, каким бы молодым и цветущим он ни выглядел, стар так же, как стар весь этот себялюбивый, грязный, прогнивший, трусливый и лицемерный мир. Только тот, кто тянется к Вечности, постепенно становится вечно юным, смелым, чистым и молодым, как Она.
Будучи наполнен пороками и изъянами, а тем более болезнями и уродствами воспитания, ведя себя как попало и позволяя себе говорить и делать чтó угодно, испорченный человек, вступив в брак, тем не менее, будет требовать от своего ребёнка совершенно иного поведения, чем то, какому подвержен сам, потому что каждый знает, чтó хорошо и чтó плохо, и никто, спокойно причиняя страдания другим, не хочет спокойно страдать от чужого поведения.
Вот здесь и наступают кошмары, когда от ребёнка начинают требовать поведения, которого не имеют сами, которое в него не сеяли, за которым не ухаживали, которое не защищали, не оберегали и не одобряли искренно и горячо. В каждом сидит и действует или пытается действовать этот отвратительный принцип: «Дай мне то, чего я тебе не давал, делай хорошо, несмотря на то, что я делаю плохо». Не бороться с этой гнусной манерой — значит никогда не возвыситься до истинной судьбы.
Большинство людей не хотят следить за собой, не видят себя со стороны, и потому им удивительно, когда кто-то по отношению к ним поступает так, как они поступают по отношению к другим. Не видя тех мучений, какие они причиняют окружающим, они уже издалека видят мучения, которые окружающие могут причинить им.
Такое поведение является недопустимым для того, кто хочет без стыда смотреть в глаза своим детям.
Поэтому, до тех пор, пока с помощью Божией ты не сделаешь себя таким, каким бы тебя было бы приятно и полезно видеть людям и каким ты сам хотел бы видеть себя, пока ты не приложишь всех усилий, на какие только способен ради достижения этой цели, ни о каком рождении детей не допускай даже мысли.
Жизнь нового тела нужно принимать из утробы матери чистыми руками, вымытыми такой жидкостью, которая полностью уничтожает невидимые болезнетворные организмы на коже. К жизни новой души нужно прикасаться чистой душой, омытой горькими слезами раскаяния и очищенной огнём ярой ненависти к своему прошлому поведению и образу жизни.