Книга разворачивается как мемуары офицера СС Максимилиана Ауэ, доктора права, гомосексуалиста (в Рейхе это преступление), специалиста по организации уничтожения евреев, цыган и прочих асоциальных элементов. Действие происходит во Львове, Харькове, Ялте, Пятигорске, Кракове, Берлине, Париже…
Эо одна из самых страшных книг, которые мне встречались. После нее любая "дарк-фэнтези" выглядит детской сказкой на ночь. Спокойный, почти документальный, деловитый, педантичный, истинно немецкий стиль изложения тому не помеха. И, пожалуй, страшнее всего не каннибализм в сталинградском котле, а семейные вечера у небезызвестного оберштурмбанфюрера Эйхмана, когда Эйхман после трудового дня, посвященного «окончательному решению еврейского вопроса», играет для гостей вторую скрипку в произведениях Брамса.
Роман Джонатана Литтела «Благоволительницы» корнями уходит в древнегреческую трагедию, и даже понятно, в какую. Благоволительницы – мстительные Эринии, они же Эвмениды. Главный герой, офицер СС – преследуемый ими Орест. Его благоговение перед Агамемноном, отцом-героем, сгинувшим на войне – и позднейшее выяснение истинного поведения отца на фронте. Его конфликт с матерью-Клитемнестрой и ее любовником Эгисфом. Его тесная связь с сестрой Электрой. Его гомосексуальность: у Ореста, как мы помним, был верный друг Пилад, которого мы тоже встретим в романе. Скитания, преступления, безумие. Героя, как и Ореста, неотступно преследуют двое полицейских комиссаров, помешанных на правосудии. И так далее, во многих связях и параллелях. При этом структура романа аналогична сюитам Рамо, любимого композитора главного героя.
Эстетика отвратительного. Бюрократия отвратительного. Две стороны одной ужасной медали: «расовой теории» нацизма.
Роман помимо ярких эмоций заставил меня крепко задуматься. О причинах и следствиях, истоках и финалах, параллелях и обобщениях, мотивах и побуждениях. Связь Второй мировой и Троянской войн из мифологического прошлого тянется в день сегодняшний, отравляя его. Но во избежание политдискуссий, которые нынче тоже отвратительны, но в отличие от «Благоволительниц» ни разу не эстетичны, Шахерезада прекращает дозволенные речи.