На исходе ночи раздался пронзительный звонок. Сонно пошарив рукой, Царюк поднял телефонную трубку.
— Зеноныч! Срочно в райком! — услыхал встревоженный голос секретаря райкома партии.
Сон как рукой сняло. Быстро собравшись, поспешил в райком партии. В кабинет первого секретаря входили партийные и советские работники, хозяйственники.
— Все в сборе? — Секретарь привычным взглядом окинул приглашенных. — Садитесь. Звонили из обкома, без обиняков начал он.— Барановичи бомбили немцы. Город горит. Есть жертвы.
Ошеломленные страшной новостью, все молчали. Что это? Провокация? Пограничный конфликт?
— Нет, браточки мои, то не провокация и не конфликт, — негромко, будто рассуждая вслух, заговорил Царюк. — То, чует мое сердце, война!
Вот что написал Царюк в автобиографии о начале войны: «22 июня 1941 года в пять часов утра услышал первые известия о вероломном нападении немцев на Советский Союз. Организовывал партийно-советский актив на борьбу с врагом». Скупые строки. А сколько за ними тревожных дней и бессонных ночей! Из коммунистов и комсомольцев, рабочих и служащих, колхозников Царюк создавал в районе истребительные батальоны: бойцы охраняли мосты через Неман, железнодорожную станцию, почту, промышленные предприятия, вылавливали шпионов и диверсантов, заброшенных в советский тыл. Началась эвакуация предприятий, учреждений, населения. На восток угоняли скот. Потянулись беженцы. Шли части Красной Армии. В эти дни Царюка, видели в самых отдаленных уголках Столбцовщины, в колхозах и МТС, на предприятиях и в воинских частях...
Военные дороги привели Царюка на Тамбовщину, где принимали эвакуированных из Барановичской области. Владимира Зеноновича назначили исполняющим обязанности директора Большелиповицкой МТС. Между неотложными делами и забитыми нет-нет да и мелькала тревожная мысль о семье.
В середине июня старший сын Шура уехал в Минск поступать в военное училище, да помешала война, и он вернулся домой. Когда началась эвакуация на Столбцов, Владимир Зенонович отправил мать, Елену Леонтьевну, Шуру, Людмилу и Виктора вместе со всеми на восток. Однако среди эвакуированных на Тамбовщину их не было. Никто из беженцев ничего не слышал о них. Где они? Успели ли уехать? Вдруг остались?..
Поздно вечером Царюк возвращался в свой директорский кабинет, служивший ему одновременно и жильем, включал радио и устало валился на железную солдатскую койку. Стиснув зубы, слушал сводки Совинформбюро. А они день ото дня становились все более тревожными. Несмотря на огромные потери, гитлеровцы рвались к Москве и Ленинграду.
Вместе с тем в сводках сообщалось: на временно оккупированной территории, в том числе и в Белоруссии, разгорается пламя народной войны, организуются партизанские отряды, подпольные группы. Своими боевыми действиями патриоты активно помогают Красной Армии. Чутье старого подпольщика подсказывало: его место там, во вражеском тылу. Позже Владимир Зенонович писал: «Слушая призыв товарища Сталина по радио 3 июля 1941 года, я решил, что именно в тылу врага, в знакомой мне местности в Белоруссии, я смогу под руководством большевистской партии выполнить свой долг советского человека, патриота, коммуниста».
Письмо за письмом посылал Царюк в ЦК КП(б) Б, просил направить его за линию фронта. Но проходили дни, недели — ответа не было. Однако о нем не забыли.
На стол первого секретаря ЦК КП(б)Б П. К. Понамаренко легла докладная: «Считаем необходимым привлечь к работе в отделе и в тылу немецко-фашистской армии следующих товарищей, хорошо знающих работу в западных областях Белоруссии...» Далее шли фамилии тех, кого предполагалось послать за линию фронта. Среди них В. Самутин, В. Хоружая, Д. Данишевский и другие испытанные бойцы партии. О В. 3. Царюке в докладной было сказано так: « Царюк В. принят в члены ВКП(б), но... не успел получить партбилет. Депутат Верховного Совета БССР, бывший председатель Столбцовского райисполкома, просидел 13 лет в тюрьме. Хорошо знает условия подпольной работы, особенно на селе. Можно направить в Вилейскую область...
Притыцкий. Зимянин».
М. В. Зимянин и С. О. Притыцкий, работавшие секретарями ЦК комсомола республики, занимались подготовкой и отправкой во вражеский тыл организаторов подполья и партизанской борьбы. Ознакомившись с их докладной, П. К. Пономаренко распорядился вызвать Царюка в ЦК КП(б)Б. В Тамбов полетела правительственная телеграмма. В конце января 1942 года Владимир Зенонович выехал в Москву.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!