(лирическая предыстория одного матча)
В силу возраста я почти не помню Чемпионства 1979 года – но зато уж очень хорошо помню «Золотой» сезон-87. И вот даже если спросить, когда дольше ждал чемпионства, 16 лет или тогда – пожалуй, все-таки тогда. Потому что 16 лет – это 16 лет, а тогда – это ВСЮ СОЗНАТЕЛЬНУЮ ЖИЗНЬ!
В общем, случайте лирическую предысторию игры, после которой я уже почти поверил, что вот да – СПАРТАК-ЧЕМПИОН!
(Олег Юрьевич, если кто вдруг не догадается сразу – это школьный дружбан, - прим.авт.)
"Золото"
Если спросить сакраментальное «Ну, ты, конечно, помнишь, как все это начиналось…» — я отвечу честно: «Ну конечно же помню! Я же докладывал… Я сижу у бабушки, у старенького черно-белого телевизора, и ”Спартак” проигрывает в хоккей Динамо, один–четыре, и время еще есть, но вот выход два в одного, и вратарь Новиков в отчаянном шпагате бросается из угла в угол, но тщетно, сетка за его спиной взлетает вверх, это гол, и я сжимаю кулаки в бессильной зло…»
Нет, нет, это-то понятно. То есть понятно, что интегрально все началось именно тогда. А конкретно сезон, ставший в итоге «золотым», твое, так сказать, личное первое чемпионство, чтобы не только на заборе и в спорах до хрипоты с неверными оппонентами?.. Ну конечно! Конечно, и это! Разве можно такое забыть! Восемь из четырнадцати лет ожидания, это больше, чем полжизни, да даже нет, это целая жизнь, ведь это, собственно, жизнь и есть!
Мама тогда определила меня в вечернюю математическую школу, маленько поднабраться ума, ну и прибиваться потихоньку к будущей разумной жизни. На самом деле мне нравилось туда ходить: и находиться в среде мыслящих интеллигентных очкариков, но особенно — ездить. Выйти на «Октябрьской-кольцевой», но не сразу побежать на эскалатор, а обернуться и посмотреть на голубое «небо» под аркой в торце станции… Мама тогда показала мне и сказала: «Смотри, там как будто небо виднеется. Мне в детстве показали и сказали — вон, видишь? Это небо сверху светит. Хотя и под землей! И я — поверила!!!» А до меня вдруг доходит, что когда-то и мама моя — была маленькая… Детство — это когда веришь. Даже в кусочек неба под землей. И я — тоже поверил. И верю до сих пор.
А потом выйти на улицу. Идти недалеко, всего-то пару домов — но невероятно интересно! Потому что в первом доме — пельменная, самая обыкновенная… но зато внутри — студенты весело галдят, и тетка в белом кокошнике щедро накладывает им из большой кастрюли, и они идут к высоким столикам, и пар от тарелки, и запах, запах, кажется, прямо до головокружения… Эх, вырасту, выучусь — и тоже буду так же гордо подходить к раздаче, и получать свою порцию, и нести ее на вытянутых руках! Уже хотя бы ради этого стоит потерпеть!
И — уходящий вдаль Проспект, и машины мчатся по нему куда-то в бесконечность и неизвестность, и хорошо бы еще, чтоб зима, и косой снег летел, фонари мерцают, и деревья стоят уже запорошенные — тогда вообще сказка! Что там, впереди, куда, зачем — вот бы просто взять и пойти, и узнать — что там?! Подкрепиться пельменями — и вперед, вперед! Детство — это когда еще не знаешь, что там тебя ждет, там, за изгибом дороги, какая тайна, и ужасно хочешь узнать… и — мечта. А потом — ты просто знаешь, что там, и все. И — никакой мечты.
Почти год я ходил и каждый раз сворачивал в наш интеллигентский кружок. Но пришла весна, и я не выдержал. В субботу подошел к Олегу Юрьевичу на перемене и сказал:
— Давай, поехали сегодня.
— Как мы поедем… я и велосипед еще с балкона не доставал, снег только сходит. Ты же знаешь — у меня первый выезд на День космонавтики всегда!
— А просто так пойдем! Пешком!
— Далече?
— Ну, просто куда-нибудь. А то я выхожу там каждую неделю, два дома прохожу и сворачиваю… А хочется — вперед!
— А и пошли!
И настала Эпоха Великих географических открытий-2…
На самом деле у пешей прогулки есть одно важное преимущество перед велосипедной: да, скорость перемещения падает, но зато можно непринужденно болтать о всякой ерунде… ну то есть я хотел сказать — вести серьезные мужские разговоры на разные животрепещущие темы. Ну, например, о текущей геополитической обстановке в стране:
— Олеж, а я все хотел тебя спросить… Вот раньше кто на ЗИЛах ездил — часто фотографию Сталина на лобовое стекло ставили… это зачем?
— Ну как… модно было. При Сталине-то — порядок был! Уважали типа его, боялись.
— А сейчас почему поснимали?
— Да велели снять… Сейчас видишь — Горбатый пришел, велел поснимать. А порядка-то не будет при нем… (В скобках замечу — удивительно точный прогноз от тринадцатилетнего политолога! — Прим. авт.)
Или о Жизни и Смерти…
— О, слушай… Тоже это — вон, фургон пронесся, чего там у него на двери — «Быстро поедешь — медленно понесут»… Это он к чему?
— Ну как к чему?! — и Олег Юрьевич улыбается. — Кто быстро едет, того медленно несут потом!
— Куда несут?
— Ну куда-куда… вот именно что «куда». Не понимаешь? Да на кладбище!
— Аааа…
Ну и вообще — о Будущем и Грядущем.
— А ты здесь, что ли, в свою матшколу ходишь?
— Ну да, мы ж поэтому отсюда и начали.
— Там наверняка одни евреи?
— Ну, по-разному. Так-то есть, конечно.
— Настоящие?
— Нет. Искусственные.
— А-а, ну понял. Умные, небось, все?
— Да тоже по-разному бывает!
— Твоя мать моей в магазине говорила — будет тебя в новую школу переводить?
— Ну как «переводить»… Туда не «переводить», туда поступать нужно. Вот завтра на олимпиаду ехать, если нормально задачи решу, то тогда можно будет думать… Сегодня, конечно, надо бы поготовиться было, а не по улицам шляться! Ну, будем считать, что разведку боем проводим — что там на месте, как и куда идти, чтоб завтра не блудить!
— А олимпиада эта где?
— В Педагогическом, на «Спортивной» где-то…
— Так мы не туда идем! «Спортивная»-то в другую сторону!
— Олеж, кто бы говорил, а?! Кто тогда мужика на Садовом в другую сторону от вокзала послал, а потом сказал — мол, так и так дойдет, раз это Кольцо?
Тут Олег Юрьевич смущенно заулыбался, шутка и в самом деле вышла эффектная. Особенно с актуальной математической точки зрения. Ну действительно, раз уж кольцо… Но и мужик хорош гусь, нашел у кого спрашивать, как выйти к Курскому вокзалу…
— Ну я имел в виду — в этой стороне, но не совсем прямо. Свернуть надо будет.
— Ну так свернем.
— Далеко получится. Это ж не на велике.
— Дойдем. А нет, так завтра все равно туда ехать!
— Тоже верно! А ты сам-то — хочешь в новую школу переходить?
— Олеж, ну что значит «хочу»… Так-то не хочу, конечно… что переходить, если мы тут с первого класса… Надо.
— Ну да, тебе надо… не в путягу же с нами после восьмого идти!
— Ну а если я не хочу?! Я, может, всю жизнь мечтал, чтоб на ЗИЛе, и с фотографией Сталина, и на полной скорости?! Мы с отцом тогда летом видели — с разбитым ветровым ехал, на улице жара, а он в кепке, и весь закутанный, чуть ли не в шарфе, в руль вцепился!
— Ну, если очень хочется — я тебя потом прокачу!
— Ладно, уговорил. Перехожу в новую. Если возьмут.
— Заметано!
До «Спортивной» мы так и не дошли, пешим порядком — это действительно не на велосипеде. Невесомые мартовские тени уже ложились на кое-где проступившую из-под намокшего и почерневшего снега землю, когда мы выбрались на Ленинские горы. Город, как и вся жизнь, призывно перемигивался огнями где-то впереди. Эх, еще бы и правда, если б завтра не на олимпиаду и в новую школу не переходить… но, как справедливо заметил древний мудрец, «в настоящем счастье несчастья столько же, сколько и счастья». Мы еще немного постояли, насквозь очарованные весной, — ну прямо Герцен с Огаревым, разве что без клятв в вечной борьбе против самодержавия и за разворачивающиеся перестройку и гласность. Вместо клятв мы немного полазили по закрытому и начинающему разрушаться входу в станцию метро — и поехали домой.
Вечером телевизор принес добрые вести: московский «Спартак» одержал выездную победу и во втором туре стартовавшего первенства. Я затрепетал в предвкушении, быстренько прикинул прочие результаты и с замиранием сердца констатировал… после первого-то тура места официально не определяются, и таблица не делается, а вот после второго уже все законно, и четыре набранных очка с отличной разницей забитых и пропущенных мячей — это первое место! Оно, конечно, всего два тура, два маленьких шажка по дистанции — но все-таки! Я раскрыл чистую школьную тетрадку, записал итоговые счета и карандашиком заполнил таблицу. Собственно, персональную таблицу я собирался вести всегда, да все лень-матушка, но в прошлом году все-таки начал, вот только выступления любимцев не способствовали кропотливой работе со статистикой… но теперь — совсем иное дело! Первое место! Первое!!!
Тот сезон выдался непростым — хотя какой из них был простой… Конечно, эффектных побед было больше, но случались и звонкие оплеухи вроде 2:5 от «Жальгириса», и лимит ничьих, как всегда, взял за горло в самый неподходящий для этого момент. И лишь одно оставалось неизменным: первое место, с самого старта и уже до самого финиша. Результат, который, как говорится, нельзя превзойти, а можно только повторить. Ну так это «Спартак»!!!
А когда ты, наконец, поверил в то, что самая сладкая, самая заветная мечта все-таки станет реальностью? Что нас никто не спихнет с вершины, не сдвинет, не догонит? Ну, я и сейчас-то в это не всегда верю! Когда Федор забил «Гурии», конечно, и шесть самых мучительных минут до финального свистка… Но вот почувствовал — все-таки чуть раньше.
Был самый конец сентября. Настроение мое было, откровенно сказать, неважным. Все-таки новая школа, почти что новая жизнь. Трояк вон получил на первой же контрольной по математике. Оно, конечно, контрольная была по методике моего самого первого тренера по плаванию, так что три очка на фоне пятнадцати двоек — это был еще приемлемый результат, четверок вон — вообще ни одной, только Федор пять получил, ну так Федор — гений, что тут равнять. Но все равно: в старой-то я троек никогда не получал! «Пары» случались, не буду скрывать, но когда что-то забыл или не принес, или по линии «поведение/прилежание», а вот чтоб тройка… Так что из всех радостей — лишь выездная победа в Киеве недельной давности. Ну хоть что-то хорошо, хотя опять же — до конца еще сколько туров, а лимит ничьих уже выбран, теперь — без права на ошибку. Нет-нет, жизнь кончена…
20 сентября 1987 года, Динамо (Киев) - Спартак 0:1 (Ф.Черенков, 31 мин.)
Из состояния глубокого, вдумчивого самоанализа меня вывел звонок Олега Юрьевича:
— Собирайся. Поехали кататься!
— Олежек, — вздохнул я, — не могу.
— Чего ты не можешь? Суббота же, вон, посмотри, погода какая! Бабье лето! Такой погоды теперь, может, до весны уже не будет…
— Ну что, что суббота… Заниматься надо, в понедельник контрольную будем переписывать, не с трояком же мне сидеть. И в заочную школу надо задание сделать, скоро отправлять, а я даже не садился…
— Потом сядешь, подготовишься и сделаешь, — твердо сказал Олег Юрьевич. — Успеешь.
Должен признаться, что Олег Юрьевич — единственный из близких мне людей, кто никогда, ни одного единого разочка не усомнился в моих мыслительных способностях. Ну или во всяком случае — не высказал этих сомнений вслух.
— …Сядешь и решишь потом. Чего ты — тупой, что ли?
— Убедил, — сдался я.
Когда я спустился вниз, Олег Юрьевич уже стоял у подъезда и прикручивал к багажнику пластмассовую пятилитровую флягу.
— Вот, — сообщил он. — Мать разрешила на Водный съездить, велела на родник заехать, воды набрать. В кои-то веки… а я думал — так и буду вокруг дома кататься до самой путяги. Или — прям до армии! В школе-то в новой как дела?
— Да нормально, — подумав, сказал я. — Нормально. Жить можно.
— Ну а раз нормально — то и поехали! А то я чувствую — когда тебя еще вытащишь! Да и осень уже…
И они — в который уже раз! — поехали…
Добрались до родника, спустились вниз. Олег Юрьевич присел на корточки, долго, в стиле всех без исключения любителей экологически чистого питья, полоскал и без того чистую флягу, потом аккуратно наполнил ее до самых краев и приторочил на исходную позицию. Мы не спеша поднялись по скрипучей деревянной лестнице наверх, где повстречали группу дружелюбно настроенной и численно превосходящей молодежи:
— Пацаны, на великах дайте прокатиться! Или, хотите, махнемся: вы на наших, а мы на ваших!
— Во, нашли пацанов… — отреагировал я. Ну в самом деле: один так и вообще чуть ли не перед армией, а все вокруг дома катается.
— Ага, сейчас, — поддержал меня Олег Юрьевич. — Раз-два. Давай, вон — на выход подъезжай, там поменяемся! Погнали…
— Погнали!
…Вперед, вперед, еще, еще — полетели! Эх, и красота же — просто мчаться вперед, не разбирая дороги, и снова вместе, и опавшая листва шелестит под колесами и разлетается в разные стороны — вперед! Как булгаковская Маргарита, разве что по земле, а не по воздуху, но какая разница, не оглядываясь, прошлого нет, есть только настоящее и будущее — лететь!
— Куда несешься, они отстали давно! — я даже не вижу Олега Юрьевича, но чувствую, как он улыбается…
Остановились мы только в каком-то дворе у самого метро.
— Куда ты несся-то так?! — весело спросил Олег Юрьевич. — Эти-то отвалились почти сразу, а у меня чуть фляга не оторвалась, хорошо вон, привязал хоть нормально…
— А, не знаю! — честно ответил я. — Просто вот хотелось нестись вперед, и все. Прям не мог остановиться!
— Я на самом деле тоже… — серьезно сказал Олег Юрьевич. — Надо попить чего-то. А то я аж запыхался чутка.
— Так вот же у тебя — пять литров на багажнике!
— А, ну точно же! Сейчас, погоди…
Олег Юрьевич исчез и через три минуты вернулся со стаканом, любезно предоставленным ему автоматом по продаже газированной воды.
— Не из горла же нам хлебать, как алкашам каким, — прокомментировал он свои действия. — Да и неудобно, из такой здоровой-то!..
Мы отвязали канистру и разлили. Вот клянусь — хрящиковская яичница и вода тогда… и нету на целом свете ничего вкуснее.
Между тем, несмотря на верное в целом пророчество Олег Юрьевича, какие-то элементы порядка на местах в стране все еще сохранялись. Поэтому спустя еще минуты две откуда-то со стороны детской площадки выдвинулся милиционер и решительно направился к нам.
— Так, вы что тут распиваете?! — строго спросил он. — Зачем стакан утащили?!
— Воду… — честно доложили мы, маленько задрожав от страха и возможных элементов правосудия.
— Да?! Ну-ка, дайте сюда! — и блюститель законности принял посудину и тщательно обнюхал ее изнутри. — Ладно… чтоб на место потом поставили. Я прослежу…
И величественно удалился. Да, в то далекое уже время сотрудники органов еще бдительно стояли на страже социалистического имущества. Даже самого незначительного.
— Он что, правда подумал, что мы водку тут пьем?! — спросил я, как схлынули первые, самые яркие эмоции.
— Да вряд ли, — авторитетно заверил меня Олег Юрьевич. — С пяти-то литров — мы бы в лежку тут уже лежали наверняка!
И мы, не сговариваясь, дико захохотали. А я вдруг почувствовал, что все теперь сложится хорошо. И с контрольной, и со «Спартаком», да и вообще. В такой-то вечер разве может быть что-то не так?..
…И время утекало, но не успело утечь до конца, и кто-то из последних сил (Мостовой. — Прим. ред.) вытянул уже почти ушедший за лицевую мяч, и Федор аккуратно головой кивнул его в ворота… есть! Ну я же говорил уже, что Федор — гений…
10 ноября 1987 Спартак - Гурия 1:0 (Ф.Черенков, 84 мин.)
И всякий раз, бывая на Речном (а я, в общем, бываю на нем почти каждый день), я вижу: вон тот двор, а вон там стояли автоматы с газировкой…
«Спартак» — Чемпион!
Ну вот, дорогой читатель. Спасибо, что добрался до конца. Надеюсь, ты понял, что я хотел всем этим сказать :-)
Ну а целиком книжка здесь
https://ridero.ru/books/tak_navsegda/