После того как надо мной надругались на вечеринке, я надеялась что эта история забудется. Но не тут-то было.
Оказалось, что у Саши были недоброжелатели из среды около криминальных ребят. Благодаря моим одноклассникам, которые вывели меня из той злополучной квартиры, весть об его поступке по отношению ко мне, донеслась и до них.
Меня подкараулили после школы парни в кепках и трениках и стали подробно расспрашивать о случившемся. Они обещали, что отстоят мою честь, если я на их сходняке, куда будет вызван Саша с другом, еще рас все расскажу во всех подробностях. Я не хотела этого всего, но мне элементарно было страшно им отказать. Это были девяностые и нашим маленьким городком правил криминал.
Итак, я согласилась. Пришла в назначенное время и место. Саша выглядел понурым и немного испуганным. Впервые за долгое время, он смотрел на меня не холодным и отчужденным взглядом, а с какой-то надеждой.
Он пришел не один, он и его друг нашли ребят, которые должны были заступиться за них.
Свидетелями выступали одноклассники. Я все рассказала как было, после чего меня попросили подождать поодаль. Они очень долго о чем-то говорили. Иногда голоса становились громче, было ясно, что Сашины враги были настроены серьезно, но и его заступники очень уверенно себя вели, поливая меня грязью и обвиняя во всем. Меня обуревали разные чувства – с одной стороны, мне не хотелось, чтобы Саша сильно пострадал, но с другой, мне хотелось хоть как-то отмыться после этой истории.
Через какое-то время, Саша отошел от них и подошел ко мне.
Как я поняла, был найден компромисс. Он должен был попросить у меня прощения прилюдно и предложить мне снова встречаться, чтобы как-то сгладить свой поступок. Ведь перед этим, я честно сказала, что пошла на эту вечеринку ради того, чтобы вернуть его.
Он попросил прощения и после этого сказал, что хочет, чтобы мы возобновили прежнее общение.
В его лице было облегчение. Он понял, что легко отделался, слова давались ему легко.
И вот в этот самый момент, я поняла, что не хочу, чтобы все было так вынужденно, а рассчитывать на что-то более искреннее, после всего, что было, я уже не могла.
Я просто ответила: «Нет». Наступила тишина. Никто не ожидал такого поворота. Мне было невыносимо там находиться, я развернулась и пошла домой. Краем глаза я видела злые глаза ребят, которые за меня заступались и злорадство, в глазах Сашиных друзей. Они громко крикнули мне в спину: «Она просто шлюха, мы же вам говорили!». Я опустила голову и брела домой.
Я слабо понимала, что же произошло на самом деле со мной. Иногда мне казалось, что плохо поступила я, и старалась оправдать Сашин поступок. Мне никак не хотелось принять тот факт, что человек, к которому я стремилась всей душой, будет использовать меня как тренажер для секса. Ужасно было осознавать, что он вновь обратил на меня внимание, только после того как узнал, что я уже не девственница и на нем не будет ответственности быть моим первым парнем, а факт, что он дал мной попользоваться своему дружку, причиняло невыносимую боль. И еще , я боялась думать, что же ждет меня в школе. Я уже порядком была измучена травлей, и конца этому уже не было видно.
А еще стыд. Странно все-таки, что стыд испытывают те, кого изнасиловали, а не те, кто это сделал.
Вот это чувство, когда ты не знаешь, как оценивать ситуацию – сводит с ума.
С детства я привыкла к рукоприкладству, к тому, что мои границы нарушались постоянно, регулярные внушения, что я плохая, не позволяли быть уверенной в том, что мучитель может быть не прав. Ведь ответственность за свои поступки, они перекладывают на жертву.
Спустя годы, я вдруг поняла, насколько незащищенной я была. Я не могла рассказать о случившемся маме – она бы во всем обвинила меня. Отца у меня не было, но к тому моменту я уже научилась сдерживать боль от его отсутствия. Криминал, который заступился за меня – преследовал свои личные цели и в будущем мне придется поплатиться за то, что я так пренебрегла их «помощью».
А если говорить, о том, что я чувствую сейчас, когда пишу все это, то, наверное – это злость. Но не на Сашу, и не на себя, а на свою семью. Корни – оттуда. И я безумно рада, что могу это испытывать, что могу перекладывать ответственность на кого-то, а не обвинять во всем себя. И до сих пор, когда я вижу, как яростно семья отстаивает интересы своего ребенка, я испытываю зависть к этому ребенку и сожаление, что со мной этого так и не случилось.