Ольга Джумайло: Друзья, сегодня мы смотрим фильм, который был начат в 1999 году. Может создаться впечатление, что этот фильм во многом является автопортретом самого режиссёра. Режиссёру 80 — режиссёр продолжает чудить. На протяжении всей своей жизни он снимал фильмы, которые можно назвать эксцентричными, буфонными. Фильмы, которые неизменно вызывают и улыбку, и некую оторопь, ведь он посмел покуситься в том числе на голливудский истемблишмент. Терри Гиллиама действительно можно назвать Дон Кихотом. Все, кто смотрел его фильмы, прекрасно представляют, что главной темой его творчества становится тема фантазии, некой иллюзорной реальности — тема, конечно, донкихотовская. Он автор-визионер, который заставляет нас полностью взбунтоваться против картинок, навязываемых действительностью и телевидением. Он это и не скрывает. Терри Гиллиам позволяет нам фантазировать и уходить в мир, непохожий на мир обыденный.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram (kinoseansrnd — https://t.me/kinoseansrnd) или WhatsApp— https://chat.whatsapp.com/9VuOoTU159DIRnw4cHTGd5. Мы не спамим, но оповещаем о начале продаж и приглашённых гостях.
О ВИЗИТЕ АНДРЕЯ ЗВЯГИНЦЕВА В РОСТОВ 26-28 ОКТЯБРЯ 2018
С другой стороны, нашего режиссёра можно назвать Дон Кихотом ещё и потому, что он продолжает воевать с ветряными мельницами, ведь уже 30 лет как начался его длинный скандал с Голливудом. При этом он продолжает снимать для Голливуда. Он живёт в Англии и работает в качестве «наёмного» режиссёра и считает Голливуд «деревней идиотов», которая бесконечно вмешивается в творческий процесс, сурово редактирует его произведения, против чего он, конечно, бунтует. Представляют Голливуд люди непрофессиональные, неспособные донести его продукт до той аудитории, частью которой являемся и мы с вами. В этом отношении Терри Гиллиам остаётся человеком с идеалистической программой жизни и продолжает вести борьбу по сей день.
Однажды Гиллиам выкупил целую страницу журнала Variety и там написал несколько строк, обращённых к продюсеру, с вопросом, когда же тот выпустит его фильм на экраны. И подписался: «Терри Гиллиам». А ещё он написал: «Продаётся фильм Терри Гиллиама за полцены». Такого рода вещи, в том числе в публичной сфере, делают режиссёра истинным Дон Кихотом — и это не единственный его донкихотский поступок.
Этот режиссёр, безусловно, обладает своим собственным стилем и собственным видением. Мы сразу можем определить, что та картинка, которую мы видим, принадлежит его творческому почерку. Важно отметить, что Терри Гиллиам пришёл в кинематограф из сферы анимации, карикатуры и комиксов, в том числе американских. В 67-м году он оказался в Лондоне и практически сразу стал работать в команде «Монти Пайтон». Я думаю, все вы знаете эту знаменитую шестёрку англичан, взорвавших, в своё время, британское телевидение комическими скетчами. К тому моменту Терри Гиллиам уже был достаточно опытным иллюстратором и воспитывался не только на кинематографе и культуре, — кстати, он, будучи неплохим книгочеем, читал и Достоевского — но и на комиксах. Возможно, вы знаете, что на русском языке издана его книга-автобиография с прекрасными иллюстрациями. Вы можете их представить их по скетчам, сопровождавшим серии «Монти Пайтон» — как раз те самые коллажные иллюстрации, составившие визуальный стиль «Монти Пайтон», принадлежат Терри Гиллиаму. В Америке он также работал на достаточно известный журнал «Help!». В качестве художника-иллюстратора Терри Гиллиам использовал целый ряд техник, которые затем станут маркерами его собственного стиля уже как режиссёра.
Терри Гиллиам живёт в Лондоне, и он сознательно выбрал Великобританию как страну, свободную от американских стандартов и шаблонов. На момент переезда у него уже были свои левацкие взгляды — в автобиографии он пишет, что не хотел больше стыдиться за собственную страну и поэтому счастливым образом сбежал в Англию. Он начинает снимать фильмы, и его фильмы обладают особым визуальным почерком, который сам он называет почерком карикатуриста. Человека, который искажает действительность — представляет искажённые пропорции и даёт гротескную картину реальности. Как он это делает? Прежде всего, он использует технику коллажа. Гиллиам прославился тем, что бесконечно собирал в Лондоне вырезки из старых газет. В один момент он понял, что самое смешное — это объединять комические картинки, например, с лицами известных политиков (а был он, естественно, политически ангажированным человеком). Именно на этом узнавании и одновременном высмеивании рождается комический эффект.
В сущности, перед нами пример апроприации — постмодернистского приёма, когда автор, с одной стороны, высмеивает, а с другой — присваивает. Сам Гиллиам говорил о том, что его первый опыт начался с воровства, за которое его похвалили. Когда Гиллиам ещё учился в школе, учитель попросил после экскурсии в зоопарк нарисовать какое-то животное, и он срисовал это животное с журнала, который лежал у него на коленях, за что получил похвалу. Он сказал, что именно эта ситуация во многом предопределила его творческий стиль — апроприация с высмеиванием. Узнавание и пародирование. При этом сам приём, конечно, нам уже знаком через, например, поп-арт и Энди Уорхола. Но Уорхола он не очень чтил — ему больше нравились такие нонконформистские авторы комиксов, как, например, Роберт Крамб, американский иллюстратор, с которым Гиллиам достаточно долго работал.
Какими ещё способами Гиллиам создаёт свою искажённую картинку действительности? Он использует приём, вошедший в кинематограф под названием «камера Гиллиама» — широкоугольные съёмки специальными линзами, которые дают несколько искажённую картину. Если он показывает параноидальные картинки, как, например, в «Страхе и ненависти в Лас-Вегасе», — медленное соскальзывание в чьё-то искажённое сознание, субъективное и часто сумасшедшее — он использует именно оптические приёмы. Не раз Гиллам говорил, что ему нравилось пребывать в этом полноформатном режиме съёмки, потому что он будто сам входит внутрь созданной им реальности.
Терри Гиллиам и в реальной жизни продолжает быть достаточно эксцентричным человеком. В первой своей квартире, которую он покупает в районе Хэмпстед, в Лондоне, он сносит все стены, вырубает наверху люк и привешивает верёвочную лестницу, чтобы вместе с женой забираться на крышу. Свою кровать он располагает под углом 45 градусов, чтобы всё немного «поехало», а прихожую выкрашивает в ярко-жёлтый цвет. Именно такая несколько искажённая действительность нужна Гиллиаму для того, чтобы отчуждаться от «обыденщины», от бесконечных бюрократических процедур насилия, от бессознательного соскальзывания в то, что нам предлагается средствами массовой информации. В этой смещённой картинке весь Гиллиам.
Как ни странно, Гиллиама нельзя назвать большим шутником. Я прочитала 500 страниц его автобиографии, и в ней есть комические эпизоды. Но, если вы ожидаете, что он такой же остряк, как представители «Монти Пайтона» с их типичным английским юмором, то вы немного разочаруетесь. В автобиографии, конечно, есть довольно комичные эпизоды, например, сцены эксцентричных выходок студентов, в которых он тоже принимал участие. Присутствует и вербальный юмор. Он говорит, что первой серьёзной редактуре он подвергся тогда, когда в 2-х летнем возрасте ему сделали обрезание, намекая, что уже тогда американское общество таким суровым способом вторглось в его жизнь. Затем он говорит, что единственное, чему его научила армейская жизнь, — это желанию уклониться. Такие парадоксальные вещи сопровождают эту книгу, делая её достаточно живой. Юмор, который есть в его книгах, всегда присутствует и в его фильмах. Но этот юмор очень часто гротескный, немножко разрушительный — его картинка выглядит детской и чудаческой. Кажется, что Гиллиам в свои 80 лет остался инфантильным человеком и так и не повзрослел. Кстати говоря, одно из его напутствий молодым режиссёрам звучит так: «Никогда не взрослейте, потому что взросление — это удел неудачников». По-видимому, он не неудачник, хотя многие его проекты так и не были осуществлены.
Терри Гиллиам верен и своему визуальному стилю: коллажность, особая работа камеры, попытка разобраться, из чего состоят вещи. И это не только взрывы и задымления, которые обязательно присутствуют в его фильмах и придают инфантильности картинке, но это и темы, которые сопровождают Терри Гиллиама на протяжении всей его творческой деятельности. Сразу скажу, что он сотрудничал с бывшими монтипайтовцами, входил в разные альянсы, но собственно его фильмов насчитывается около 10, и все они вращаются вокруг определённого количества тем. Я думаю, что эти темы неизбежно проявятся и в сегодняшнем фильме, как это бывает у всякого немного сумасшедшего человека. Одна из первых тем — это тема прагматического рационализма, который отвергается Гиллиамом. Часто она связывается с негативным отношением к любым технологическим новинкам. Если вы смотрели «Бразилию», то уже в первой сцене с завтраком всё работает не так, как должно. Сюда попадают и «12 обезьян», и «Теорема Зеро». Например, в первом кадре «Барона Мюнхгаузена» написано: «18 век — это эпоха разума». И далее раздаётся взрыв из пушки, и всё разлетается в пух и прах. Перед нами появляется немножко сумасшедший Барон Мюнхгаузен, который проповедует идею фантазии и воображения. Та же самая ситуация возникнет и в «Бразилии», где первая сцена — это очень милое рождественское чтение Диккенса, но затем мы вновь слышим грохот, и через какую-то зияющую дыру в потолке непонятные люди вторгаются в это пространство. Перед нами картинка, которая бесконечно взрывается. Терри Гиллиам изображает мир, которым правят технологии и бюрократы. Но их рациональный порядок разрушителен для мира, в котором живут люди, способные фантазировать и находить что-то гораздо более трогательное и интимное.
С одной стороны, он пытается показать, что мир фантазий — это единственный способ выжить в мире, в котором всё пропитано прагматическими ценностями и консюмеристскими настроениями. В «Бандитах во времени» возникает образ родителей, которые мечтают только об одном — как бы их кухня приобрела новые навороты. В финале Терри Гиллиам их, конечно, наказывает: они открывают духовку и взрываются. Если вы любите такого рода детские эффекты, то Гиллиам как раз для вас. Мир фантазии — это мир, который связан с бегством из прагматики, из бюрократического ада современности. И здесь у него бывают и герои-дети. Причём очень странные: то они разговаривают с куклой, то бесконечно отчуждаются. Бывают герои среднего возраста, как герой «Бразилии». Есть и совсем взрослые герои — Барон Мюнхгаузен, который молодеет буквально на глазах, когда продолжает фантазировать. Когда его мир разрушается, он готов умереть, потому что не способен жить в мире, в котором нет и толики фантазии.
С другой же стороны, фантазийные миры Терри Гиллиама бывают пограничными с параноидальным. В «Американской трилогии», в которую входят «Страх и ненависть в Лас-Вегасе», «Король-рыбак» и «Страна приливов», изображается, скорее, искажённое сознание. Как мы понимаем, имя Хантера Томпсона, по роману которого снят первый фильм, предполагает некие девиационные формы познания действительности — все вы знаете гонзо-журналистику и его судьбу. Но фильм по-настоящему прекрасен — в визуальном отношении этот параллельный мир наркотического сознания решён превосходно. Конечно, этот фантазийный мир связан и с мороком и кошмаром современности. В этом отношении очень показательны его дистопические картины, например, «Теорема Зеро», «12 обезьян» и «Бразилия», где непосредственная реальность дана как кошмарная реальность. Не всё так однозначно у Гиллиама. Он пытается нас провоцировать и пытается нас развлекать. В этом уникальность его положения на карте современного кинематографа.
Если вы будете искать книги о Гиллиаме, вы практически ничего не найдёте. Для критиков он представляет определённую проблему — они не знают, куда его отнести. Он и не очень артхаусный художник, потому что многие его темы легко прочитываются. Гиллиам часто сопоставляется с режиссёрами вроде Спилберга и Лукаса. Он кажется иногда мейнстримовым режиссёром, но ни у одного мейнстримового режиссёра не будет сцены, когда откуда-то прилетает трупик кошечки. Широкая публика воспринимает его одновременно как узнаваемого мейнстримового режиссёра, но при этом что-то с ним не так, он какой-то странноватый. Я думаю, все вы смотрели и наслаждались фильмом «Братья Гримм» — вновь бюрократия, технологии, сказка. Вновь фантазия обретает какую-то реальность. Даже там есть какие-то элементы странности, которые делают это кино не совсем стандартным для широкой публики, хотя это, пожалуй, фильм, который имел самый большой успех у широкого зрителя. С другой стороны, очень трудно представить Гиллиама в рядах таких артхаусных режиссёров, как Джармуш, Ханеке или Альмодовар. Перед нами ситуация, когда он и не там, и не там. Многие критики говорят о том, что перед нами абсолютнейший безумец, который не желает жить в ногу со временем. С одной стороны, он ругает почём свет Голливуд, а с другой — хочет на свои картины безумных бюджетов. Например, совершенно грандиозная постановка «Барона Мюнхгаузена» стоила кинокомпании 22 миллиона долларов и, конечно, не окупилась. Но Терри Гиллиам продолжает верить, что его безумные фантазии должны щедро оплачиваться киностудиями, которые он бесконечно хулит в собственных же фильмах. Такой донкихотский идеализм — художник имеет право на фантазию и имеет право осуществлять эту фантазию в полном масштабе.
Сегодняшний фильм о Дон Кихоте Терри Гиллиам задумал достаточно давно. Съёмки начинаются в 2000-м году, но уже не очень удачно: буквально в первые же дни возникают сложности. Он снимает в Европе — снимает, кстати, на деньги каких-то независимых источников — и тут же налетают самолёты, которые проводят учения, и мешают съёмкам. Затем наводнение — смывается всё, съёмки приостанавливаются. Потом заболевает Жан Рошфор, знаменитый французский актёр, и тоже на какое-то время перерыв. Затем умирает Хит Леджер. Череда подобных несчастий в съёмочном процессе вообще свойственна для карьеры Терри Гиллиама. Вы не представляете, сколько из его проектов закончились, ещё не начавшись. Я прочитала его автобиографию и понимаю, что его путь не усыпан розами. Эта поразительная стойкость — это тоже то, что он сам преподносит, как часть проекта «Дон Кихот». Он говорит о том, что фигура Дон Кихота его восхищает по двум причинам. Во-первых, Дон Кихот — человек, который всё воспринимает не так, как оно есть на самом деле. Его восхищает именно способность Дон Кихота видеть мир не таким, какой он есть — бесконечный misinterpret, пребывании в ситуации тотального заблуждения. Как вы понимаете, Дон Кихот — это кредо самого Гиллиама. Во-вторых, ему нравится, что Дон Кихот никогда не останавливается. Несмотря на все несчастья, он продолжает идти. Стойкости самого Терри Гиллиама как режиссёра можно только позавидовать. Он бесконечно встаёт на ноги и продолжает. И, в конечном счёте, спустя 18 лет, он-таки добивает проект «Дон Кихот», который мы сегодня будем смотреть. Перед нами проект жизни режиссёра. Я надеюсь, что он вас не разочарует. Я надеюсь, что вы увидите здесь и особый гиллиамовский почерк, и его неиссякаемую энергию человека-идеалиста, и пожилого человека, который продолжает верить в то, что его борьба с ветряными мельницами закончится победой.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram (kinoseansrnd — https://t.me/kinoseansrnd) или WhatsApp— https://chat.whatsapp.com/9VuOoTU159DIRnw4cHTGd5. Мы не спамим, но оповещаем о начале продаж и приглашённых гостях.
О ВИЗИТЕ АНДРЕЯ ЗВЯГИНЦЕВА В РОСТОВ 26-28 ОКТЯБРЯ 2018