Немецкие врачи очень любят оперировать. Когда у человека нет противопоказаний, вроде государственной страховки АОК, то хирургическое вмешательство проводится почти что без промедления.
Как-то, года три или четыре назад, Рудольф Вальтер злоупотребил особыми сосисками в банке. И, пардон мой французский, заболел «заболеванием» и болел им до утра, короткими перебежками. Не выдержав мук любимого, я всерьез испугалась, что овдовею и погнала его в госпиталь.
Рудольф Вальтер сопротивлялся, как мог и напоминал, что сама я к врачам не хожу.
— Я — русская! Я выживу. То, что русскому слегонца проблеваться, немцу — верная смерть. Так что одевайся и едем в больницу. Я слишком толстая, чтобы вновь найти себе мужа, так что хоп-хоп, пошли!
Время было под утро, нас приняли. Женщина-врач из Казахстана подтвердила, что все дело в отравлении и после капельницы он может ехать домой. Но пока Рудольф Вальтер валялся под капельницей, приперся главврач и увидел его страховку.
Такой удачи с самого утра, он никак, конечно, не ожидал и вскричал:
— Немедленно оперировать!
Женщина-врач смутилась и не глядя мне в глаза, пробормотала, что главврач, мол, хирург от бога. Главврач и его помощники, тем временем, окружили охреневшего Ру и выбили из него расписку, что могут немедленно начать потрошить его страховую компанию... то есть, спасать ему жизнь!
Я тогда еще плохо говорила по-немецки, но развод про апендицит поняла в момент.
— Ну-ка, ну-ка, — сказала я, насрав на их менталитет и вежливость. - Это когда это вы его собрались срочно оперировать с температурой тридцать девять? Через пять часов?
Градус любви ко мне немедля упал.
— Аппендицит — говорите? - привычно понизила я.
— Да! — попытался врач. Он не привык иметь дело с русскими пациентами, которые привыкли иметь дело с коновалами-разводилами. — Вот-вот рванет!
И попытался рассказать старую, как мир байку про то, как они удаляли пациенту аппендицит и едва успели вырезать, как тот лопнул в руках хирурга. Я громко промолчала ему в лицо: аппендицит, это грубо говоря, как палец у перчатки отрезать. Там лопаться нечему.
— Что рванет?
— Аппендицит!..
Я сделала сварливый ебальник и уперла руки в бока.
— Вы врач? — осведомился главврач сквозь зубы.
— Да, — не моргнув, напиздела я.
Главврач смутился. Он не имел дела с русскими женщинами, а если и имел, то явно не с журналистками.
— Если хотите, — процедил он, — можем УЗИ сделать.
— Хотим, — подавив попытку Рудольфа довериться профи, сказала я.
Два часа спустя, мы ушли, проклинаемые вглядами и мысленно жалея УЗИста, который так и не найдя ничего, вынужден был признать, что аппендицит маловероятен.
— Вернетесь еще, — мстительно куковал главврач, — вы еще не знаете, как коварен аппендицит!..
Прошло три года, к слову, мы не вернулись.
Сосиски вышли, мужик поправился...
И я вот все думаю: насколько циничной сволочью надо быть, чтобы зарабатывать деньги, назначая совсем ненужные операции. Или, насколько еще более циничной, чтобы усомниться в словах хирурга, когда твоего мужу ставят диагноз «острый аппендицит» и углядеть за ними желание заработать.
Русской, думаю:)
И я рада, что я именно такая.