Наши телефоны и камера уже сели. А нам еще ехать до ночевки, но мы так и не знаем где будем ночевать. Мы едем в горах уже темно и холодно. Удар в ухо, резкая жгучая боль. Я подтормаживаю байк. «Что случилось?» - спрашивает Катя, - «Меня кто-то в ухо укусил». Она достает из мочки уха ногтями два фрагмента жала. Черный, жесткий хитин. Непонятно что это было, автоматически раздавил насекомое пальцами и выкинул. Долго стоять нельзя, станет совсем холодно, по ночам температура опускается до 17 градусов. Холодный ветер быстро заставляет забыть про боль. И опять кончается бензин, а мы уже наверху в горах. И снова деревня, дед, бабка, воронка, бутылки с бензином втридорога. «Дед, а где бы тут найти ночлег?», показываю ладошками, что байки надо. Нет, тут в этих краях этот знак не понимают. Кое-как находим общий язык, до ближайшего ночлега 50 км. Благодарим старика. «Окун Черан», - отвечает он. «Кать, это кхмеры», - «С чего ты взял?», - «Они говорят на кхмерском!». «Окун Том Том!», дед расплывается в беззубой улыбке. Разворот на песке, гашетка газа до отказа и мы летим по серпантину одни в ночи. Лишь дальний свет байка нам показывает узкую полоску света. Темно и холодно, мы словно герои романа Стивена Кинга в горах, после храма-призрака. Не знаем куда и сколько ехать. Есть палатка и зажигалка, прорвемся. Я вижу ворота храма, обычные, ничем не примечательные ворота. «Кать, давай заедем?», - «Давай, может хоть палатку разрешат поставить, все не в лесу.» Вдали силуэт человека в темноте. Подъезжаем, рядом с бетономешалкой монах. На английском спрашиваем: «Можем ли мы переночевать?», - «Sleep?», монах утвердительно качает головой и показывая куда ехать. Мы приезжаем к кухне, там сидят мужчины и женщины, они помогают монахам. Тут же спускаются монахи, всего их в монастыре пять человек. Старшего зовут Бэт, того кто нас встретил Пэп. Остальных имен я к сожалению, не запомнил. Мы болтаем, только один монах говорит по-английски, ему на вид около 60 лет, язык у него хороший. Катерина разговаривает с ним, и переводит мне, он переводит всей общине. Все смеются, все довольны. Монахи спрашивают: «Говорим ли мы по-тайски», я немного говорю и перечисляю все, что знаю. Они радуются, атмосфера как ночью у костра. Потом нам предлагают поужинать, монахи удаляются на молитву, а нам приносят 2 огромные порции жареного риса с курицей, овощей и воды. Потом приносят еще кастрюлю риса. Еды так много и все так вкусно, просто объедение. Мы не спеша наслаждаемся трапезой гостеприимных хозяев.
Перекусив нас отводят к монахам, они помолились и сидят на подиуме в ряд. На подиум к ним нельзя. Мы сидим на полу и беседуем. Перед тем, как начать беседу с главным монахом нужно трижды сделать «Вей» - поднести ладони к лицу и сделать простирания к Будде, потом так же к монаху.
У нас узнали хотим ли мы с утра присоединиться к молитве и медитированию? Мы с удовольствием согласились. Потом монахи пригласили нас пойти с ними в деревню за подаяниями. Мы опять с восторгом приняли предложение. Настоящая жизнь в монастыре. Блин, о таком только можно было мечтать. И наконец, завтра необычный день, будет праздник, поэтому монахи могут есть 2 раза в день. Хотим ли мы принять участие в празднике? По нашим лицам, сияющим от восторга от свалившейся на нас удачи и без слов читалось: «Хочу, хочу, хочу!» Нас отвели в храм в скале, настоящий храм в скале! С огромным балконом, с которого в звездах мерцала статуя большого Будды. Постелили нам лежанки, дали подушки и одеяла и попрощались до четырех утра.
Спать всего то осталось часов пять, но мы не можем поверить, что ночуем в храме, эмоции переполняют нас и мы говорим, говорим, говорим без умолку. Надо спать, но как уснуть, когда произошло столько событий. «А когда мы были в Мукдахане?» - «Еще сегодня утром», но кажется, что прошли годы.