Почти путеводитель. Продолжаем идти от Остоженки до Тверской.
– Напротив дома № 14 по улице Островского (Пречистенский переулок) располагался крематорий.
После прочтения рыбаковских «Детей Арбата» его присутствие как-то по-особенному ощущалось. Не знаю, но что-то могильное витало.
Исконное название – Мёртвый переулок.
Читаешь историю – и нет там никакого крематория. И чего боялись? Рыбакова не спросишь, а кого тогда?
– Тут же, на здании посольства Дании сразу два флага: непосредственно датский да еще Фарерских островов. А Гренландия, спрашивается, как же? Ведь всё это их – датское.
(Справка. Если вы не видели флаг Гренландии, то в обязательном порядке найдите его в Сети. Эдакий результат урока по геометрии – только в красно-белых тонах. Нечто среднее между польским и японским полотнищами. Только больше похож на фрагмент ситчикового платьишка или на кухонную скатерть.
Кто ее знает эту Гренландию, какая она?..)
– Пользуясь витиеватой конструкцией дома № 20 по улице Островского, можно было без особых хлопот кидать (правильнее в кавычках – «кидать») ни в чем не повинных таксистов. «Я сейчас домой за деньгами сбегаю быстро…» – а сам в подъезд, откуда во двор и на улицу Рылеева (ныне Гагаринский переулок), о которой будет отдельный разговор.
Да-да, не виноват был таксист, что у нас деньги не всегда водились. И тратить у нас было на что.
– Сам дом № 14 – с удивительной по красоте парадной – был местом, где в течение двух-трех лет собиралась пышная компания. Хорошая или нехорошая? – не мне судить. Но в количественном измерении – нечто невообразимое!
За годы процветания «Островского, 14» посетило более трехсот (!) человек. И не по одному разу.
Можно не верить, но так оно и было.
Старт сборищам был дан зимой 1980 года, когда нескольких школьников, отдыхавших в подмосковном пионерском лагере, с позором изгнали за непристойное поведение. А непристойное поведение – оно такое! – быстро не заканчивается.
Один из них – мой одноклассник – решил домой не возвращаться. Это и понятно – досрочный возврат не сулил ничего хорошего. Подговорил ребят-девочек, и поселилась компания в пустующих комнатах квартиры на высоком первом этаже.
Две комнаты оставались без жителей – родители и он сам проживали в кооперативном доме на юго-западе Москвы. А здесь коммунальный рай…
Соседи поначалу не выдавали беглецов. Сдала нашу компанию гражданка Манохина, проживавшая на 6-м этаже. (Что-то предательское в ее фамилии очевидно есть.)
Она «славилась» своими подлыми поступками, говорят, еще в послевоенные времена. На ее «счету» несколько пострадавших – выданных ею просто так, не за награды.
Но даже после того, как мама товарища узнала о наших сборищах, коллектив не развалился, наоборот – к нему примкнули десятки, а позже выросшие в сотни школьников из Чертанова, из Выхина (тогда – «Ждановская») и, разумеется, с Арбата и его окрестностей.
Остальные заселенные комнаты занимали «эксклюзивные» персонажи. Лежачая больная Агриппина с ухаживающей за ней дальней родственницей, мечтающей получить московскую прописку. Бодрая 35-летняя Таня без особых профессиональных данных в окружении разнообразных поклонников ее худощавого тельца. Владимир Иванович Ивашков – пенсионер, собиратель всего «нужного» на арбатских помойках, выдающийся собиратель (и произноситель!) самобытного русского фольклора.
Цитаты из его шедевров (18+): «Сгорел сарай – гори и хата», «Попал как х**й в рукомойник», «С х**я сала не натянешь».)
Какими непристойностями мы тогда были заняты – думаю, всем понятно: крепкая дружба, пламенная любовь, карточные игры, танцы под «Ригонду», мелкие и крупные ссоры, доступный алкоголь, табакокурение, гитарные вечера и всё остальное – сопутствующее.
(Справка. Спустя годы эта квартира – целиком, отремонтированная – стала принадлежать спартаковскому тренеру Олегу Ивановичу Романцеву. Символично! Если учесть, что в основном компания симпатизировала «мясным».)
– В двух шагах от знаменитой (да, именно – знаменитой, поверьте) квартирки – дом, в котором жил Островский. Только не Александр Николаевич – выдающийся драматург («Грозу», «Лес», «Бесприданницу» припоминаете?), а Николай.
Его перу принадлежит драма о Павке Корчагине. Как раз его именем и была названа улица. Теперь это Пресненский переулок.
– Угол Островского и Староконюшенного переулков – посольство Австрии. Величественное сооружение в окружении русских елей, напротив хибар непонятного назначения.
Здание посольства – ранее ЗАГС. Тут и Михаил Булгаков с Любовью Белозерской и Сергей Есенин с Айседорой Дункан зарегистрировали свои отношения.
А еще и фашист Иохаим Рибентроп здесь был, гад, приехав подписывать пакт о ненападении.
– Ничего из столь же величественной истории нам было неведомо. Наш путь пролегал в кафе «Адриатика». Туда, где подавали коньяк «Апшерон», салат «Столичный» и мясо на крутоне.
Представьте, о существовании знаменитого ныне по фильму «О чем говорят мужчины» крутона нам было известно не понаслышке уже в лохматые 1980-е. Ничего особенного – кусок подсушенного белого хлеба и уже на нем сочный антрекот. Хлеб тоже становится сочным, и его съедаешь с не меньшим удовольствием, чем кусок мяса.
Попробуйте – получится.
