Вы задумывались насколько часто люди произносят слово – “ответственность” и два слова – “принятие решения”? Часто, очень часто. Затаскали и обесценили.
Цену, этим словам, знают только врачи и военные. Это не хвастовство, это правда. Это выбор между жизнью и смертью.
ЧУЖОЙ ЖИЗНЬЮ И ЧУЖОЙ СМЕРТЬЮ!
На врача смотрит пациент, на военного смотрит солдат. Многое стирается из памяти. Но глаза, ожидающие решения, забыть невозможно. От решения зависит каким вернется солдат или пациент – на своих ногах, инвалидом или в гробу.
Кто хоть раз принимал такие решения, помолясь перед этим и понимая, что за спиной – только Бог, на многое, в жизни, смотрит иначе.
Решение это приходиться принимать, почему–то, ночью. Не знаю, как у военных – у врачей, в основном, ночью.
Это происходит так…
Я поддежуривала в городской гинекологии. Дежурства, в основном, были спокойные. Вечером делалось около десяти диагностических выскабливаний полости матки и гистероскопий. Иногда, одна – две эндоскопических операции. Ничего сложного, никаких запредельных кровопотерь. Если у женщины происходил разрыв кисты или поздняя диагностика внематочной беременности – больших кровопотерь, за три года дежурств, не было.
Ночью в больничных коридорах полумрак. Звук шагов тяжелым эхом перекатывается от стены к стене. Хлопок двери в приемный покой – это всегда напряженное ожидание.
Около 10 вечера, в дверь ординаторской, деликатно постучали. Я открыла дверь.
- Пойдем выскоблим женщину, – на пороге стояла усталая, дежурная гинеколог.
Я побежала к анестезистке. Ее звали Валентина. Взяли препараты и пошли в малую операционную.
В операционной, в гинекологическом кресле, была молодая женщина. Из анамнеза выяснила, что пять дней назад, она родила ребенка. Роды были самостоятельные, без патологии, без разрывов, ребенок в норме. Все хорошо. Сегодня вечером женщина пошла в туалет и из нее вылилось около 300 миллилитров крови. Муж вызвал скорую. В скорой произошло кровотечение, еще миллилитров 100.
Ей было 23 года. Звали ее Вика.
Сделали наркоз и диагностическое выскабливание. Гинеколог ничего не нашла в полости матки. Ни кусочков плаценты, ни воспаления. Чуть снижен маточный тонус. Но кровотечение у женщины продолжалось. Мы обсудили инфузионную терапию.
Минут через 40 пришла Валя и сказала, что гинекологи снова зовут в операционную. Мы побежали.
У Вики, еще раз, произошло кровотечение в объеме 400 миллилитров. Итого 700 миллилитров. Это уже серьезно.
По анализам, показывающим свертывание крови – коагулограмме, ничего особенного не было. Но я, все равно, поставила капельницу со свежезамороженной плазмой, чтобы предотвратить нарушения в свертывающей системы крови. Расписала инфузионную терапию. Сказала, что заберу женщину к себе – в реанимацию. Гинеколог пошла решать вопрос с УЗИ матки.
В таких случаях положено звонить заведующему. Гинеколог позвонила своему заведующему. Выяснилось, что Вика рожала платно и у начмеда!
А мне надеяться было НЕ НА КОГО. Мой заведующий уехал на рыбалку за 200 км!
За то время, что мы ставили всех в известность и ждали УЗИ, кровотечение у Вики достигло 1500 миллилитров. Кровь, просто, вытекала из нее тонкой струйкой.
Приехала заведующая гинекологическим отделением Наталья Витальевна и начмед Анна Сергеевна. Вику перевели в операционную.
Она лежала на операционном столе совершенно голая. На клеенке ей было холодно. Кровотечение продолжалось, хотя матка была затампонирована, и озноб усиливался. Растерянными глазами Вика смотрела на огромный диск лампы над собой, на заведующую гинекологическим отделением, на начмеда.
- А что со мной? – вдруг, тихо, спросила она.
- Ничего, просто кровотечение. Вот лечим, – как можно веселее, ответила я.
Вы представьте – лишиться матки в 23 года. Лишиться способности иметь еще детей.
В предоперационной текла вода. Гинекологи обрабатывали руки. Они собирались на операцию – экстирпацию матки. Это органоуносящяя операция превратит молодую женщину в старуху.
Санитарка тихонько сидела в уголке. Операционная сестра пересчитывала салфетки.
Гемоглобин и эритроциты у Вики стремительно падали. Начались нарушения по коагулограмме. Я поняла – все очень плохо.
Темное окно операционной напоминало черную дыру. Мне стало страшно. Я одна. Гинекологов трое, а я одна.
Мне надо просто делать, как учили. Спокойно, и еще раз, спокойно. Помолилась и вперед. Без суеты и страха.
Я поставила женщине подключичный катетер (это катетер в центральный сосуд), заказала еще свежезамороженной плазы и эритроцитарную массу. Проверила аппарат ИВЛ.
Растворы и плазма с эритроцитарной массой вводились в центральную вену и в катетер в периферической вене предплечья. Вводились лекарства. Повторение анализов делали каждые 30 минут.
Гинекологи достали тампон. Ничего не было. Минут сорок лоток оставался чистым. А потом, по нарастающей, появилась тонкая струйка крови, потом еще кровь, потом появились сгустки крови. Потом струйка крови стала меньше.
Я опять и опять вводила препараты, сокращающие матку, переливала эритроцитарную массу и свежезамороженную плазму. Моя бедная Валентина едва успевала записывать все, что мы делаем.
Гинекологи не хотели удалять матку.
Продолжение следует ...
Пишите, пожалуйста, комментарии. Мне очень важно Ваше мнение.