На улице текли ручьи, и воробьи кричали о весне. Миронов уже сходил в запой. У нас, анестезиологов-реаниматологов, прошло абсолютное открытое голосование. На повестке дня был только один вопрос - простить ему запой или уволить. 90% сказали, что надо простить. И Миронов остался. Он проводил наркозы, по-прежнему, в абдоминальной хирургии - хирургии органов брюшной полости.
Я устала и попросилась на облегченный труд – в эндоскопическую операционную. К Миронову в ученицы определили девушку после ординатуры. Как она с ним работала напишу тоже. Будет смешно.
В общем, я ушла, типа, на облегченный труд.
Опишу наш день – операции начинаются примерно в 8.40 и заканчиваются примерно в 14.30. Из операционной больной переводится в палату реанимации и интенсивной терапии, обычно просто говорят – в палату.
Привозишь больного на каталке, дальше, всем персоналом, перекладываем его на кровать. Хорошо если он 70-80 кг, а если все 100-120 кг. Реаниматолог и хирург со здоровой спиной – это редкость.
Рассказываешь о пациенте палатному доктору – о сопутствующих заболеваниях, об аллергических реакциях, о нюансах операции.
И наконец, 15-20 минут, – твой законный отдых.
Дальше надо идти смотреть пациентов на следующий день. Я прочитала операционный план. В плане все сухо – диагноз, номер палаты и фамилия пациента.
Зашла к хирургам в ординаторскую, из папки “ОПЕРАЦИИ” взяла одну историю. Думаю, одна операция – здорово. Смотрю на историю место работы – "…ский аэропорт. Летчик". Это интересно.
Возле палаты летуна стояла длинноногая красотка с пепельными, абсолютно прямыми и блестящими волосами. Она неловко складывала пластиковые контейнеры в пакет. Красивые дамы его навещают, подумала я.
Эндоскопическое отделение располагалось в новом корпусе. Огромные светлые палаты на солнечной стороне, даже в пасмурный день, к тоске не располагали. А когда их заливало солнце, рак казался просто неприятностью. Эту неприятность надо вырезать и все. И можно дальше летать, и гулять с длинноногой красоткой.
Я зашла в палату. Летун лежал на кровати и разгадывал кроссворд. Это был мужчина 43 лет, высокий, худой, но не от болезни, сам по себе. Волосы – соль с перцем, лицо – с тонкими чертами и карими глазами, делали его почти красавцем.
- Здравствуйте, я ваш анестезиолог, Ксения Константинова.
- О, – удивился летун, – здравствуйте, хотите чаю?
- Хочу, – весело ответила я.
Он, с любопытством, разглядывал меня.
- Я думал придет здоровый мужик, а тут такое очарованье.
- Не вызываю доверия? – обиделась я.
- Нет, что вы.
Чай был вкусный. Терпкий и горячий.
Дмитрий, так звали летуна, рассказал, что проходил очередной медосмотр. На УЗИ увидели затемнение. Думали камень, оказалось рак. Посоветовали хорошего хирурга – Козырева Сергея Дмитриевича. Я вежливо кивала.
Козырев, Сергей Козырев… глядя на него я поняла, что талант хирурга, это как талант художника, музыканта и писателя. Да, можно научить рисовать, можно научить петь или играть, можно научить писать. Но это будет ремесленник. Он сможет сделать что-то простое или быть вечным ассистентом.
Сергей хотел оперировать, как те, кто парит над операционными ранами, чьи операции проходили легко и быстро. Их анастомозы никогда не разваливались (анастомоз – соединение здоровых участков ткани, когда убран патологический участок), их больные выздоравливали без проблем. У них была, как говорят, «легкая рука».
У Сергея же, все было наоборот. Операции шли тяжело и долго, анастомозы разваливались, операционные раны инфицировались.
Но у Сергея был талант, правда, он ему не нравился. Серей писал интересные и глубокие статьи. Поговаривали, что, будучи кандидатом медицинских наук, он писал блестящие докторские за деньги. Он был талантливый аналитик и теоретик, но не практик. Как практик он был просто страшен.
Я посмотрела размер опухоли. Она выросла далеко не средних размеров, а операция была эндоскопическая.
Во время эндоскопических операций делается маленький разрез и заводиться тонкая трубочка с камерой – эндоскоп. С эндоскопа вид операционной раны выводиться на экран. Работа с эндоскопами требует четкого умения и навыка.
(В руках хирурга эндоскоп, вид операционной раны на экране )
Я пошла искать нашего заведующего – Алексея Яковлевича.
Продолжение следует...
Пишите, пожалуйста, комментарии. Мне очень важно Ваше мнение.