Он появился исподтишка и из-за угла. Большая облезлая морда выглянула и скрылась. Я сразу не поняла, что это было. А когда поняла, морда "чкурнула" через палисад и скрылась. Во мне сразу же проснулся Экзюпери, и я положила за угол кусок хлеба для морды. Через некоторое время я смогла воочию убедиться, что это кот. Быстро поедая скромное угощение и оглядываясь на меня, он, однако, ел с достоинством и не проявлял страха. Так началось наше знакомство, которое, к сожалению, привело к трагедии. До сих пор забыть не могу.
Кот был, действительно, большой, старый, весь облезлый и одичалый. Морду его украшали струпья и раны. Глаза были больны, и на мир кот глядел сквозь узкие щелки. В руки зайда, конечно, не давался и к себе не подпускал. Постепенно приваживая его к миске нашего домашнего кота Малыша, много моложе, но упитанного и жизнерадостного (хвост у него, как у лемура, и всегда торчком), я постепенно добилась, что пришелец стал есть в открытую, но после того, как уходил, насытившись, Малыш. Наш чувствовал себя хозяином в этой ситуации и мало обращал внимания на зачуханного сородича, появившегося из лесополосы, наверное. тем более, что, поев, тот сразу уходил. Но вот он остался у порога раз, остался другой, да так и пролеживал или просиживал целый день, а на ночь скрывался. И вдруг случилось такое...
Я обычно готовила еду на открытой веранде, разговаривала там с обеими котами, бросала лакомые кусочки и так далее. И вот одним вечером, в полной тишине, домываю я посуду и слышу за спиной то ли кашель, то ли предсмертные хрипы. думала, зайда подавился. Но нет, он сидел гордо рядом с Малышом, расположившимся у его ног, и пытался... замурлыкать в унисон домашнему любимцу! Тут я вспомнила, что раньше то пришелец не мурлыкал совсем, поэтому в нем как бы чего-то не хватало для полного кошачьего образа. Видели бы вы эти старания! У меня прямо комок к горлу подступил. Я подошла его погладить, и, мурлыканье, наконец, прорвалось из него ручьем. Потом мы понемногу начали лечиться стрептоцидом и мазями, морда обрела благообразность, а глаза открылись полностью. Поначалу кот подпускал к себе очень осторожно, иногда вообще отстранялся или переходил подальше от меня. Потом пытался тереться о мои ноги, на что я с ужасом кричала: "Брысь, нельзя. вылечись, а потом приходи!" Он как будто понял и отстраняться перестал. даже иногда ложился и позволял закапать глаза.
И вот однажды исцеленный кот по-царски уселся на пороге дома, и я обнаружила, что он похож на сфинкса: мосластый, сильный, мудрый и властный. Мысленно я его так и называла, а в обиходе он у нас был Серый. Иногда они с Малышом пробирались в дом, что вообще-то разрешалось только нашему коту. Пришлось выдворить и приказать в доме не появляться.
И вдруг началась война между Серым и Малышом. Серый то недаром уселся тогда сфинксом на пороге! Старенький дедушка, который уже плохо видел, звал своего любимца "сделать массаж" (Малыш действительно был мастак на этот счет, даже умывал дедушку лапой), а приходил в дом Серый, мурлыкал, но массаж не делал. Выявив подставу, дедушка побил и выгнал зайду. И вот приезжаю я на выходные, а в дедушкиной спальне два кота- Серый на окне (наша дура выше всех), Малыш чуть ниже-на швейной машинке. И не только шипят друг на друга, но и воют! Выгнала и забыла. А в следующую субботу: два кота - возле двух... куч! Я думаю, вы поняли каких. Таким образом каждый утверждал свое право быть хозяином в доме! Гнев, ужас, брезгливость-все смешалось во мне, и две пули, гонимые веником, надолго разбежались врозь. Но с тех пор Серый стал преследовать Малыша, изгрыз его до крови, разодрал шею. Домашний любимец стал перепуганным навеки, приходил поесть украдкой и жил, в основном, в поле неподалеку или в лесополосе. Серый же в дом не заходил, но всегда сидел на пороге. Это было его коронное место. Видя горе нашего кота, то, как он изменился, слушая упреки дедушки, я поняла, что имел ввиду Экзюпери своей знаменитой фразой. Я сожалела о том, что приручила Сфинкса.
Мы с мужем заманили его в мешок и отвезли осенью в село рядом, десантировав кота на подворье, где были, мы это знали, добрые хозяева, коровы и свиньи-куры, и голодная смерть пришельцу не грозила.
Следующей весной он вернулся – такой же ободранный, голодный, но мурлыкающий! Мы приехали-он сидел на пороге, а Малыш спрятался под машину и выл. Дикий страх вновь проснулся в нем и заставил удрать за границы двора. Война продолжалась. Выдержав месяц, мы, на ночь глядя, высадили Сфинкса в своем родном поселке. Я хорошо помню, как он вылез из мешка, отряхнулся, смачно и деловито сгрыз, словно собака, куриную косточку и на мое "Брысь!" умчал наискосок в огороды. Было это часу в десятом вечера. На другой день мы с Малышом пололи вечером огород, я рассказывала ему, какая замечательная жизнь теперь у него будет, поскольку Сфинкса нет. Малыш катался по земле, щурился на солнце и ловил бабочек. "Пойдем ужинать",-позвала я его, и торчащий лемурный хвост поплыл впереди меня, покачиваясь из стороны в сторону. Дедушка встречал нас во дворе. "Что?-спросил он.-Ужинать идете?" "Да!" - гордо ответили мы с Малышом. "А вы посмотрите вон туда!"-указал дедушка на порог дома. Я не знаю, смотрел ли Малыш, но смертельную угрозу он почувствовал на расстоянии и ракетой взметнулся на гараж, а оттуда -«с глаз долой». Ужин не состоялся.
Я поразилась, что Серый, часов за шестнадцать, преодолел расстояние, которое мы преодолевали на машине за полчаса. Когда-то мы из нашего родного пункта А гнали своим ходом козу в дедушкин пункт Б, и коза, протопав почти день, с присестами, упала возле речки, не дойдя километр, и не захотела втавать до следующего утра. Пришлось бабушке идти доить ее и вести домой на аркане.
Серый кашлял и чихал, пытаясь мурлыкать. Наверное, ему не хотелось этого делать. Но от знал, чем меня достать! И все началось опять: дедушка попрекал, Серый сидел днями на крыльце и уходил ночью-сытый, сильный и властный. А Малыш пробирался к родному дому "манивцами", ел наспех и спал в дедушкиной спальне, чтобы рано утром выскочить, как вор, и укрыться где-нибудь подальше. В очередной раз, когда Сфинкс распорол когтями шею Малышу, и я спасала его на сеновале, дедушка, в наше отсутствие, приманил Серого, изловчился и накинул ему петлю из веревки, с помощью которой вязал веники. Сказалась сноровка ловить зайцев на петлю в голодном детстве и сусликов. Нам объяснил, что кот издох. Малыш выжил, но навеки остался перепуганным, даже массаж дедушке делал, оглядываясь по сторонам и не веря в свое счастье.
Все мы в душе горевали о Сером, а узнав, как все произошло на самом деле, очень осуждали дедушку.
Теперь, когда нет дедушки, нет Серого, а Малыш делает массаж, кто ни позовет, и все почти забылось, я не осуждаю дедушку: он не только защищал от обидчика своего любимца, с которым сросся с первого дня кошачьей жизни и который действительно его лечил. Он по-своему, по-стариковски, прекратил войну, о которой знал не понаслышке: 17-летним охранял пленных фрицев. Но иногда я вспоминаю, как пытался замурлыкать Сфинкс - вспомнить себя самого, вспомнить лучшие времена, разделить с человеком свою радость, отблагодарить человека за добро. Я читала, что коты мурлычут не потому, что им хорошо, а потому, что так устроены. Но я в это не верю.