В год, когда я родилась, все было замечательно: фермеры радовались отличному урожаю, зима была теплой, пасху отметили народными гуляньями, а потом появилась я. Нет, в этот момент не упал метеорит или что-то в этом роде. Я родилась абсолютно здоровой, и родители (в основном папа), не могли нарадоваться. Ну, первые полминуты точно. А потом меня шлепнули, чтобы я заплакала, но вместо крика из меня вырвался… маленький сноп искр, и только потом я начала плакать.
Врачи с медсестрами дружно решили, что им привиделось, а родители только радостно поддержали эту идею. Но, спустя буквально пару часов, я кашлянула, выплюнула небольшое облачко дыма, снова кашлянула и подожгла тем самым свою пеленку. Хорошо, что в роддоме везде врачи и огнетушители – они успели потушить язычки пламени, которые довольные собой почти облизывали мои крохотные пальчики.
К сожалению, и врачи, и родители оказались слишком хороши в самоубеждении. Они решили, что это происшествие – просто несчастный случай. И следующие десять тоже. В общем, с горем пополам мою маму выписали вместе с крошечным свертком (мной) и отправили домой.
Мама как-то рассказывала, что самым сложным было осознать, что ее дочь совершенно необычная девочка. Мне кажется, она врет, и самым сложным было не отдать меня куда-нибудь. За это (и многое другое) я очень люблю своих родителей. Хотя, наверное, я бы их даже не осуждала, если бы они меня оставили на пороге какого-нибудь детского дома. Потому что я сложная, понимаете?
Для непонятливых я объясню. Дети бывают послушные и не очень, бывают непоседливые, воспитанные, тихие, неугомонные, а бывают такие, которые иногда выпускают огонь изо рта. Ну, если совсем честно, то я знаю только одного такого ребенка, но так ли уж это важно?
В общем, моя самая большая проблема до поры до времени заключалась в том, что я поджигала все вокруг себя. Потом мама научилась шить мне одежду из старых огнезащитных костюмов, которые брала на ближайшей пожарной станции. Но это не смогло спасти папины вечно подпаленные брови, правда сейчас мне кажется, что ему это даже нравилось. Мама же вопрос со своими бровями решила кардинально: она просто нарисовала их себе специальной краской, а краску я не смогла бы подпалить, даже если бы очень постаралась.
Когда я еще не родилась, родители собирались назвать меня Оливией. Уж очень им нравилось это имя. Но как только появилась я, ну, вот такая, какая есть, они с чего-то решили, что это имя мне совсем не подойдет. На самом деле, я думаю, что меня надо было назвать каким-нибудь абсолютно простым именем вроде Сьюзи или Энн, в крайнем случае, все-таки Оливией. Мне кажется, что не нужно называть как-то необычно то, что хотите спрятать. Например, вряд ли кому-нибудь было бы дело до Джеймса Бонда, если бы его звали Джон Смит. Мадонна не собрала бы такую армию фанатов, будь она Карен. Вот и девочка по имени Оливия жила бы себе абсолютно спокойно, в отличие от девочки, которую назвали Электра. Как вам имечко? Погодите кривиться, вы еще значение не знаете. Электра – греческое имя, и означает оно огненное солнце. В общем, в тот момент, когда мои родители все-таки выбрали как меня назвать, стало ясно, что моя и так нелегкая жизнь будет осложнена не одним десятком шуток о моем имени.
Родители долго ломали голову над тем, что же со мной не так. Писали сотням разный врачей по всему миру, отправляли рентген каждой косточки в моем крошечном тельце и стопки справок из больниц, но врачи только разводили руками. Ведь я была абсолютно здорова. Это как с мурчащими котами – никто не знает, зачем они это делают и как, но вряд ли мурлыканье можно назвать болезнью.
Постепенно родители привыкли носить специальную одежду и прятать куда подальше разные спреи, я же оставалась ребенком, мало контролирующим свое тело. В доме до сих пор можно увидеть то место, где я училась ходить: на светло-бежевом пушистом ковре сохранилась темная обожженная полоса, длиной в метр. Там я делала первые шаги, падала и громко плакала, перемежая крики со всполохами огня. А над местом, где стоял пеленальный столик, прямо на потолке есть огромное черное пятно – мама слишком туго затягивала пеленку, я истошно возмущалась в ответ.
Родители до сих пор не знают, почему среди всех десяти детей, родившихся в одном роддоме и в один день со мной, только я получилась немного другой. Возможно, все дело было в положении планет на момент моего рождения. Или маме подмешали что-то утром в чай. В конце концов, все могло быть из-за комара, который укусил маму за пять месяцев до моего рождения.
Но мне повезло с мамой и папой. Они не только смирились с тем, какая я есть, но и делали все, чтобы мне было комфортно. Наверное, в этом суперспособность любых родителей – принимать ребенка вопреки всему.
Пока я не ходила в школу, все было замечательно. По утрам мама будила меня, ласково поглаживая по плечу, после чего отправляла чистить зубы и завтракать. На завтрак были самые вкусные в мире хлопья, потому что папа наливал в них вместо молока сок, и это было настоящее блаженство с апельсиновым вкусом. Далее мама учила меня читать и писать, иногда это делал и папа, но уже спустя полчаса он начинал придуриваться и корчить мне рожи. Я заливисто смеялась, из-за чего подпаливала тонкие тетрадные листы, поэтому маме не очень нравилось, когда меня учил папа. Днем я бегала во дворе и играла в мяч. К сожалению, пинать мяч мне было некому, потому что к этому времени папа уходил на фабрику, а мама занималась какими-то своими бумажками. Она тоже называла это работой, но что это за работа, когда ты сидишь дома?
В общем, во дворе я пинала мяч в забор, от которого он весело отскакивал и катился обратно ко мне. Со временем я решила, что нужно дать забору имя, раз я с ним играю. В итоге забор стал гордо зваться Филиппом. Я решила, что не одна я должна страдать из-за странного имени. Так мы и проводили каждый полдень с Филиппом, играя в футбол, рукбол и головабол. После этих игр мама звала меня обратно в дом – наступало время других уроков: рисования, лепки, танцев, а в особо ужасные дни – математики. Вечером, после сытного ужина и просмотра странного сериала по телевизору, родители меня укладывали спать. Поначалу они мне пытались читать перед сном сказки про принцесс, но быстро поняли, что это плохая мысль. Знаете эти сказки, где принцесса находится в заточении в высокой башне, которую охраняет огнедышащий дракон? В общем, родители осознали, что рассказывать подобное дочке, которая сама себе и принцесса, и дракон сразу, было не лучшей идеей. После этого мне читали сказки только про зайчат и мышат, под которые я тихонько засыпала и уже не чувствовала, как ласково родители целовали меня с обеих сторон в щеки и уходили на цыпочках из комнаты.
Так я жила до шести лет. А потом наступило страшное – мне нужно было идти в первый класс. Родители пытались объяснить директору, что я необычная и другим детям будет сложно со мной. К сожалению, без соответствующих справок меня не могли оставить на домашнем обучении, а справок, само собой, не было, ведь я абсолютно здорова.
К тому времени я уже научилась сдерживать все свои порывы выдохнуть пламя – этот «талант» проявлялся только во время кашля, икоты и громких рыданий. Папа сделал мне специальный огнетушитель, всего-то размером с ладошку, чтобы он всегда был у меня в кармане. И все было бы замечательно, и я бы смогла достаточно долго делать вид, что я абсолютно нормальная, если бы в первый же день не стала икать от страха. Меня можно понять, все-таки я впервые в жизни видела столько детей разом не на экране телевизора. Вся моя маскировка пошла прахом и снопами искр, вылетающими у меня изо рта.
Неудивительно, что дети меня сторонились. Меня посадили за первую парту, а все остальные парты отодвинули метра на два, чтобы я никого не задела огнем, хотя настоящий огонь я очень редко выдыхала, чаще это был дым или искры. Я не обижена на одноклассников за то, что они со мной не общаются и даже не знакомятся. Наверное, если бы я была обычной, я бы тоже избегала такой странной девочки. Но я – это я, а избегать себя я не могу, хоть и пыталась пару раз.
Даже если бы ко мне кто-нибудь подошел, я бы, скорее всего, отвергла этого человека. Мне вполне хватало родителей и Филиппа, а еще того, как мне улыбалась миссис Брэйв по утрам. Я никогда никого не хотела покалечить. Огонь намного опаснее, чем иногда кажется. Поэтому я с первого раза уяснила, что спички – детям не игрушки, а еще то, что одеяла горят намного быстрее, чем стол.
Если бы я могла, я бы точно-точно выбрала другой «талант», но, к сожалению, меня никто не спрашивал. А если и спрашивал, то я этого уже не помню. Кто вообще может захотеть дышать огнем? Я бы выбрала что-нибудь более практичное – например, умение молниеносно завязывать шнурки, потому что мама постоянно говорит, что я слишком медленная, или способность видеть в темноте – тогда никакие выбитые пробки нестрашны.
Дни в школе текли лениво, но занимательно. И на четвертой неделе учебы мне понадобилась новая обувь. Тогда-то все и произошло. Я называю это – «Вторник, Когда Мы Пошли С Мамой За Туфлями, Но Ничего Не Купили». Мама называет это более скромно: «День, Который Все Изменил».
В этот день после школы мама повела меня в обувной магазин. Там мы перемерили кучу разных туфель: с бантиками, блестящие, на каблуке, в крапинку и даже зеленые, но ничего мне не подошло. Я так устала, что вышла на улицу и решила дождаться маму, сидя на бордюре. Я лениво пинала носком кроссовка мелкие камушки и совершенно ни о чем не думала, разве что иногда проплывала мысль про жирафов, но она быстро испарялась. Потом на меня упала чья-то тень, и я подняла глаза. Передо мной стояла самая обычная девочка. Она протянула мне руку и улыбнулась щербатым ртом:
- Привет, я Меган. Я тут жду сестру.
- Привет, я Электра, но лучше называй меня Элли. И я, – тут я замялась, потому что сестры у меня не было, – умею дышать огнем.
- Здорово как! А моя сестра может вставать на мостик.
Я уже хотела возмутиться, что это ни капельки ни одно и тоже, как Меган позвали, и она убежала. Я проводила взглядом свою новую знакомую, которая присоединилась к компании детей постарше. В этот момент я поняла одну вещь – я совершенно обычная. И все, абсолютно все дети, обычные. Кто-то умеет петь, кто-то ковыряет в носу, кто-то встает на мостик, а кто-то дышит огнем. Но все мы любим мультфильмы, хлопья на завтрак, тискать щенят и когда родители читают нам сказки на ночь.