- А в детстве ты кем мечтала стать? - Вопрос приятеля поначалу поставил меня в тупик. Шаг за шагом, фрагментарно, начинаю выгружать из памяти обрывки прошлых мечт: их у меня как у дурака фантиков. Из вот из беспорядка, словно флэшбек, появляется картинка, как я плачу над репродукцией Данаи Рембрандта в старой книжке по искусству, потому что мама сказала, что какой-то злодей облил ее кислотой в музее. И в этот момент я понимаю, что я хочу быть как она, потому что она самая красивая женщина на свете. И тогда я узнаю, что женщины, которых рисуют на картинах называются натурщицы. Я хочу быть как она, нарисованной и жить вечно. Но маме, это не нравится. Она хмурится, оттуда из моей памяти из прошлого. И я говорю, то что я думаю, ее обрадует, что я хочу быть массовиком-затейником. В детстве я много времени проводила на газонах ВДНХ, и эти дядьки с баянами и песнями, казались мне настоящими баловнями судьбы, они были словно Деды Морозы, только летние, которые не таяли. В пять я верила, что Дед Мороз существует, но про меня он забывает или вообще не дает подарок, несмотря на все мои страданья и стихотворенья. А вот массовики-затейники всегда был щедры ко мне. Это было то славное время, когда ребенок мог подойти к взрослому и решить свои проблемы. В мире, в котором не победили педофилы.
