– Магазин «Мясо» на Метростроевской, 14 (ныне Остоженка). Назывался он – «микояновский». По названию мясокомбината. С соответствующей эксклюзивностью и популярностью.
Отдельно стоящая касса «на ножках» возвышалась над очередью. Каждое дошкольное посещение в силу моего небольшого роста ознаменовывалось находками – мелочью, которая закатывалась под нее. Куш! Папа расстраивался после моего очередного заявления: «Сегодня с мамой ходили в «микояновский», искали деньги».
Опять про мелочь, про деньги…
Если электрички из Москвы и назывались «колбасными», то уж точно четверть из них пахла микояновской колбасой из магазина на Метростроевской.
– Улица Остоженка. Спроси местных, коих осталось полторы калеки: откуда взялось такое провинциальное, на мой взгляд, имя чуть ли не центральной улицы Москвы, и не ответит, наверное, никто.
Выясняется, что на месте нынешних олигархических хором, усадеб и чудом оставшихся полуразвалюх колосились поля-луга… и, как следствие, возвышались стога сена.
(Справка. «Стоженкой» называли местные угодья, а уже Остоженкой – позже. Как версия годится, конечно, но как красивая – не шибко, правда же? Что лишний раз доказывает: Москва – большая деревня.)
– Кондитерская фабрика на улице Дмитриевского, 5 (ныне 1-й Зачатьевский переулок). Сквозь сетки на окнах пролезала только сахарная помадка, которую нам даровали работницы сладкого производства. Конфетка не пролезала. Сладкой халявой в обертке не полакомишься.
– Бензоколонка между домом и монастырем. Теперь здесь высится памятник митрополиту Московскому Алексию.
– Соседская собака породы ирландский сеттер («гордон»), умершая от отсутствия ландшафтов для стремительного бега и охотничьих забав. Наука на всю жизнь – рожденный бегать…
– Мой самокат на толстых колесах. При запрете езды на велосипеде из-за якобы имеющегося искривления позвоночника.
Очень модный зеленый самокат на красных колесах, сильно проигрывающий не столь навороченным великам – «Юности» и «Орлёнку».
Катался на нем, но при мысли о велосипеде чуть не плакал.
– Молочный переулок (такое название – по располагавшемуся в XIX веке молочному рынку) с яблонями «китайками» и футбольным полем.
(Справка. На Молочном переулке находится лишь один дом «с историей». Номер 5.
Как он выжил в «бриллиантовых джунглях», не понять. Здание охраняется государством. Правда, охранным теперь стал новодел. Прежний домик разрушили, построили вновь, водрузили старую табличку со страховыми гарантиями – порядок.
Порядок, говорите?!
Дом немецкого купца Зигфрида Луи Таля известен как «Дом Попкова».
Виктор Ефремович Попков – художник. Среди известнейших картин мастера есть те, что радуют глаз посетителей депозитария Третьяковки – «Строители Братска», «Бригада отдыхает», «Хороший человек была бабка Анисья».
Признанный художник «северных сюжетов», Попков погиб в 1974 году при весьма «сериальных» обстоятельствах. Его в упор убил инкассатор. 42-летний художник попросил подвезти его домой, а вместо этого – как утверждал убийца: по инструкции! – ба-бах! – и нету лауреата Государственной премии.)
– Дом-музей Ивана Сергеевича Тургенева (Метростроевская, 37), где он написал «Муму», отметив в письме другу: «Дописываю «Муму», живу вдалеке от центра».
А в повести так – «В одной из отдаленных улиц Москвы (…) жила некогда барыня…». Далее по тексту.
– В пяти метрах от писательского музея – парикмахерская «Авель», в столь же оригинальном, как название, доме, по форме похожем на маленький параллелепипед. «Авель» прекратил свое существование недавно, в XXI веке. Уж не Каин ли виновен?
Ни о каком «Каине» я прежде не слышал, но было бы разумным назвать его именем неподалеку какую-нибудь студию по наращиванию волос.
– Лев Кекушев и посольство Египта (дом № 21). Архитектор и последний арендатор. Красивее мини-дворца не видел!
А меж тем этот замок в миниатюре – прообраз места жительства булгаковской Маргариты. Один из? – сам себе задаю вопрос...
– Второе по красоте в моем списке окрестностей – угол Соймоновского проезда и набережной, впритык к бассейну «Москва» с невероятным видом на реку – дом красного кирпича.
В детстве – восторг и только позже – интересная информация: владельцы дома доверились художнику Сергею Малютину. Тому, кто считается автором русской матрешки. Во как!
– Набережная Москвы-реки со спуском «Восьмой камушек».
Помню, несколько сотен обесценившихся монет, выброшенных кем-то в Москву-реку. Так называемое «серебро». Оно в семидесятые не стоило ничего. Медные монетки остались в ходу, а серебряные – 10, 15, 20 копеек – пустой металл.
Видимо, человек с горя опустошал мешки. Кто-то из его родственников, как герои фильма «Менялы», избавлялся от бумажных денег, превратив богатство в мелочь. Но авантюра не удалась.
Часть из этих монет на парапете «Восьмого камушка» и досталась нам. Бессмысленные – они стали детским богатством.
(Справка. Если сильно раскрутить бесполезную в обращении 20-копеечную монету, запуская ее в разменный аппарат на станции метро, то в двух случаях из пяти можно было добиться четырех современных тогда пятачков.
Только бы милиционер не увидел, да добропорядочные сограждане не выдали, иначе быть приводу в отделение.)
– Спуск на Савельевском переулке – прекрасная трасса для спуска на тачках. Деревянная тачка на подшипниках – мечта любого арбатского пацана. Прямо от входа в храм Илии Пророка, откуда открывается чудесный вид на пол-Москвы, старт. С диким шумом и веревочным управлением – вниз, к Курсовому переулку. Малолюдно, потому и почти безопасно. Но если перевернешься – ссадин и синяков не избежать.
До современных гироскутеров, сигвеев и моноколес целая эпоха.
Эх бы, сейчас вниз по Савельевскому на подшипниках, напоследочек!
Крутой склон! Еще бы – все-таки Москва стоит на холмах.
(Справка. «Семь холмов» – прям как в Риме. Кремль стоит на холме. Согласен. А вот в районе Остоженки-Метростроевской историки холма не обнаружили. Обидно. Ведь он же есть!)
