- Михаил Серафимыч, ну починяй! Из-за ворот местного автотранспортного хозяйства слышался голос Сашки, молодого водителя, которому достался старенький нерадивый грузовичок, который то и дело ломался. Михаил Серафимыч был местным автомехаником, настоящим специалистом. Вот только даже у хорошего врача не получилось бы в то время воскресить мертвого.
- Отжила своё машина, Сашка! Успокойся! Ежели так срочно – беги, ищи другую!-МихалСерафимыч, да мне же мо-ло-ко на-до раз-вес-ти! – отчаивался Сашка. – Как же я задачу не выполню?
Михаил Серафимович еще долго пробовал доказать, что машину воскресить он не в силах, и обезнадеженный Сашка понуро поплелся к начальнику хозяйства. Я решился зайти к нему в гараж, и он встретил меня грустным и понурым.
- Ох, здравствуй, Алексей. Как сам поживаешь?-Да ничего, Мишаня. Как-то кручусь. Освоился уже в новом хозяйстве, я смотрю?-Все как родное стало! Только, хоть убей, в войну машины и то в лучшем состоянии были! Куда нынешние шоферы смотрят – не пойму!-А чего не так? У машины свой срок, вот она и встала, ничего необычного.-Ничего необычного? Я, Лешка, в войну водителем был…
И тут Михаил Серафимович бросился в воспоминания. Служил он на первом белорусском фронте. Крепкий был мужик и знающий.
…и вот идем мы уже в Польше. Передвигаемся к очередному населенному пункту, и тут я слышу странные звуки, доносящиеся с грузовичка, который впереди меня едет. И у него, и у меня – по роте бойцов. Конечно же, страшно стало за мужиков. Оставалось недолго до места назначения, да и «чисто» там было, если нам все правильно передали. Подумал и решил, что надо будет с Женей – водителем того грузовичка – переговорить и разобраться в проблеме.
Остановились. Бойцы вышли, выставили охрану по периметру, и, стало быть, можно делом заняться. Подхожу и говорю:
-Женька, слушай, у тебя из-под капота звук больно странный доносится. Прокати-ка меня по кругу, а то чую, не к добру это.
Мы и поехали. Звук стал еще натужнее и звонче, а Женька все не хотел его всерьез воспринимать. Кое-как уговорил его открыть капот да посмотреть, что внутри. Разбирали, копали все глубже, а причины все никак не видно. Наконец смотрю – а меж деталей затесался камешек, который почти полностью изрезал ремень.
«Ну,- думаю, - дело плохо».
Замены для ремня нет, что-то сделать из подручных материалов возможно, но потребуется время, то есть нужно просить у командира время отстать от графика…
Все мои мысли прервал звук выстрела. Я машинально пригнулся, а солдаты молча достали винтовки и заняли позиции. Я решил не доставать пока свой пистолет и взглядом найти фрицев. Раздалась очередь. Видимо, они решили наступать. Я уже подумал подогнать машину, чтобы прикрыть наших, но Женька сказал:
- Мишаня, сейчас подъеду и создам укрытие для наших ребят, прикрой меня. Я вернусь.
Женька быстро прыгнул в кабину, завел повидавший свое мотор и рванул в сторону огневого рубежа. Я услышал хлопок, мотор грузовичка затих, Женька резко повернул руль влево и перевернулся на бок. Бак был почти что пустой, никакой угрозы. Выстрелы продолжались, наши ребята стремительно наступали, я шел за ними, чтобы помочь и оттащить раненых, если смогу.
Но все получилось не так уж и просто. Я подбежал к кабине и увидел, что Женька мертв. Капот почти что оторвало, и я увидел, что ремень, как я и подозревал, лопнул. Автомобиль погиб вместе со своим водителем.
- Вот так вот, Лешка, воевали мы. Так что ты и прав. Я не хочу больше видеть, как молодые парни с полумертвыми машинами мучаются. Отжила свое старушка, отжила…
Михаил Серафимыч поднялся, закурил сигарету и так же понуро, как и молодой Сашка, пошел к начальнику хозяйства.