(Хроника одного уголовного дела) Начало. Часть 2. Часть 3.
7
Должен отметить, что список обрушившихся на меня невзгод не ограничился материальными потерями и нервотрёпкой общения со следователем. Самое трудное испытание подстерегло меня дома. Разумеется, узнав о случившемся, я попытался поговорить с Лёнькой не только о самом событии, но и о вызвавших его причинах, о мотивах его действия, о его отношении к совершённому… много о чём хотелось поговорить. И первый же разговор (объятия в кабинете адвоката, разумеется – не в счёт) поставил передо мной множество вопросов.
***
Прежде, чем переходить к ним, надо немного рассказать о самом Лёньке, о том, что я знаю о нём объективно, о том, что я о нём думал до начала описываемых событий, и о том, что оказалось на самом деле,… то есть о том, каким я его представляю сейчас.
Проблемы у Лёньки начались с первых минут жизни: когда Люду кесарили, неопытная практикантка прорезала насквозь Лёнькину[1]щеку, что привело к шоку, остановке дыхания и клинической смерти. Только немедленное вмешательство врачей-реаниматоров вернуло малыша к жизни, но последствия не заставили себя долго ждать. Тяжёлые последствия. Наиболее сложной бедой стала сильная энцефалопатия, которая выразилась, прежде всего, в нарушении двигательной функции – у него не работали левая ручка и ножка, в дисфункции пищеварительной системы и множестве других, менее значительных болячек. Не избежала потерь и психика – с самых первых дней он рос раздражительным, капризным, срывался на истерику при самых незначительных поводах. С большинством трудностей нашими совместными с участковым педиатром[2] усилиями постепенно удалось справиться почти полностью, а вот склонность к истерикам сохранилась по сей день, хотя со временем он более или менее научился контролировать своё состояние, и наружу она прорывалась относительно редко.
Следующим серьёзным испытанием стал наш с его матерью развод[3], точнее – упомянутые выше события, последовавшие за ним. Надо понимать, что для маленького человека нет на свете людей ближе отца и матери, и когда его заставляют выбирать между ними – а альтернатива была сформулирована Людой категорично жёстко: «…или я, или он!», что предусматривало полный разрыв отношений с одним из родителей, – это неизбежно вызывает когнитивный диссонанс…. И взрослому человеку мучительно трудно выбирать между двумя близкими, так каково же было принуждать к этому шестилетнего ребёнка? Бесчеловечно.
Однако, выбор он сделал. Победа? Нет… до победы было ещё далеко. Привыкшему к побоям, унижениям, постоянному понуканию и недоверию со стороны матери, Лёньке было очень трудно открыться кому бы то ни было вообще. Не открылся и передо мной. Он почти никогда не делился своими трудностями, переживаниями, даже если я мог бы помочь быстро и решительно. Когда Лёня пошёл в первый класс[4], высветилась ещё одна проблема – он – единственный в классе, не умел читать, а учительница (заслуженная!)[5]при всём классе заявила, что никогда не сможет научиться. Как обычно бывает в подобных случаях, он стал объектом насмешек и издевательств со стороны остальных ребят, что тоже не могло не отразиться на его характере. Всё более и более Лёнька замыкался в себе, не доверяя никому и ничему.
Частично переломить ситуацию мне удалось, переведя его в другую школу, поближе к квартире, которую я тогда снимал. По счастью, новая учительница оказалась менее «заслуженной», но гораздо более мудрой и профессиональной. Её усилия, помноженные на ежедневные систематические занятия со мной дома, привели к тому, что почти по всем предметам Лёнька быстро догнал одноклассников, а читал он к концу первого класса лучше всех, хотя и не любил этого занятия. Здесь мне во многом помог американский классик Сэмуэль Клеменс, более известный под именем Марка Твена. Однажды, во время длинной поездки в электричке, я читал ему вслух «Приключения Тома Сойера» – книгу, которая просто не может не вызвать интереса у мальчишки его возраста, и, на самом интересном месте, когда Том стал собирать дань за право немножко покрасить забор, сладко зевнул и отложил книгу в сторону. Никакие Лёнькины уговоры не заставили меня продолжить чтение, и… пришлось ему дальше читать самому. Надо сказать, что с тех пор он уже никогда не расставался с книгой, хотя ассортимент не всегда коррелировал с моими представлениями о литературе.
В новой школе класс встретил Лёньку враждебно, и, как оказалось (я узнал об этом только через несколько месяцев и совершенно случайно), после уроков его часто били целой компанией, умудряясь его же выставлять виновником – меня не раз и не два вызывали к директору за драки с его участием…. Изрядно доставалось не только самому Лёньке, но и его очкам[6] – их приходилось менять или ремонтировать почти каждый месяц.
В начале четвёртого класса он начал заниматься в секции самбо, что помогло в решении школьных конфликтов и заметно повысило упавшую до крайне низкого уровня самооценку. Улучшилась и успеваемость в школе, что, собственно, не является чем-то особенным, поскольку регулярные занятия спортом способствуют упорядочению мышления и внутренней собранности, что не могло не отразиться на остальных делах. К сожалению, спортивная карьера была недолгой – третьего апреля 2004 года на соревнованиях он получил тяжёлую травму – сотрясение мозга, после чего был госпитализирован в нейрохирургическое отделение. Самбо пришлось оставить. Позже – в седьмом и в девятом классе – у него было ещё два сотрясения мозга с одной госпитализацией. После этого ухудшилась память, появились некоторые другие проявления, о которых он смог бы – в силу своего нынешнего образования – рассказать лучше меня.
В пятый класс Лёня пошёл в гимназию №17 – одну из лучших в городе. Прошёл вторым по конкурсу[7] из двухсот девятнадцати претендентов на двадцать шесть мест. Надо сказать, что и в гимназии он не смог влиться в коллектив. Из-за закрытости от всех и ежесекундной готовности ответить ударом на удар, оставшейся с предыдущей школы, никому не удавалось сблизиться с ним до дистанции дружбы. Пожалуй, только один его одноклассник смог в этом направлении продвинуться дальше других и стал одним из очень немногих Лёнькиных друзей. Хороший парень, талантливый поэт и программист, ставший специалистом по компьютерной безопасности. С учёбой тоже не всё ладилось – оказалось, в математической гимназии нужно учиться всерьёз – на одних способностях выехать просто не получится. Съехал на тройки. Пришлось переходить в обычную школу, что была напротив нашего дома.
Летом 2009 года тяжело заболела моя Мама – его Бабушка, которая жила в Калининграде, и мы с Лёнькой срочно полетели туда для оказания помощи. Было очень трудно, но сын показал себя настоящим мужчиной, долгое время – в течение двух недель – вынося на себе бóльшую тяжесть забот по уходу за больными (мой Папа – его Дедушка, тогда же перенёс микроинсульт и тоже нуждался в уходе). Именно в то время Лёнька понял важность профессии медика, и принял окончательное решение в выборе дела своей жизни – стать врачом, чтобы помогать людям, попавшим в беду. До этого он мечтал о военной карьере, хотя состояние его здоровья делало эту возможность весьма проблематичной. На подготовительных курсах Лёнькино сочинение на тему «Почему я хочу стать врачом?» заняло первое место.
Поступив в Медицинскую академию[8] имени Вагнера, он начал готовить себя к профессии врача-реаниматолога, самой важной, по его мнению. И с этим мнением я готов согласиться. Учёба шла с переменным успехом, и на третьем курсе – в силу некоторых объективных и субъективных причин, Лёньке не удалось вовремя выйти на сессию, после чего он был вынужден уйти в академический отпуск. Несколько месяцев проработал продавцом-консультантом в МТС, где научился премудростям общения с покупателями, и к моменту окончания академки был одним из лучших работников подразделения. К Новому году вернулся в строй студентов, успешно окончил третий курс, а после летней практики продолжил учёбу на четвёртом.
Арест прервал подготовку….
[1] Собственно, и Лёнькой он тогда ещё не был – именем обзавёлся значительно позже, когда самое страшное было уже позади, а тогда во всех документах он именовался несколько непривычно и весьма косноязычно – «Мальчик Авдеев».
[2] Пусть все знают настоящее имя этого замечательного Человека и Доктора – Ольги Витальевны Боковой – счастья и здоровья ей на всю жизнь!
[3] Если быть точным – расставание. Официально мы развелись в начале 2004 года, поскольку до того этот момент не был особо важен ни для меня, ни для неё.
[4] Напомню, что в школу он начал ходить за месяц с небольшим до ухода ко мне, поэтому повлиять на его предварительную подготовку я не мог никак.
[5] Козлова Любовь Евгеньевна – имя настоящее – страна должна знать своих героев….
[6] От матери он унаследовал астигматизм и близорукость, которые позже – в двадцатилетнем возрасте, удалось исправить хирургическим путём.
[7] Интересно добавить, что конкурс проходил в начале апреля 2004 года, когда Лёнька лежал в больнице с сотрясением мозга. Поскольку ко дню испытаний состояние было уже удовлетворительным, лечащий врач закрыл глаза на то, что я «украл» его из больницы на те несколько часов, которые требовались для участия.
[8] Прежнее название ВУЗа – сейчас это Медицинский университет того же имени.