из воспоминаний генерал-майора в отставке А. ВИТРУКА
...В дни подготовки к грядущим боям в частях и подразделениях проводились коллективные читки писем, приходивших на фронт.
В силе воздействия этой формы я убедился еще в начале войны, когда в одной из посылок, поступивших в бригаду, оказалось письмо следующего содержания:
«Дорогой боец! Пишет тебе детский сад № 1. Прими эту конфетку и не взыщи, что она помята и побывала во рту нашей Танечки. Случилось это так. В один из воскресных дней в обед на третье блюдо детям выдали по конфетке. Как раз в это время в городе готовились посылки на фронт. Об этом узнали наши дети, пошептались между собой и решили — конфеток не есть, а послать их бойцам на фронт. Когда кончился обед, ребятишки выходили из-за стола и на блюдце складывали свои конфетки. Лишь Танечка, которая сидела на краю длинного стола, конфетку положила себе в рот. А фантик с рисунком клубники разглаживала ручонками. Она или не знала, или забыла, о чем договорились дети. Но, увидев блюдце, она вынула конфетку изо рта и положила ее на фантик, а сама забилась в угол и заплакала. «Что с тобой?» — спросила воспитательница Танечку. «Она всегда спешит», — с осуждением ответил за нее один из мальчиков. Поняв, в чем дело, воспитательница сказала: «Успокойся, Танечка. Если хочешь, и твою конфетку пошлем. Ничего, что ты ее немного обсосала». Девочка перестала плакать, еще раз разгладила фантик, завернула в него конфетку, а затем положила на блюдце, где уже лежали конфеты других ребят».
Это письмо зачитали во всех подразделениях, и оно глубоко тронуло сердца танкистов. У многих бойцов, не раз смотревших смерти в глаза, по щекам текли слезы. Мне запомнились слова пожилого солдата:
— Ну что же, спасибо, Танечка, за науку. Чтобы дети сами ели сладости, а не отправляли их на фронт, надо быстрее ломать хребет фашистскому зверю.
Этот случай запал в душу.
Однажды зашел помощник по работе среди комсомольцев корпуса капитан Петр Душкин с экземпляром «Комсомольской правды»:
— Тут вот в номере за 29 апреля интересный материал. Что, если доведем его до каждого комсомольца?
В газете публиковалось письмо старого революционера Петра Андреевича Заломова, прототипа Павла Власова из романа Максима Горького «Мать», политруку Н. Н. Черпакову:
«Юный друг мой, Николай Черпаков!.. Ты пишешь, что находишься в боях с первых дней войны и уничтожил немало подлых врагов. В свое время, когда ты, воспитанник Ленинского комсомола, вступал в партию большевиков, я, твой партийный поручитель, был уверен в том, что ты мужественно перенесешь любые невзгоды, смело встретишь в лицо и смерть. Я часто думаю о тебе, думаю о всех тех, кого я знал жизнерадостными юношами с пытливым взглядом, с руками, любящими всякую работу. Я, старик, любил бывать среди вас, молодежи... У каждого советского человека было свое счастье. Война с фашистским зверьем все изменила. ...Ты помнишь, каким цветущим был небольшой город Суджа Курской области, где мы вместе с тобой жили перед войной? Он утопал в садах. И вот этот милый городок с новым театром, благоустроенными школами фашисты разорили, предали огню... На площади, где мы любили тихими вечерами посидеть под липами, на той самой площади, где проходила первомайская демонстрация, фашисты построили виселицу. Они повесили на ней пять девушек, отказавшихся работать на них. Когда будешь идти в атаку или отражать напор гитлеровских банд, помни об этом. Помни о пяти простых русских девушках, решивших принять смерть от рук палача, но не быть рабынями. Помни и отомсти за все! В этом и состоит мой отеческий наказ тебе! Петр Заломов».
На комсомольских собраниях в подразделениях с повесткой дня «Письма родителей» были зачитаны это послание П. А. Заломова и наиболее яркие письма родителей наших воинов. Бойцы слушали их затаив дыхание. Вести из тыла глубоко волновали солдатские сердца, особенно те, что рассказывали о зверствах фашистов в родных краях. Вскипала ненависть к захватчикам, руки крепче сжимали оружие. После собраний много писем написали и бойцы родным и близким, друзьям и любимым.
Так живые нити между героями фронта и тружениками тыла укрепляли боевой дух наших воинов...
Подготовка к Курской битве совпала по времени с важным событием в истории 16-го танкового корпуса: в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 21 декабря 1942 года танковым бригадам, как и другим воинским частям, вручались красные Боевые Знамена нового образца. Этот торжественный акт сыграл очень большую роль в боевом настрое всего личного состава.
...На лесной поляне выстроились побатальонно воины 107-й танковой бригады. Впереди строя подразделений выставлены по одному танку. По стойке «смирно» застыли танкисты, автоматчики, артиллеристы, саперы, связисты, ремонтники, персонал медико-санитарной службы. Приняв рапорт командира бригады полковника Н. М. Телякова, я выступил с краткой речью, призвав воинов бригады победоносно пронести Боевое Знамя части до самого логова фашизма — Берлина.
Приняв Знамя, полковник Теляков стал на колено. За ним последовал весь строй. В ответ на произнесенную им клятву дружным, многократно усиленным эхом раздалось:
— Клянемся!..
Когда утихло эхо, комбриг и стоявший на колене рядом с ним начальник политотдела бригады подполковник А. В. Владимиров поцеловали уголок алого полотнища. Грянуло троекратное «Ура». Сняв шлемы, танкисты поочередно подходили к танкам, становились на колено и целовали броню.
Вручение Боевого Знамени бригаде растрогало воинов, продемонстрировало их высокий боевой дух. На этот день обычная боевая подготовка не планировалась. Впервые личному составу предоставили непривычный праздничный день. После обеда состоялся большой концерт корпусной художественной самодеятельности...
...Младший лейтенант комсомолец Андрей Столяров прибыл в 107-ю танковую бригаду сразу после окончания танкового училища и был назначен командиром тридцатьчетверки. Свой первый и последний бой он принял утром 6 июля под деревней Александровка. Умело маневрируя машиной, он меткими выстрелами поразил две самоходные установки «фердинанд» и затем еще два танка.
Неожиданно машина Столярова сильно содрогнулась. Придя в себя, младший лейтенант по радио передал:
— Горим. Пересаживаюсь за рычаги. Иду на таран!
С нашего КП было видно, как над столкнувшимися танками вспыхнуло огромное пламя огня и заклубилось облако дыма. Героический пример экипажа придал ярости и новых сил нашим воинам.
— Отомстим за гибель Столярова!
— Смерть фашистским гадам!
— слышалось в шлемофонах.
Уже потом в обгоревшем, исковерканном танке нашли случайно сохранившийся планшет Столярова, в нем — неотправленное письмо. На тетрадном листе он писал ровным, убористым почерком:
«Сейчас иду в бой. Будь уверен, отец, твой сын честно выполнит свой долг...».
На треугольничке адрес:
«Гомельская область, Уваровичский район. Поселок Октябрьский».
Фамилии получателя не было.
Сейчас нет возможности сказать с полной определенностью, почему письмо осталось неотправленным. Не исключено, что прозвучал сигнал к бою, как пишут авторы книги «Гвардейская танковая». Но, по моему глубокому убеждению, более вероятно другое. Прежде всего Гомельская область в июле 1943 года еще была оккупирована. Выходит, младший лейтенант писал письмо отцу, не имея возможности отправить его. Но тогда какой же смысл? И тут возникает вопрос, чрезвычайно важный с точки зрения действенности политико-воспитательных мероприятий. Надо полагать, что комсомольское собрание с повесткой дня «Письма родителей» сыграло свою роль. Под его сильным впечатлением у Андрея Столярова возникло желание написать домой, но он некоторое время не брался за карандаш — отправлять-то письмо некуда. А перед первым в жизни боем у него появилась острая потребность хотя бы мысленно поговорить с отцом и как бы дать ему клятву...