Чувство вины сопровождало Тоню день за днём уже долгие годы. Когда это началось? Тоня не могла назвать точную дату, но ей казалось, что это ощущение её никогда не покидало. Лишь иногда притуплялось или на время вытеснялось другими. Это была симбиотическая связь. Тоня и чувство вины были как два пазла, которые прочно входят друг в друга и только в таком виде представляют целое.
Ей припомнился один случай из далёкого детства. Был жаркий летний день. Они с подружкой играли в догонялки на поляне, усыпанной одуванчиками. Вдруг Тоня ощутила, что наступила на что-то скользкое и упругое.
— Ой! Я, кажется, лягушку раздавила, — крикнула Тоня Маринке.
Подружка подбежала, посмотрела на лягушку и запричитала:
— Тонька, что же ты наделала! Бабушка говорила, что в каждого, кто наступит на лягушку, ударит молния.
— Но я же нечаянно, я не хотела! Я не виновата! Да и какая молния? На небе — ни облачка.
Тоня подняла голову, чтобы убедиться в этом и не могла поверить своим глазам: за считанные секунды небо затянулось тёмными грозовыми тучами. Казалось, небо скоро упадёт на землю. Тонкая золотистая змейка-молния промелькнула вдалеке, и через мгновение раздался протяжный раскатистый гром.
— Бежим! — Крикнула Маринка и рванула к дому.
Тоне показалось, что её сердце вырвалось из груди и вприпрыжку помчалось вслед за Маринкой, а она осталась стоять, не в силах сдвинуться с места. Будто прикованная к земле...
Молния ударила совсем близко. Тоне почудилось, что огненная змея на мгновение обвила её, готовясь заключить в свои смертельные объятия.
Тоня отчаянно подняла глаза в небо и почти дерзко выкрикнула:
— Я не хотела, я не виновата!
В ответ раздался ворчливый гром.
— Ну, что же ты тут застряла? Бежим! — Маринка потянула Тоню за рукав, и они вместе помчались домой.
Вся мокрая, растрёпанная, в шлёпающих от воды туфельках Тоня ещё несколько минут стояла под козырьком подъезда, словно проверяя серьёзность намерений Природы наказать её. Ливень закончился также неожиданно, как и начался. Небо вновь стало безоблачно голубым, высоким и как будто умытым. На душе у Тони полегчало. Вечером девочки встретились около беседки, и Тоня спросила Маринку:
— Всё закончилось, правда?
— Да, до следующей грозы, — серьёзно заявила Маринка.
— А что же мне делать? Как избавиться от этого?
— Бабушка сказала, что надо сделать добро — и всё пройдёт.
— Добро? Какое добро?
— Ну, дело какое-нибудь доброе. Можно, например, подарить мне твоё колечко с зелёным камешком…
— А это точно поможет?
— Должно сработать.
— Ладно, держи.
Итак, доброе дело. А ещё лучше два, для надёжности. Чего бы ещё такого доброго сделать?
...Только спустя много лет Антонина научилась «работать» с этим чувством: признавать свои ошибки, брать за них ответственность, извиниться и по возможности исправить их.
А ещё — сделать выводы и жить дальше без самоедства. На её рабочей доске большими печатными буквами было выведено: «Исправленная ошибка — это не ошибка».
Тоня часто про себя повторяла эту фразу как мантру. Становилось легче. Но она понимала, что не все ошибки, к сожалению, можно исправить…