(Хроника одного уголовного дела)
ЭТО - СТРАШНАЯ КНИГА.
Есть книги, написанные кровью. Эта написана болью.
Не называй человека счастливым, если он ещё не умер.
Имена изменены, но они есть… Даты – подлинные.
Место действия не названо, но оно тоже есть...
Здесь ВСЁ правда…
1
Тот день разделил мою жизнь надвое – на «до» и «после». «До» – была целая жизнь длиной в пятьдесят пять с половиной лет, начинённая событиями, насыщенная горем и радостью, с ошибками и достижениями, с поражениями и победами. Со счастьем. В жизни «после» пока есть только боль, только разочарования, только удары, только бесполезные усилия, только страх. Страх того, что не выдержит сердце, что я не смогу, не успею переломить ситуацию, страх не выполнить свой долг…. И совсем нет места счастью. По крайней мере – в обозримом будущем.
***
Это был обычный декабрьский четверг – умеренно морозный, пасмурный, с ненавязчивым ветром. Я сидел за компьютером и работал, жена звенела посудой на кухне, младший сын – Никита – изображал деланье уроков. Фоном шла какая-то комедия – я уже несколько лет не смотрю телевизор, но с удовольствием смотрю на видео любимые фильмы молодости, которых у меня записано что-то около полутора сотен. «Смотрю» – сказано не совсем точно, поскольку на экран я лишь изредка бросаю взгляд, и только краем уха улавливаю звуковое сопровождение, чего, впрочем, вполне достаточно, ибо все эти фильмы я знаю чуть лучше, чем наизусть.
Световой день умер и уступил место тьме, слегка подсвеченной тусклыми облаками и огнями Большого города, в котором я живу. Город, действительно, большой – один из российских миллионников, относительно пригодный для жизни, но во многом уступающий моему родному Калининграду. В Калининград я раньше ездил каждый год летом и иногда раз-другой в межсезонье – увидеть родных, встретиться с друзьями юности, сыграть в очередном первенстве Зеленоградска по ночным шахматам, да и просто развеяться, сменить обстановку. В этом году я впервые не был на малой родине. Просто – не сложилось. По многим причинам. И с деньгами было сложно, и дочь квартиру продала, не успев въехать в ипотечные хоромы, и здесь работы было выше крыши. В прежние годы всё это не могло бы иметь значения в силу сыновних обязанностей, но, увы, теперь в нашей семье я стал самым старшим. Не по своей воле.
Около пяти вечера в домофон позвонили. Полиция. Тоже ничего особенного – у Лёньки, моего старшего сына, страсть к оружию. Он с трудом дождался восемнадцати лет, и сразу начал оформлять справки, разрешения и прочие бумаги, необходимые для владения вожделенными игрушками. В его комнате установлен специальный сейф, в котором хранился целый арсенал – охотничье ружьё, карабин, пара пистолетов и какое-то снаряжение к ним. С оружием Лёня буквально не расставался – постоянно носил его с собой, чистил, смазывал, ухаживал…. Кроме этого вёл занятия по гражданской и само- обороне, нередко уходил на «спецзадания», помогая оперативникам из службы борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Даже на занятия в институт приходил вооружённым, что однажды вызвало донос в деканат, после чего специально под него был издан приказ ректора, запрещающий посещение занятий с оружием, которому он с большой неохотой подчинился. Неделю назад он со своим другом вывозил меня на полигон – показать удаль молодецкую. Разумеется, полиция периодически навещала его с целью проверки правильности хранения стволов, и в этом нет ничего необычного. Поэтому визит полиции меня нисколько не удивил. Удивило другое – вместо уже ставшего привычным участкового, на пороге стояли два оперативных работника Отдалённого района города, что следовало из предъявленных удостоверений. Капитан и лейтенант. Их лица показались мне знакомыми, и через минуту услужливая память нарисовала те же портреты. Здесь же. С месяц назад – точнее определить дату не возьмусь, хотя, как показали дальнейшие события, это могло быть очень важным. Тогда они точно так же зашли вечером, но, не застав Лёньку, окинули квартиру взглядом, прошли в его комнату, глянули на сейф, и ушли, по-видимому, удовлетворившись увиденным.
Не было Лёньки дома и сегодня. Уже более двух лет он жил на съёмной квартире, которую оплачивал я. Лёнька учился на четвёртом курсе в медицинском, и финансовой самостоятельностью похвастаться пока не мог. Его девушка – Юля – не смогла найти общего языка с моей женой, и это нередко приводило к скандалам. После очередного выяснения отношений было решено, что они станут жить отдельно, а я буду субсидировать съём жилья. Остальные расходы они брали на себя, и, надо сказать, успешно с этим справлялись. С Юлей он расстался полгода назад, но домой решил не возвращаться – вольная жизнь без родительского надзора ему нравилась, а у меня не вызывала возражений по многим причинам, главной из которых, наверное, было желание спокойствия, поскольку характер у Лёньки был непростой, и порой только моё вмешательство становилось гарантией домашнего мира. Не последнюю роль играло и другое обстоятельство – в Лёнькину комнату уже давно вселился Никита, что было очень важно для всех, учитывая его четырнадцатилетний возраст.
На этот раз опера не ушли, спросив меня, когда он придёт. Я тотчас же позвонил ему, и попросил зайти домой, объяснив ситуацию. Примерно через полчаса Лёнька появился и прошёл с ними в комнату, показывая «имущество». Бегло взглянув на предъявленное оружие, полицейские предложили ему проехать с ними в управление для оформления каких-то бумаг.
Через пару часов я забеспокоился – за это время, по моим прикидкам, можно было решить все вопросы и вернуться обратно. Стал ему звонить, но телефон никто не брал. Долго. Не буду описывать свои мысли и переживания в те минуты, поскольку, наверное, они не были особо оригинальными – каждый, у кого есть дети, поймёт меня без особых усилий. Вскоре подтвердились самые худшие опасения. Брякнул телефон, и заметно удручённый Лёнькин голос сообщил, что дела плохи, и, вероятнее всего, он сегодня домой не вернётся, так как его могут задержать до утра. На меня как будто мешок с цементом упал. Сознание поплыло, и я не сразу смог вернуться к действительности. Как оказалось, за время «отключки» я успел позвонить своему лучшему другу – Александру, –человеку, несомненно, более опытному в сложных вопросах отношений с представителями власти. К сожалению, Саша в тот момент был вдалеке от города, и смог до меня доехать только ближе к ночи. За это время Лёнька позвонил снова, на этот раз пояснив, что, по-видимому, придётся отвечать за «прошлые грехи», как он выразился. Какие именно, он не уточнил, неожиданно бросив трубку, по-видимому – вынужденно.
Саша, как только приехал, сказал, что надо немедленно искать адвоката, и, несмотря на позднее время, начал обзванивать своих друзей – он бизнесмен, предприниматель, а потому имеет обширные связи, включая, конечно, и юристов. Опять позвонил Лёнька и сказал, что его проблема связана с сексуальными отношениями, с малолеткой, а потому проблема гораздо серьёзнее, чем он думал раньше…. Здесь на меня свалился очередной мешок с цементом. Более или менее удалось прийти в себя уже в кабинете адвоката, около трёх часов ночи. Это был известный в городе адвокат Андрей Николаевич Сатокин, председатель коллегии, которого удалось застать ночью в рабочем кабинете. Он был изрядно навеселе, о чём красноречиво говорила ополовиненная литровая бутылка виски и не менее уставший его товарищ, имени которого я даже не попытался запомнить. Кроме них и нас с Александром, в кабинете никого не было.
Около часа мы обсуждали возникшую проблему, в которой он взялся помочь, пообещав, как минимум, освободить Лёньку под домашний арест до суда, а в дальнейшем – представлять его интересы. Очень долго – мне показалось, что не менее часа – Сатокин объяснял мне, в какую гадкую историю попал мой сын, какие будут последствия и сколько будет стоить защита. Многие, по его словам, жильё продавали, чтобы заплатить адвокату, причём платить придётся вне зависимости от успешности его действий… в общем, как я понял потом, он просто готовил меня к осознанию неизбежности финансового краха в самое ближайшее время. Расценки, несмотря на моё шоковое состояние, ошеломили – 15000 (пятнадцать тысяч) рублей за каждое следственное действие с его участием – будь то допрос, судебное заседание, очная ставка и тому подобное, причём вне зависимости от фактической продолжительности действия и даже от того, состоялось ли оно реально. Впрочем, выбирать было не из чего. Мы подписали соглашение о защите, и Саша внёс за меня первый аванс, поскольку у меня с собой не оказалось денег. После выполнения формальностей мы допили виски, и Саша отвёз меня домой.
Первая сумасшедшая ночь закончилась.