В продолжении темы, история моих взаимоотношений со столь "глубоко уважаемыми" мной организациями, такими как военная прокуратура и комитет солдатских матерей. На тот момент, до окончания моего контракта оставалось чуть меньше года. Служить дальше в этой части я не хотел, а о службе вообще пока размышлял. Стоит ли продолжать. Меня назначили командиром роты. Решил принять роту, для получения звания - капитан, так как с учетом командировок успевал его получить. Но дела и должность я пока не принял. Был в процессе, были вопросы по имуществу, технике и личному составу к предыдущему командиру. Обязанности исполнял как и.о.
Заступаю в караул со своей ротой как начальник караула. Заступающий дежурный по части проводит развод наряда. На территорию части заезжает "УАЗик". Чучело в погонах лейтенанта из гарнизонной прокуратуры, через весь плац топает к дежурному по части, а потом ко мне. Оказывается я арестован и на меня возбуждено уголовное дело. Мне просто необходимо надеть наручники и проследовать. Объясняю этому идиоту, что я в наряде и с оружием. Процесс надевания наручников восприму как нападение на караул и пристрелю нахрен, согласно устава караульной службы. В караул заступил в размышлениях и на измене. Которые были прерваны в два часа ночи. Меня и моих бойцов снял с наряда начальник штаба. Лейтенантик дождался, когда мы сдадим оружие в оружейку и в наручниках повез меня в комендатуру. Саму гауптвахту отменили, но здание осталось и использовалось для содержания временно задержанных. Там я и просидел два дня.
Потом меня привезли в прокуратуру на допрос к следователю. Там я и узнал, что оказывается, я, нехороший человек - "редиска". Люто избивал личный состав и издевался над ним. Да так, что один из них сбежал аж до дому, в Москву. И написал, со слезами на глазах, о зверствах командира роты. О чём сообщили в новостях по телеканалу "РЕН ТВ". Так что ждет меня дорога дальняя, в длительную экскурсию на Колыму, с целью приобретения профессии - лесоруб. Но, вопрос можно уладить, цена 5.000 условных американских единиц. Если я готов сотрудничать, то он, следователь, готов наизнанку вывернуться, что бы мне помочь.
Личный состав я принимал по факту. Того солдатика я в глаза никогда не видел. В журналах поверки личного состава еще до принятия мною роты, да и в моём рапорте о приемке личного состава он С.О.Ч. (самовольно оставивший часть). О чем и сообщил благодетелю из прокуратуры. Журнал и рапорт в наличии, подписаны и зафиксированы как положено. Можно посмотреть в строевой части, если там они как-то потерялись, то на суде предоставлю второй экземпляр рапорта с отметкой строевой части.
Благодетель расстроился и отпустил меня продолжать нести службу. Пару месяцев вызывал еще на допросы. Интересовался, не передумал ли я. Потом всучил мне бумажку о прекращении в отношении меня уголовного дела.
Я потом разбирался со своими солдатами, что за беглец такой. Этот солдатик прибыл из учебки и распределился в роту. Сбежал из части в первую же ночь. То, что над ним издевались или били, я не поверю. Просто не было времени на это. Да и это в нашей части не практиковалось. Почему он побежал, я не знаю. С.О.Ч. - это статья и дисбат. Родители солдатика подсуетились, обратились в комитет солдатских матерей. Там, заботливые тётушки, совершенно "безвозмездно" согласились помочь. Под диктовку юристов из комитета солдатских матерей, написали заявление о побоях и издевательствах, привлекли телевидение. Виновных в этом, естественно, не нашли. Солдатик, оставшийся срок службы, дослуживал дома. А я, по окончании контракта, подписал контракт в другой части. Два уголовных дела за полгода - это много для моей нежной психики офицера.