Многие ошибочно полагают, что алкоголик - это обязательно деградант, не умеющий связать двух слов.
Да и по внешности определить можно только уже изрядно спитого алкоголика.
Во мне вполне себе замечательно совмещается интеллект, который я не успела утратить, и алкоголизм. Я даже накачанная в куму смогу вам лихо процитировать Бродского, например, или идеи Фейербаха.
По последнему, кстати, даже на семинар студенческий летала. В Италию, по программе обмена студентами, в далеком 98-ом году.
В 99-ом я три месяца проходила стажировку в Лондоне. Мой папа вставил в рамочку мое фото с Ельциным, когда я представляла свой ВУЗ на какой-то там конференции в Москве.
Все у меня шло прекрасно и перспективы рисовались отличные. Другое дело, что параллельно с ними рисовались и другие перспективы, и шла другая, почти подпольная жизнь.
Я всегда много читала. Мой папа, хоть и работал на заводе, но имел образование историка-археолога. В доме у нас всегда был культ книги, читали все, всегда и все подряд - от Маркса до Евангелия и обратно.
Мне ничто не мешало напиваться до одури, а на следующий день, не испытывая ничего, кроме легкой похмельной тошноты, приходить в институт и сдавать зачеты.
Для педагогов и сокурсников я была отличницей и старостой. А дома у меня была другая жизнь и другая я.
Я в совершенстве владею английским и французским, и даже итальянским на уровне разговорного. Но об этом не догадывался азербайджанец Захар, у которого я покупала бодягу по 12рублей за поллитра. Так же, как и мой начальник, которому я помогала с отчетностью, не подозревал, что у меня внутри все трясется после вчерашнего и я боюсь дышать в его сторону.
Я с успехом могла приходить на работу и строить из себя девочку-припевочку, а потом покупать больничный, когда не могла лыко вязать и выйти на работу.
Я и пить-то в одиночку начала с целью, чтобы никто не знал о том, что я вообще пью. Лишнее палево...
Точно так же жили и мои родители - на людях одно, за дверями дома другое.
Сумев в определенный момент нажать на тормоза, я самой себе дала шанс не скатиться к точке невозврата.
Когда я в похмелье, я не могу ни писать, ни думать. Но как только я выхожу из этих мук адовых, я возвращаюсь к самой себе.
Только вот никак понять не могу где я есть, настоящая. То ли я все-таки алкоголик, променявший жизнь на бутылку. То ли я вполне нормальный член общества, временами бухающий до полусмерти.
Подписывайся и читай об алкоголизме всё из первых уст
Алкоголизм не даст поставить жизнь на реверс
Почему алкоголики не хотят кодироваться