Его рекорд до сих пор не побили.
«Тренировка – это не игра на публике, где можно покрасоваться», – выкрикивал малолетним шпингалетам Вячеслав Чанов, когда сам стоял в раме, а его «Торпедо» до последнего рубилось за еврокубки. В начале 80-х он был вратарем года и вызывался в сборную – и все складывалось замечательно, пока его не потеснила 16-летняя махина: 185 см, харизма, зовут Дмитрий Харин. «Я многому у него научился, но главное – как раз умению трудиться. Эти усилия окупаются любовью трибун. На тренировках ты только пашешь, и никаких аплодисментов. То есть нет награды, которая футболисту как человеку артистической профессии необходима», – вспоминал Дмитрий уже через 20 лет.
На фотографиях того времени его всегда окружали дядьки: слева Круглов, справа Бутурлакин, сразу за ним Пригода. «Если я сидел перед телевизором на базе на первом сиденье, и в это время входил 30-летний Василий Жупиков... Я тут же вставал и уступал ему место. По-английски это называется респект – уважение. Ветераны относились к нам, то есть ко мне и братьям Савичевым, хорошо. Особенно Сергей Шавло, давший нам многое, как в профессиональном, так и в человеческом плане. Но и мы относились к ним с большим уважением». Хотя герой у Харина был один.
Чанов вскоре улетел в Азербайджан, а Дмитрий в конец закрепился в основе. Валентин Иванов – тогда главный тренер «Торпедо» – обладал как минимум одним аномальным талантом: видеть будущих звезд.
Это так же пикантно, как играть до конца, когда у тебя всего пара из красных семерок – то есть доверить судьбу какому-то подростку. «Этому человеку я обязан многим, если не всем. Он доверил мне, по сути, еще мальчишке, место в основном составе команды в матче первенства СССР, одного из самых сильных тогда в Европе. Иванов всегда видел, в кого может вырасти тот или иной молодой футболист. Далеко не каждый тренер обладает этим даром».
Анатолий Бышовец – это известный факт – располагал тем же самым: он долго следил за юношей и все-таки позвал на Олимпиаду в Корею. Хотя воспитание шло постепенно, Харин сыграл во всех восьми матчах отбора и пропустил всего дважды – и оба раза от швейцарцев, а на самой Олимпиаде потянул одеяло на себя. Сначала вытаскивал пушки Альфаро Морено в группе, затем в полуфинале сдержал итальянцев, а в финале с бразильцами – прямо на глазах 70 тысяч зрителей – провел лучший второй тайм в карьере.
Корейские телевизионщики зачем-то влепили микрофоны к воротам. А советские граждане наконец познали гласность: монолог Харина, «подбадривающего» Гелу Кеташвили за игру в обороне, пронесся на весь Союз. Об успехе в финале, конечно, до сих пор ползают слухи: и то, что идея поменять Савичева и Бородюка пришла к Бышовцу во сне, и то, что вызов Харина – какой-то сговор.
Считается, что Анатолий Федорович воздействовал психологически (возможно, после общения с Папой Римским, который говорил по-русски, прямо в офисе в Ватикане): «Не перейдешь ко мне в «Динамо», дорога в сборную закрыта». Витала и негативная атмосфера: Валентин Иванов подозревал вратаря в нечестной игре, ФИФА – в принятии запрещенных веществ (Харин несколько раз проходил тесты перед международными матчами), а господа из военкомата могли ступить на порог в любой удобный момент. «Динамо», как клуб милиции, как раз гарантировал отсрочку – ну так и заманили.
В 1990-м они вместе взяли бронзу, Бышовец снова повелся на СССР, а Харин порвал кресты и развалился на лавке. Его даже звало «Торпедо», но произошла трагедия: Михаил Еремин – надежда и основной кипер ЦСКА – попал в автокатастрофу и скончался через неделю, а тренер ЦСКА Павел Садырин, чтобы исправить положение, вспомнил о талантливом пареньке и призвал спасти ситуацию. Ну и пошло-поехало: золотой дубль, возвращение в сборную и та самая заруба с «Барселоной» в Лиге чемпионов – с Гвардиолой, Лаудрупом и Стоичковым.
Пройдя «Барсу» и попав в групповой этап, Харин уже договорился с «Челси», но все же вышел в группу с «Брюгге», которую ЦСКА беспощадно слил из-за проворного Амокачи и неразберих в воротах. События отчетливо помнит Геннадий Костылев – тренер, заменивший Садырина: «Он выбил палец в первом тайме и прибежал в раздевалку: «А-а-а, караул! У меня же контракт с «Челси»!» Я подошел к нему: «Не позорься. Ты же у меня с детства играл и всегда был примером. Олимпиаду смотрел? Женщины в волейбол с перебитыми пальцами играют. Женщины!» – «Но у меня контракт». – «Тогда раздевайся и езжай в свою Англию».
Харин уехал, а Костылев махнул на запасного голкипера Гутеева. Тот так растерялся, что выбежал на поле в тапках, а когда вернулся переобуться, делал это так медленно, что игру задержали, а ЦСКА в итоге оштрафовали. Проиграли 1:0. «У меня были очень хорошие отношения с Павлом Садыриным, и мы договорились, что если появится какое-то хорошее предложение из-за рубежа, палок в колеса мне вставлять не будут. Садырин к тому моменту, правда, ушел в сборную, но договоренность осталась в силе. Перед католическим Рождеством 92 года я перебрался в Лондон», – ответил потом Харин за поступок.
Это не совсем тот Лондон: Тэтчер вот только ушла на пенсию, а трибуны «Стэмфорд Бридж» за воротами еще не планировали чинить. Туда его позвал Эдди Недветски – тренер вратарей «Челси», скаут, поляк и валлиец одновременно. Заметил Харина на чемпионате Европы в Швеции, а заявление отнес, когда ЦСКА отгрузил тройку Кройфу. Клуб действовал солидно: обратился к президенту Виктору Мурашко лично, а на столе записка: 400 000 фунтов.
Харин стал своим, поскольку сразу схватил клубные традиции: туалет и бутсы старшим футболистам начищали сопляки из молодежки. Конкретно для Дмитрия этим занимался Фрэнк Синклер, но они не особо ладили, поскольку паренек плохо слушал и в принципе был невнимательным. Когда вратарь получал травмы, его отправляли к молодежке, а там ему нравился щуплый пацан с харизмой. Его звали Джонн Терри. Молодой, 17 лет, играет последнего защитника.
Как-то они вышли вместе. Идет заброс, Харин спокойным тоном: «Take your time» («Не торопись») – так тот вместо этого зарядил на 50 метров вперед. Разговор в раздевалке:
– Джон, зачем я стою за тобой?
– Чтобы мячи отбивать.
– Не только чтобы мячи отбивать, а еще чтобы подсказывать. Что ты должен сделать, когда я тебе кричу «Take your time»?
– Принять мяч на грудь?
– Правильно. Прими на грудь, положи на землю.
Другая ситуация. Идет прострел – Терри выбивает на чужую сторону.
– Джон, защитник хорош не только тем, что может разрядить ситуацию. А еще и тем, что должен уметь сохранить мяч и начать атаку. Вот ты прервал прострел. Что дальше будешь делать?
Джон по английской привычке:
– Выбью его.
– Джон, выносить на 40-50 метров – это в крайнем случае. Ведь это то же самое, что отдать мяч сопернику. Ищи полузащитника. Отдал мяч – пошла игра.
«Как разрушитель Терри был великолепен уже тогда, в 17. Но у него не было ни подыгрыша, ни паса, он не мог читать игру. Сейчас он все это умеет, и мне очень приятно слышать, что какую-то лепту внес и я», – вратарь гордится тем, что повлиял на карьеру англичанина.
«Многое зависит еще и от того, как парню все это преподнесешь. Если бы я пришел в раздевалку и начал при всех орать: «Ты что творишь, куда выбиваешь?!», он послал бы меня куда подальше и был бы прав. Я никогда так не делал. Сидим после матча рядом в автобусе, и я ему тихо все объясняю. А он слушает – потому что как ты к нему, так и он к тебе. Но восприимчивость у него действительно замечательная. Длинным передачам и позиционной игре он учился у Лебефа. Действиям на опережение и чтению игры – у Десайи», – вспоминал теплые дни Харин, когда сам закончил, а Терри уже стал капитаном.
Хотя до того, как стать своим, Харина хорошенько возили. В начале 1990-х в «Челси» прыгал Кевин Хичкок. После новости о трансфере он обмолвился, что русский зря приехал в Англию, потому что весь контракт просидит на скамейке, но дебют состоялся уже через месяц. В том сезоне он подменял Хичкока, а потом они поменялись ролями, и Харин провел за год 40 матчей. Со временем они подружились.
Вот так Дмитрий сравнил советскую школу с британской: «В Англии хорошим вратарем считается тот, кто уверенно играет на линии. Это первое, на что они смотрят. Главное, чтобы ловил и отбивал. Я вообще думаю, что будущее как раз за маневренными, легкими, пластичными голкиперами. Или вот еще пример. У нас вратари не стесняются выбивать кулаком, а по их понятиям, если голкипер так поступил, значит он сыграл неуверенно».
Его копна курчавых волос добавили «Челси» имиджа, а стильные тренировочные брюки, которые Харин надевал, чтобы закрыть рубцовую ткань на колене, сделали чуть более популярным его самого.
В 1994-м «Челси» сквозь семь трудных раундов докарабкался до финала Кубка, где позорно развалился перед «Манчестером» Канчельскиса – 4:0. На следующий день лондонцы уселись и пожгли на открытом автобусе в фанатское логово – а те как ни в чем ни бывало обрадовались. Счастье с ними разделили и сами футболисты. Но Харин, смотря в окно и вспоминая, как пропускал четыре раза, чувствовал себя полным идиотом.
Хотя «Челси» спустя много лет впервые попал в еврокубки.
Харин попал в уже российский телевизор.
Население новой страны, в основном фанаты, восприняли негативно: что еще за чертовщина и почему там Харин? Но тот отразил, что современный футбол – большой бизнес, привел в пример Бекхэма и задал встречный: «А чем мы хуже?» «Помню, «Сникерсов» наелся до отвала. В конце концов на шоколадки уже смотреть было противно. Тогда рядом со мной поставили ведро. Я перед камерой откусывал кусочек и в то ведро его выплевывал».
Харина завели на ужасающе разбитое поле где-то под Лондоном и заставили прыгать за мячом, хотя в 100 метрах сверкала поляна получше. Тогда он возмутился:
– Почему бы нам не перебраться на хорошее поле?
– Дмитрий, снимаем для России, потому все должно быть похоже на Россию.
До 1996-го Харин был главным кипером «Челси». В том сезоне все складывалось удачно: из четырех встреч три на ноль. Пятый тур пришелся на «Шеффилд»: 18-я минута, игра на выходе, приземление на колено – хруст. Диагноз поставили сразу: разрыв крестов, как в ЦСКА. Восстановление – полтора года.
Харина выставили на продажу, так как место основного уже забронировал Де Гуй. Однако Гуллита поместили, и новый тренер Виалли вернул Харина в чемпионат, а голландца определил на кубки. Долго, правда, так не продержались: они поругались. Дмитрий объяснил: «Он мне сказал, что я буду запасным, так что в случае травмы Де Гуя буду играть я. Однако Виалли никогда не включал меня в состав на матч и всегда ставил Хичкока. То есть я был не вторым, а третьим голкипером. Не знаю, как насчет игры, но для меня это было совсем не весело».
Поэтому когда тандем «Селтика» Барнс – Далглиш предложил Харину переехать в Глазго, тот даже не колебался.
Сразу две травмы. Тандем сняли, команду подобрал Мартин О’Нил. На одной из тренировок ирландец назвал вратаря ленивым. Дмитрий не вытерпел, подошел, поднял штанину и указал на три шрама: первый – шесть месяцев, второй – двенадцать, третий – восемь. И выдал при всей команде: «Как ты можешь называть меня ленивым, если я после трех операций на крестообразных связках вернулся в футбол и еще неплохо выгляжу по сравнению с теми вратарями, которые у тебя есть?»
За три года в «Селтике» он сыграл всего восемь раз, но помнят его по другой команде. У Харина до сих пор самый высокий процент взятых пенальти в АПЛ (45,5%) – 5 из 11 ударов. Ему принадлежал и другой рекорд – самый высокий процент сухих матчей за всю историю вратарей «Челси», сыгравших за клуб больше 100 матчей. Побил его только Петр Чех.
