Как это часто бывает, он сидит в кресле своей гостиной и начинает говорить, когда в небе летит самолет, синий и мирный перед его окном. Шонбек замолкает, смотрит на машину и длинную серебряную полоску, которую она тянет за собой. Он молчит, указывая на полосу, которая начинает медленно растворяться.
И он внезапно возвращает его в прошлое 75 лет назад: он думает о самолетах, которые должны были спасти его и последних солдат Сталинграда. Но для 240 000 из 300 000 немецких солдат не было никаких последних самолетов. Шонбек выжил.
Девяносто пятилетний Hans-Erdmann Schönbeck живет высоко над Мюнхеном на одиннадцатом этаже роскошной резиденции Августина. Он живет там в большой квартире с широкими окнами от пола до потолка и лоджией с видом на открытые Альпы.
«Мне любопытен каждый новый день. Я всегда встаю с улыбкой, - говорит он. Даже если иногда что-то болит. Несколько лет назад целая шрапнель от Сталинграда была в его плече. Он хирургически удалил её. Знакомый ювелир позолотил её, после чего он отдал её своей жене: «Ничто не может приблизится к моему сердцу, ближе тебя», - сказал он ей.
Теперь в его плечах есть только небольшие фрагменты. Иногда они болят и тревожат его сон, а затем он пытается не думать о вчерашнем дне.
В его квартире тихо. Настолько, что вы слышите рев, дрожь, гул, о котором он говорит. Иногда, когда он останавливается на мгновение в своих мыслях, потому что воспоминания делают его грустным, происходит что-то странное. Затем его последние слова повторяются в его гостиной. Не потому, что он говорит так громко, но потому, что его слова несут так много и вместе с ним.
Каждые несколько часов перед окном Шенбека проходит новый самолёт, и каждый раз, когда он смотрит на него и думает об этих сценах: как его товарищи спешат к последним машинам, которые приземляются в котле. Как они хотят вмешаться. Как они кричат, умоляют, плачут. Поскольку большинство из них терпят неудачу, они цепляются за крылья перегруженного самолета со всей своей силой. Как пилот в воздухе, как-то вкрадчиво вскочил с крыльями и отряхнул отчаяние. Когда они падают с неба, вернитесь в ад Сталинграда.
В то время Шенбек присел в яме в земле, слушая гул самолёта в
небе. Сзади на плече ранение, задет позвоночник, замерзший и истощенный до 45 килограммов, он лежит там при минус 30 градусов. Вокруг него белоснежное небо распространилось из снега. Снег и мороз окутывали его как саван. Немой он все еще слышит гром оружия.
Грохот, он приближается к нему час за часом, и с ним подходят русские. Незадолго до этого товарищ дал ему пистолет с одним патроном для самоубийства, если он достигнет его через несколько часов. Внезапно он слышит знакомый звук Heinkel He-111 в боевом шуме. А потом голос товарища. Он вытаскивает его из ямы, берет на плечи и бросает в трюм Хейнкеля.
Schönbeck чувствует, что машина набирает скорость, что она взлетает. Он не проснется, пока фельдшер не наклонится к нему в больнице за фронтом. Постепенно его зрение возвращается. Он загружается в санитарный транспортный самолёт, и через несколько недель он наконец вернулся в свой дом в Вроцлаве.
- Да, всё-таки удача не покинула меня! Я один из немногих, который выжил...