Джон Колтрейн, Марк Сэндман, Виктор Пивоваров, Иван Ахметьев, Вадим Абдрашитов, Джен Киркман и другие
Привет! В такую осень особенно не хочется никуда идти - и [КПД] попросту незаменима: стихи, подростки, стендап, музыка и кино. Всё это есть у нас, дело за тобой.
Получать письма счастья, если вы пока боитесь и еще не подписались, можно кликнув по ссылке.
Двигатели [внутреннего культурного потребления] этого выпуска: Максим Бугулов, Ева Иванилова, Евгения Морейнис, Кирилл Горячок, Сергей Сергиенко, Алексей Филиппов
Музыка 🎷
Страсти по Колтрейну: John Coltrane – A Love Supreme (1965)
Самый известный, гениальный и будоражащий альбом Трейна. Записанный за один день шедевр A Love Supreme поистине существует за пределами джаза и музыки как формы вообще. Это настоящее духовное путешествие, порою агрессивное, жутковатое, неприветливое, но оглушительно красивое и проникновенное. В отличие от кул-джаза Майлза, отстраненного и буквально холодного, Трейн лезет прямо в душу, жаждет сотрясти ее до основания, довести до аристотелевского катарсиса.
Первоначально Трейн хотел передать в музыке опыт просветления и открытия себя, который помог ему преодолеть ад наркозависимости и чудовищной апатии. Но в дальнейшем замысел сам себя перерос. A Love Supreme – религия в себе, получасовая мистерия, поделенная на четыре комплексных акта: Осознание – Решимость – Осуществление – Молитва. В финале саксофон Трейна приобретает фонетику. Звуки передают сообщение, столь же отчетливое, как если бы они были словами: путь окончен, страдания сменились тишиной. Чуть позднее африканская ортодоксальная церковь назовет Трейна святым.
После этой пластинки говорить о джазе как о нишевой, преходящей музыке стало невозможно. Колтрейн вписал себя в один ряд с Вагнером, Малером и Стравинским. При этом A Love Supreme - кристально понятная и отзывчивая музыка. Если сравнивать ее с другими пластинками музыканта середины 60-х, которые полны авангардных, порою слишком экстравагантных фри-джазовых диссонансов, то она ощущается не иначе как само по себе просветление и эпифания, чудом записанная на пленку и оставшаяся в веках.
(К.Г.)
Bring me a dream: Morphine — Cure for Pain (1993)
24 сентября — особая дата для многих любителей хорошей музыки. В этот день 66 лет назад родился Марк Сэндман — без преувеличения гениальный музыкант, изобретатель лоу-рока, ди- и тритаров и невероятно загадочный человек, в какой-то момент словно возникший из ниоткуда. Сэндман за свою карьеру успел оставить огромный след в музыкальном наследии, самый яркий мазок в котором — несомненно группа Morphine.
Morphine — это развитие идей, заложенных еще в Treat her Right. В основе звучания своего рода минимализм и чаще всего медленные, околоблюзовые ритмы. Барабан, сакс и дитар — все, что нужно было Сэндману и сотоварищи, чтобы записать первую пластинку. Вторая же, Cure for Pain, стала сложнее и в некой степени динамичнее — и дело не только в третьей струне.
Именно на этом альбоме есть, возможно, самая быстрая песня во всей карьере музыканта — Buena. Здесь же есть и In Spite of Me — максимально нетипичный для группы трек, полностью отходящий от привычного звучания. Есть, конечно, и трек Cure for Pain — многие именно его считают вершиной творчества группы. Сам же альбом вряд ли креативный пик группы, но точно один из лучших — для знакомства.
Наследие Morphine живет и после смерти фронтмена (он скончался от сердечного приступа прямо на сцене в 1999 году — подробнее об этом можно узнать, например, из фильма Cure for Pain: The Mark Sandman Story). В подобном стиле играют несколько музыкантов (к примеру, множество проектов Моник Ортиз), стиль игры Сэндмана вдохновил немало известных басистов (в числе прочих Леса Клейпула, Майка Уотта и Джоша Омма). Его именем даже названа площадь в Кембридже, недалеко от любимого ресторана музыканта. Да и его самого стали ценить куда больше уже после смерти. Впрочем, когда с гениями было иначе?
(С.С.)
Современное искусство 🐡
Не выхожу из комнаты: Виктор Пивоваров, «Проекты для одинокого человека» (1975 год)
В прошлом году MDK и прочие паблики постили эти картинки с комментарием — «офигеть, очередные абсурдные разработки советских ученых» — хотя это рисунки из серии работ московского художника-концептуалиста Виктора Пивоварова. Его герой совершенно особого склада — мифический маленький аноним-интроверт из классической русской литературы. В нем преломляется полная характерная оппозиция — коллективный герой грузной советской идеологии, активный член общества, пассионарий, вечно в центре событий, толпы и всегда на коне. Герой Пивоварова, напротив, предпочтет коллективу товарищей личное одиночество в башне из слоновой кости. Активные действия, претензии на переустройство мира, борьба с действующей властью — не про него. Борьба с мироустройством и прочий Сизифов труд вообще не в духе московских концептуалистов, которые в большинстве своем замыкались в мастерских, узкой тусовке и локальных шутках подальше от повседневности, которая им остро не нравилась, но постоянно настигала. Разгромами выставок, высылкой и эмиграцией интеллигенции, товарищескими судами и даже совсем не товарищескими — когда, например, Бродского приперли к стенке и спросили, почему он считает себя поэтом, разве есть у него диплом поэта, на что растерянный Бродский ответил, что думал, что талант — он от бога.
О художнике на главном сайте о московском концептуализме
(Е.М.)
Литература 📜
«Как человек я не уверен, как поэт я не умею»: Иван Ахметьев «Миниатюры» (1990)
Иван Ахметьев — один из советских поэтов-диссидентов, который, как и положено, работал сторожем, дворником, пожарником и библиотекарем, а после перестройки стал издателем и сделал грандиозно много для популяризации неофициальной советской поэзии.
«Миниатюры» — первый сборник Ахметьева, который вышел в 1990 году в Мюнхене. В его названии определены и жанр и метод создания текстов. Ахметьев пишет коротко — либо сыпет двустишиями вроде «возле помойки//после попойки», либо быстрыми строчками описывает повседневные вещи: например, как надписи и картинки за окном общественного транспорта перемешиваются с чем-то налипшим на языке: «вышки провода // курсом коммунизм // кройки и шитья // лампочки горят // тут еще не спят // новый поворот». Если ехать в транспорте без книжки или смартфона, то такое стихотворение и сегодня будет получаться у каждого. Поэтический метод Ахметьева строится ровно на этом – поэт создает такое соединение слов и звуков, которое одновременно отражает то, как звучит и выглядит быт, и высвечивает в нем слепые, никем не осмысленные пятна. Короткие простые строчки показывают туманную грань между бессмысленностью и неосмысленностью, будоражат, раздвигают пространство и сеют вопросы. Так потертые словосочетания становятся поэзией – за тысячу раз слышанной фразой внезапно нужно бежать, как за кроликом в нору. Рифмы при этом совершенно факультативны, и Ахметьев блестяще объясняет почему: «дело же не в этом // было бы что рифмовать // а если есть что рифмовать // то можно не рифмовать». «Миниатюры» повседневны и косноязычны, и именно это делает их живыми и умными. Осмысленность в молчаливой упаковке (как у многих поэтов-конкретистов) Ахметьев противопоставляет официальному языку – наоборот, очень многословному, но внутри тупому и мертвому. Знаем, как говорится, что за товарищи языками лязгать горазды.
(Е.И.)
Подрастешь - поймешь: Эдуард Веркин — «Мертвец» (2013)
Наверное, самое обидное для автора — написать книгу так, чтобы ее не поняли. У Веркина с «Мертвецом» вышло нечто похожее: это до костей мозга подростковая книга, жутко актуальная и прекрасно написанная, но позиционируется она, чаще всего, как роман для взрослых. А история-то вневременная и вневозрастная, о хорошем и вечном — просто слишком уж честно.
Сюжет выдающимся не назовешь: мальчик Никита буквально вынужден дружить с сыном важной шишки. За новоиспеченным другом быстро и крепко закрепляется прозвище «Упырь» — спасибо странной внешности и отдельным повадкам. Вокруг основной линии само собой происходит множество мелких: героев в достатке, у всех свои проблемы и радости.
В какой-то момент становится понятно главное: кроме очень странного мира (вроде все знакомое, но в мелочах кроется самое важное и неожиданное) главное здесь — страшное чувство потерянности и одиночества, в том или ином виде присутствующее у всех героев. И финал — вроде открытый, но на самом деле просто реалистичный, не совсем под стать остальной книге. Но так и должно быть — Никита взрослеет и понимает то, чего не понимал раньше.
(С.С.)
Стендап 🙊
Вечеринки не начинаются в церкви: Джен Киркман - I'm Gonna Die Alone (And I Feel Fine) (2015)
Концерт стенлаперши Джен Киркман с звучным названием, ради которого его уже и хочется посмотреть, в сущности - если не анти-ситком, то мостик между ситкомом и сэдкомом. Если все песни только о любви, то Киркман рассказывает о том, что остается между строк: сорокалетняя женщина, переживающая развод, Киркман иронизирует над дихотомией «счастливая пара»-«несчастная одиночка», рассказывает про мастурбацию и секса с двадцатилетними, для которых в мире еще много удивительного, а также - об отношениях с телом, которое иногда намекает подкидывает поводы для беспокойства. В плане тем - почти ничего такого, про что бы с позиции сорокалетнего мужика не пошутил Луи Си Кей, но юмор, как известно, кроется в деталях: тут Киркман всегда находит шпильку-другую, чтобы приятное выступление вдруг на мгновение становилось гомерическим. Вдобавок разочарование - новый черный: как только в следующем концерте Just Keep Livin? возьмет более оптимистичную интонацию и примется шутить про медитацию (которую она безуспешно пытается практиковать) степень остроумия несколько подсъежится. Лишнее напоминание, что юмор, он не от хорошей жизни.
(А.Ф.)
Кино 🎬
Люди героических профессий: «Остановился поезд» (1982)
реж. Вадим Абдрашитов
Пытаясь остановить неисправный поезд и спасти пассажиров, погибает машинист, которого в небольшом городке тут же объявляют героем. Разобраться, почему чуть не случилась катастрофа, в населенный пункт пребывает строгий следователь Ермаков (Олег Борисов), а вместе с ним - журналист Малинин (Анатолий Солоницын). Оказывается, что все не так уж просто.
Экзистенциальные драмы, которые на пару производили режиссер Абдрашитов и сценарист Миндадзе, еще на излете советского кинематографа задали формулу ёмкого и социально обеспокоенного кино, которое вскоре стало новым российским. Чувство надвигающейся или случившейся катастрофы; сдержанные и сыплющие афоризмами герои, в которых умещается немного святости, немного человечности; в центре повествования - ёмкая метафора страны, которая то ли спаслась от катастрофы ценой геройского самопожертвования, то ли напротив - подкралась к развенчанию и разрушению идеалов.
В советской мифологии поезд такая же важная метафора социума, как в, например, в антиутопии «Сквозь снег», но гораздо интереснее, как Абдрашитов и Миндадзе деконструируют образ записного героя, к которому не может быть (естественно) вопросов как к образу, но может быть много - как к человеку. И следом неизменно встает вопрос: кто же важнее - образ или человек.
«Остановился поезд» озирает этот клубок проблем и недомолвок с отстраненностью и пониманием одновременно: правила правилами, а людей жалко - особенно всех.
(А.Ф.)
Конфеты, песок и гуро: «Операция в Красном море» (2018)
реж. Данте Лам
2015 год. Подразделение, состоящее из опытных китайских военных, перебрасывают в Йемен для спецоперации: террористы захватили граждан Поднебесной, а параллельно мутят нехорошее с «грязной» бомбой. Задача у спецотряда – спасти соотечественников под прикрытием беспилотников, авианосца и дружественных солдат. Однако в ходе операции элитные вояки оказываются в тылу врага, оставаясь один на один с целой армией террористов.
Данте Лам в очередной раз вдохновляется реальной историей и превращает её в патриотическую экшн-сказку. Что вовсе не мешает «Операции в Красном море» раскрывать сильные стороны. Лам провёл серьёзную работу над ошибками: его предыдущий проект «Операция “Меконг”», хоть и сверкал отполированным милитари-экшном, по колено уходил в приторные семейные ценности, красный патриотизм и дешевую драму. Эти элементы в «Операции в Красном море», разумеется, никуда не делись, но хотя бы минимально связаны с общей сюжетной канвой и залиты сторонними темами. Не стесняясь кланяться «Спасти рядового Райана» и «Падению Чёрного Ястреба», Лам с античной рьяностью выстраивает размашистый цирковой эпос: взрывы по-майклбеевски сменяются клаустрофобичными перестрелками, патриотические «своих не бросаем» уступают место гонкам на танках, стелс-операция приходит на смену «пристрели их всех», а ближе к концу внезапно распахивается густая расчленёнка и почти (ну, почти) всамделишный драматизм.
Нет, не подумайте: перед вами всё тот же лекальный китайский боевик с пафосными речами, униформ-порно, стычками 15 vs 150 и настроем «Китай убер аллес» (разве что флаги и воинские приветствия не мелькают так часто, как в «Войне волков» или той же «Операции “Меконг”»). Однако к привычному качеству постановки боевых сцен здесь добавляются элементы, которые в состоянии удовлетворить широкую прослойку зрителей, а не только лишь фанатов перестрелочных боевиков. Данте Лам в кои-то веки заслужил шанс отобрать два с лишним часа от вашего уикенда – предоставьте ему возможность доказать это.
(М.Б.)