4
Страдание — единственно прочное основание жизни, истинный дом на камне, необесценивающийся залог того, что мы никогда не вернёмся туда, где нам было по-настоящему плохо, а значит неизбежно будем двигаться туда, где нам будет по-настоящему хорошо.
Животной природе свойственно искать лёгких путей. Нравственная природа страшится лёгких путей, она чувствует или знает, что в конце лёгкого пути её ждёт ад, и зная об этом, взывает: «Укажи мне, Господи, пути Твои и спаси меня от путей моих !»
Бог потому так спокойно причиняет нам страдания, что видит их благотворный плод. Мы потому так бездумно ищем лёгких и радостных путей, что не видим их ужасного конца.
Любыми муками и болями Бог извлекает из нас то, что в нас заложено, и что в обязательном порядке должно быть отдано людям.
Страдание страданию рознь. Страдание простого человека невелико, потому что вызвано несоответствием его себялюбивых желаний окружающей его действительности. Страдание великого человека равно его величию, потому что вызвано несоответствием его общеблагих стремлений окружающей его действительности. Чем большему числу людей он хочет и не может принести блага, тем более велико его страдание. Душа великого человека, которая наполнена страданием за не получивших блага ушедших, живущих и будущих поколений есть душа, преисполненная необъятного страдания.
Инстинктивно все мы стремимся к радости и избегаем страданий, потому что радость поддерживает нашу жизнь, а страдание угнетает и разрушает её. Но человек, который заботится не о ботве своей временной жизни, а о её высшем плоде — возвращении к Богу, — понимает, что страдания намного больше, чем радости, необходимы ему для достижения этой цели, особенно, если страдания в его жизни проистекают от его честного и бескорыстного поведения. Мало того, он понимает, что страдания являются периодом труда и напряжения, благодаря которым совершается каждый очередной шаг на пути, а радости — это лишь моменты отдыха, которые приближают к цели постольку, поскольку дают возможность набраться сил перед очередным периодом труда и напряжения.
Поэтому единственной заботой любящей, стремящейся к Богу души должен стать не вопрос: страдать или не страдать, устранять страдания из своей жизни или принимать их, (ибо любящему человеку стыдно даже думать об этом), а от чего страдать и от чего не страдать и кáк себя вести в страданиях.
Ведь страдание страданию рознь, и не всякое страдание достигает Бога. Хотя, наверно, даже бессмысленное страдание искупает свою отделённость и отдалённость от Него. Но стремление избежать страданий, полностью застраховаться от них, а тем более сбросить их на других — не знаю, чего достигает.
Есть страдания, которые ведут к славе — это страдания честности, любви, дружбы, взаимопомощи, заботы об Общем Благе, борьбы со своими пороками. И есть страдания, которые увенчиваются позором — это страдания своеволия, своекорыстия, лжи, лукавых самооправданий, равнодушия к ближним.
Есть поведение в страданиях, которое кончается стыдом — когда, спасая от страданий себя, их сваливают на головы и сердца других — хоть ближних, хоть дальних, хоть родных, хоть чужих. И есть поведение в страданиях, которое становится основой уважения и самоуважения — когда, страдая, терпят страдания, как терпят свою телесную боль, которую невозможно подарить другим. Поэтому, выбирая сегодня, от чего страдать и кáк себя вести в страданиях, человек должен думать о том, чтó его ждёт завтра, хотя простых и слабых людей страдания вынуждают забывать обо всём, кроме как о том, чтобы избавиться от страданий любой ценой.
Для того, чтобы не избегать плодотворных страданий и в страданиях вести себя достойно Бога, человек должен понимать, что его земная жизнь — это поле, на котором взращивается его истинное Божественное Существо, а так как рост любого существа в Природе всегда сопровождается страданиями, то миновать страданий в ходе Божественного роста никак невозможно. То, что не страдает — не растёт.
Если человек думает, что жизнь в этом мире есть единственная и конечная жизнь, то он и стремится выбрать только то, чтó ему приятно и радостно и избегнуть неприятного и болезненного. А так как теории о единственности и конечности жизни — неправда и для увиливания от страданий и погони за радостями нужно ещё и лгать, и подличать, и насиловать, и убивать, то не удивительно, что люди достигают успеха в этом только с помощью всевозможных бесчестных и преступных способов.
Все кошмары бытия происходят не от тяжести земного существования, не от борьбы за выживание, а от неправильного, ложного и, главное, лукавого и лживого взгляда на жизнь. С самого детства нам преподносят эту жизнь в извращённом виде. И делают это те, кому это выгодно, кто наживается на извращениях, спекулирует на людских страхах, заблуждениях, иллюзиях, неведении, на стремлении к радостям. Всё это тянется из поколения в поколение и усугубляется по мере совершенствования средств облегчения и украшения жизни. Посмотрите на атмосферу, в которой рождается и воспитывается цивилизованный ребёнок: с первых лет он уже воспринимает жизнь, как комнату удовольствий, в которой нужно лишь запомнить нужные кнопки и нажимать их в нужной последовательности.
Учить ребёнка истине невозможно, рассказывать о ней почти бессмысленно. Он должен был бы жить посреди истины, то есть жить посреди естественных трудностей и тяжестей земного существования, которое в своём чистом виде наполнено как малыми, так и большими страданиями. В этом есть первая истина жизни, главная истина бытия. Жизнь начинается с страдания, пронизывается страданием и оканчивается страданием, она в любом положении есть страдание: или страдание тела и духа или страдание Совести и Стыда. Тот же, кто, невзирая на страдания тела и духа, покоряется Совести и Стыду, страдает ещё больше, если связан с теми, кто Стыда и Совести не имеет.
Никто, кроме Совести и Стыда, не учит человека, кáк правильно вести себя в страданиях. Все учат только тому, кáк избегать вообще любых страданий, и как безоглядно наслаждаться жизнью. Вóт направленность, господствующая в мире. Это направленность, в русле которой протекала жизнь всей истории с незапамятных времён. Разница только в том, что раньше наслаждениям могли предаваться лишь власть имущие, то есть главы мира сего, а сейчас этому предаётся или стремится предаваться всё тело мира. Рыба начала гнить с головы и теперь сгнила уже полностью. Теперь только единицы сознательно удерживают себя в тех границах, в которых должен находиться человек в земном бытии. Они отказываются воспринимать жизнь как море наслаждений и борются с соблазном занять первые места на этом пире во время чумы.