Наступила весна. После новогоднего застолья Люся ни разу не видела Лидию Васильевну и все новости ей передавал Родик. Свекровь с Эммой уже ходили смотреть новый дом, в котором им выделили квартиру. Родик рассказывал, что они даже начали собирать вещи и в забитой и так до отказа комнатушке негде было толком присесть. Люся тоже радовалась, но за себя, ведь после отъезда матери Родика они смогут занять ее комнату и наконец-то зажить своей семьей.
Жизнью в доме родителей она начала тяготиться. После показательного осуждения Анна Федоровна стала совсем невыносимой. И так ее характер мало кто мог вытерпеть, а тут она язвила и ворчала, и всё ее недовольство обрушивалось на Люсю. То, уставший после разгрузки вагонов Родик не натаскал воды из колодца, то он слишком долго спал, то громко смеялся, то мало сделал ящиков для рассады – во всем конечно была виновата ее дочь. Ведь это она вышла замуж и привела в дом этого лодыря и его мать.
Родион злился, ведь все обвинения были беспочвенны. Он и так старался как мог, отремонтировал все, что было сломано, чистил снег, таскал воду, поправил покосившийся забор и поставил новый туалет, колол дрова и сделал десятка два ящиков для рассады, ставших очередным поводом для недовольства Анны Федоровны. Люся металась между мужем и матерью, как между молотом и наковальней, пытаясь угодить всем и у всех оставалась виноватой.
Сергей Иванович ни во что не вмешивался, но все чаще приходил домой с работы навеселе. Анна Федоровна раздражалась и встречала супруга криками и руганью еще возле калитки. Люся тоже срывалась на мужа, подражая матери криками пыталась образумить его, когда он начинал спорить и отстаивать справедливость. В доме висела тяжелая атмосфера, злоба и враждебность поселились в нем и не желали уходить.
Люся мечтала поскорее переехать жить отдельно и даже молилась, как умела чтобы Лидия Васильевна быстрее получила квартиру.
А переезд затягивался. Прошло еще несколько месяцев, а уведомление о вселении все не было. Лидия Васильевна вновь собралась на прием в Городской Совет. Она пыталась попасть в кабинет несколько дней, ей все время отказывали, хотя других посетителей не было. Но она не привыкла отчаиваться и приходила снова и снова.
В тот день ее приняли быстро, но попросили подождать в кабинете. Пока она осматривалась в помещение зашли двое мужчин ничем не примечательной наружности. Абсолютно безликие, в одинаковых темных костюмах. Один кивком головы указал на стул. Лидия Васильевна присела на краешек, ее руки от чего-то дрожали, а во рту стало сухо от волнения. Никогда она не испытывала подобных чувств, ибо всегда была уверена, что так или иначе добьется своего.
- Иван Евгеньевич (прозвучала фамилия покойного супруга) ваш муж? – невыразительным тихим голосом задал вопрос один из мужчин.
- Да, - так же тихо ответила она.
- Хороший был человек, настоящий коммунист, - вступил в разговор другой.
- Да, такие люди нужны партии. Жаль, что умер молодым, а то много бы еще успел сделать на благо отечества, - казалось, что мужчина искренне переживает.
- А вы, Лидия Васильевна состоите в наших рядах? – мужчины задавали вопросы по очереди.
- Нет. Я как-то не думала, - Лидия немного смутилась.
- Ну ладно, это не обязательно, - мужчины переглянулись.
- Смотрю, квартиру вы желаете получить, - вновь то ли спросил, то ли констатировал факт один из мужчин.
Лидия только кивнула. У нее похолодело внутри. «Неужели отнимут, не дадут» - мысли метались в голове и стучали молотом по мозгам.
- Хм. Квартирку то заработать надо, жилье у нас просто так не дают. Муж ваш, если бы жив был мог бы получить, а вот вы…- один из безликих многозначительно замолчал.
- Но мне же выделили… нас там и так 6 человек на 23 квадратах, и я больная, - Лидия Васильевна спохватилась и стала картинно кашлять.
- Да вы, гражданочка, не старайтесь, за болезни жилплощадь в другом месте выделяют, - неожиданно и совсем не смешно пошутил тот, кто казался постарше.
- Лучше скажите, готовы ли вы работать на благо отечества?
- Я - да. Я готова, я все сделаю, только не знаю, что нужно, - Лидия Васильевна засуетилась, встала со стула и, прижав к груди папку с документами, сделала шаг вперед, навстречу безликим.
- Сядьте, - поморщившись приказал один.
- Заполните бланки, - второй протянул пачку листов.
- Я не шибко грамотная, не все понимаю, - Лидия Васильевна машинально схватила листочки.
- А вам и не надо понимать, просто ставьте галочки в нужных местах, ну или крестики, - ухмыльнулись оба.
Вопросов на бланках было очень много. Кто-то хотел знать все и даже больше, чем все. Лидия дрожащей рукой выводила галочки в квадратиках. Наконец листы закончились. Безликие терпеливо ждали, каждый раз забирая заполненный листок.
- Вот тут распишитесь. И вот здесь, - ей указали где нужно поставить подпись.
- А теперь, особые указания, – опять вышел вперед тот, что был старше, - вы стали внештатным сотрудником Органов, и от вас ждут информацию о недовольных. Куда писать и кому адресовать найдете здесь (ей передали конверт). Если не сможете толково описать сами, пусть вам помогут. Вам не впервой писать доносы, но раньше вы за это ничего не получали, а нынче станете получать зарплату, а если будете ХОРОШО (старший сделал ударение на слове) работать, то получите и квартиру. Нам известны ваши цыганские представления, с народом вы общаетесь, вам доверяют, не подведите нас и вы.
- Я не подведу…я про всех…мне бы только квартиру…- бормотала Лидия Васильевна, пятясь к двери, понимая, что аудиенция закончена.
Пот заливал глаза, она шла по улице и смотрела вокруг ненавистным взглядом, готовая сдать всех, кто хоть пальцем шевельнет не так, как ей понравилось бы. «А не написать ли мне про невестку, а то что-то сладко жить стала, из столовой еду таскает», - Лидия Васильевна облизнулась, вспоминая вкус мясного наваристого гуляша, котлеток, сосисок, какими их с Эммой подкармливала Люся, платя за присмотр за Оленькой. «Выгонят ее с работы, жалко, конечно, мясца таскать никто не будет, но квартира нужнее», - в голове уже строился очередной омерзительный план.
Начало тут
Продолжение тут