(Продолжаю повесть "Нина")
(начало повести здесь)
(первая часть второй главы здесь)
(вторая часть второй главы здесь)
*******
… и вновь я смотрел на телефонный аппарат на стене. Он молчал. Взял мокрую тряпочку и стал протирать его от невидимой пыли – каждый день протирал, он был стерилен… Только молчал! Уже несколько месяцев.
Повернулся к окну… В кресле у окна сидел Дед и задумчиво глядел на улицу и вверх. Я тоже подошёл к окну и посмотрел вверх. Там было дождливое небо, которое в Питере всю осень. Когда мельчайший дождик сыпет на город… Это не дождь… это морось.
Я любил эту морось. Этот туман. Надвинешь кепку поглубже и рванёшь в город…
Нереальные дворцы… мосты, ведущие в никуда. Прохожих почти нет и весь Питер только твой! И ты начинаешь орать. От счастья. Про себя конечно, чтоб Питер не спугнуть… Однажды две девушки пристально посмотрели мне в лицо недалеко от БДТ… вот тут:
… а потом быстро ушли вдаль
Они меня поняли! Женщины понимают многое внутри мужика. Только боятся посмотреть на это… кровоточащее и орущее от боли. Она же помнит, как её ребёнок вот так же в крови и в оре рождался на свет. А тут мужик! Большой. Теперь этот козёл делает ей больно. Потому что козёл! Он же не понимает – она видит нутро его. А там… темно! Никогда не думали: отчего ВСЕ женщины ненавидят когда их мужик пьёт? Много, мало водки – неважно! Он душу свою укрывает водкой от её взора… Она его нутро перестаёт видеть!
Дед кашлянул:
- Ты о чём задумался?
- О моём Питере.
- … и?
- О женщинах, конечно
- Надеешься встретить её... Нину?
- Нет. Это мечта. Как и Одри Хёпберн буду Нину любить всю жизнь, хоть и не видел почти... Это ж мечта! - …свернуться клубочком у её ног и защищать её...
«Она улыбнулась и посмотрела мне в глаза.
И я сделал ошибку - тоже посмотрел ей в глаза.
Через мгновение я понял, почему она была знаменитой, почему Рене всю свою жизнь о ней мечтал и почему я одновременно и благодарен французу - и готов на кусочки его разорвать.
У нее были особенные глаза. Особенный взгляд. К ней тянуло не сексуально - если честно, то Таня была куда сексуальнее, да и моя Верочка, если захочет, умеет так себя подать… Ее хотелось любить. Обнимать. Шептать на ушко какие-нибудь возвышенные глупости. Защищать от дождя, ветра, других мужчин. Свернуться калачиком на коврике у дверей.
- Скажите, я правильно вяжу? - спросила Одри».
(Сергей Лукьяненко "И вот они идут на суд". Фантастика. Как огромное желание героя перевоплощает инопланетянку в Одри Хёпберн. Вплоть до запаха).
Дед внезапно спросил:
- А хочешь взглянуть на живую Одри одним глазком?
- А потрогать?!! На колени встать и целовать её туфельку я смогу?!!
Дед усмехнулся:
- У тебя самый безопасный «бес в ребро»! Тебе же уже больше пятидесяти… Бесу положено начинать хозяйничать. А ты - туфельку.
Я инстинктивно поправил его:
– Мне за сорок только!
- За пятьдесят… Ты был в 1944 году больше двух минут. Так что – за пятьдесят.
- Понял. Что мне надо делать, чтоб Одри повидать?
- Меня страховать. Там опасно. Там гестапо. Они умеют работать отчаянно, ведь все гестаповцы хотят остаться в Голландии, а не в России и не на фронте. Они там всё выгрызли в стране, вытоптали любую травинку.
- Одри что-то угрожает?
- Ты же читал её биографию, помнишь наизусть… Её же задержали и в участок повели. И тоже в 1944 году. И тоже Одри умирала от голода! Блокада, говоришь…
И дед вновь посмотрел в окно. И замолчал.
Да я прекрасно всё помню! Во время Голландского Голода зимой 1944 года нацисты конфисковывали скудные запасы еды и топлива. Без тепла и пищи жители Нидерландов голодали, некоторые замерзали прямо на улицах. Как и в Ленинграде…Трупы людей на Невском... И в её Арнхеме. Её городок Арнхем опустел во время бомбардировок союзников. Дядя и двоюродный брат матери Одри были расстреляны за участие в движении Сопротивления. Её брат находился в немецком концлагере. А она?
Внимание всем либерастам моей страны! Кто кричит о том, что надо было сдаться немцам. Читайте её биографию. Это Голландия.
Цитата из воспоминаний Одри:
«Но главное, кто в 1940 году мог ожидать ужас голода 1944 года? Германия жила хорошо, никто и не думал, что оккупанты превратят нашу жизнь в настоящий ужас!»
Её с матерью выгнали из их дома и разрешили жить в пристройке для прислуги. «Мама сказал, что это ещё хорошо, могли бы оставить просто на улице».
И Одри всё поняла: за любое сопротивление следует жестокое наказание, надо жить с опущенной головой… Тогда выживешь.
Но Одри - великая: она девчонкой бегала по городу с записками под стелькой туфелек для бойцов Сопротивления. И однажды даже носила с подружкой еду сбитому английскому лётчику в лес.
Голод… «Моя худоба оттуда – из голодного 1944 года. Кушать один раз в день похлёбку из луковиц тюльпанов, а чтоб заглушить чувство голода, лучше побольше спать… Но я нашла ещё один способ: приучила себя к мысли, что еда – это что-то не слишком приятное, её нужно совсем немного, только чтоб не умереть».
А в конце жизни ей полностью удалили кишечник. Жила только на инъекциях. Но смеялась - «Представляете человека, которому совсем не надо садиться за стол, брать в руки ложку или вилку, жевать, глотать?!!» Я представляю. И плачу.
И вот однажды их с мамой допекло до ручки, и они вспомнили, что в арнемском их доме был припрятан мешочек с сухариками. Одри пошла туда… И попался немецкий патруль, она сбежала и спряталась в подвале. Где её кусали крысы… До конца её дней у неё была желтуха. Из подвала. Но мешочек она крысам не отдала! «У меня освобождение связано со вкусом сгущённого молока, которое можно было есть ложками! Наверное не одной мне банки с молоком казались сказкой…»
И моей прабабушке тоже! Когда Блокаду Ленинграда прорвали и её муж принёс с завода несколько банок. Она с дочкой слопали по банке… Через два дня прабабушка моя умерла.
Дед сказал:
- Понял? Всё понял? Историю поменял кто-то незнакомый типа тебя, тоже с мешком продуктов…Для героев Сопротивления приволок. Одри поэтому тогда не пошла за мешком с сухарями. Им немного продуктов из мешка дали. Одри потом умерла от истощения в Голландии. И скоро мы все её позабудем…Кино не будет! Время меняется пластично. Её просто не будет.
- Я готов! Когда я перемещаюсь?
- Перемещаюсь я. Ты меня страхуешь. И глядишь на свою Одри!
- А ты?
- А я забираю мешок с продуктами.
- ???
- Герои Сопротивления немножко еды отдали своим семьям и семье Одри, а потом перестреляли друг друга в поисках справедливого деления жратвы... Один из них был мой прадед. Так что я буду тратить свои минуты, свои пятилетки, а ты меня вытащишь... ежели что. Это надо мне. Не хочу быть стёртым историей.
***
Я закрыл глаза, открыл. Деда не было, но было море и запах водорослей на пляже. Понял – Нидерланды… Земля ниже моря. И девушка шла по морю
Дед громко чихнул:
- Впервые ошибся с точкой появления! Или это ты повлиял?!! Там же твоя Одри шла по пляжу… Исказил ты реальность.
Я взвыл – ведь меньше секунды я видел саму Одри!!! Пусть силуэт только. Но это точно была Одри. Так Дед сказал…
- Пробуем ещё раз. Должен быть лес. Боец сопротивления впереди и его дочка с Одри несут еду сбитому английскому лётчику в лес. Мы увидим откуда они вышли и найдём схрон с мешком продуктов! И сопрём его. И все будут живы. Почти. Ещё же год партизанщины там…
И я увидел! Лес, тропинку, и её лицо.
Ну, рот женский точно… Её? И деда тоже не видать.
Или не её губы? Померещится всякое…
На тропе показались две девчонки… Одри?!! А сколько ей сегодня лет? Одиннадцать кажется… Они шли по дорожке и хихикали. Одиннадцать годков, смешливая пора… Вдруг я услышал слова:
- А как ты сделала балетный книксен перед капралом, он прямо притух! И перестал требовать пропуск.
- А как ты им обоим всучила по букету полевых цветков, что мы нарвали?!! Они и автоматы за спину убрали и глупо так стояли с цветами в руках. И улыбались нерешительно!
- Мужчины всегда неловко себя чувствуют, если им цветы вручают.
- Нет. Наверное, они своих жён вспомнили… Германию.
- Главное отпустили! И продукты англичанину мы принесли и его лежанку не выдали немцам… И солнышко светит!
И они рассмеялись как серебряные колокольчики… Девчонки!
А я сидел обалдевший: я её видел вблизи, я её слышал!
Стоп! Они же говорили по-русски? Я всё понимал. Фламандский же я точно не знаю. Даже не пойму на слух, что он фламандский… Надо Деда спросить… А потом подумал:
«ты не удивлён, что видел Одри за несколько тысяч километров и семь десятилетий назад в прошлое? Заканчивай удивляться…»
Но где же сам Дед?
Внезапно в моей комнате возник Дед.
- Нашёл схрон. Но мешок тяжеленный. Мне одному не поднять. Перепрятать долго. Ты на 5 секунд со мной слетаешь и поможешь тащить мешок в сегодня… Пожертвуешь годом жизни?
- Да
- Тогда полетели.
Всё вокруг завертелось. Лес пахнул мне в нос хвойно и тревожно. Дед махнул рукой налево и мы вместе вцепились в мешок. И тут вокруг затрещало! Но не ветки – очереди из автоматов…
Мы с мешком были уже в моей квартире… На мешке дымились две дырки. Попали… Но не в нас: мешок нас закрыл. А если в Одри?!!
- Одри цела?
- Цела
- А я её слышал! Она болтала с подружкой и смеялась как колокольчик… И я всё понимал!
- И чему ты удивляешься? Своему зрению или своему слуху? Или вот этому мешку.
И мы развязали горловину мешка и стали вытаскивать банки и коробки на пол.
- Американец привёз в прошлое мешок, - сказал Дед, - банки всё новые, хоть и немецкие. Хлопья всякие… банка кленового сиропа…всё из сегодня. Америкашка или канадец. Думать они не привыкли, выросли на комиксах, истории и не хотят знать.
- Так ты, Дед, не один такой на планете?
- Более того – на Донбассе с той стороны воевал бандеровец, сын и внук бандеровца из Жмеринки. Такой же как я ходун… Его предков не догнал в лесах после войны твой отец. Но ты их проредил недавно немного, - Дед улыбнулся.
- Ладно, про бандеровцев и украинских канадцев мне не интересно. Одри не растворяется теперь в истории?!! Кино с ней будет?!!
- Так мешок же здесь. Там драчки не будет среди героев Сопротивления. История стала привычной. А ты целых пять лет можешь лопать ихний кленовый сироп из мешка и хлопьями заедать!
… и смех Деда затих под потолком моей квартиры.
***
Одри жива!!! Спасибо и мне тоже... Срочно надо достать все её диски и включить телевизор. Там будет Одри. И я напротив её глаз… А вы уйдите из моего журнала. Я там… внутри телевизора... Один с ней. Брысь!!!
Не знаю, что испытывают современные женщины при виде Одри. Я при виде её хочу:
Защищать от дождя, ветра, других мужчин. Шептать на ушко какие-нибудь возвышенные глупости.
Иррационально. Но приятно.
И я смогу шептать на ушко всякие глупости… Пока не закончится плёнка, пока не включат свет. Пока есть ток в сети.
Магия кино!
… и немного моих усилий…
(Все главы повести будут вот там - - http://samlib.ru/j/jakowlew_d_m/nina-1.shtml )
(Фотоработы, кроме моих фото Питера, отсюда: http://tanjand.livejournal.com/1701872.html )