Ласковое сентябрьское солнышко не жгло, а приятно щекотало кожу теплом. Его золотые лучи делали ярче синеву неба и пушистей спелую вату редких облачков, которые неспешно текли над землёй, послушные сонному ветерку. Было так легко и приятно, что, казалось, и самому несложно воспарить над уставшей от душистых трав луговиной и полететь вместе с тучками и серебряными нитями паутинок. Эти тончайшие волокна, разносимые ветром – примета сентября, так же, как ночные зарницы – отличительная черта августа.
Антон лежал на высоком берегу извилистой речки и почти дремал, наслаждаясь великолепным видом. Тепло, светло и спокойно. Появилась даже шальная мыслишка спуститься к воде и достойным заплывом закрыть купальный сезон. Однако, от реки уже тянуло свежестью, даже холодком, и Антон решил не рисковать. Рисковать теперь – это не про него. Счастье, что успел сбежать в эту глушь, ведь опера уже плотно прищемили хвост. Выскочил из города в последний момент. Повезло. А брошенных домов в пустых деревнях полно, особенно теперь, к осени.
Большая удача, что он выскользнул из города, словно муха из паутины, но теперь надо жить тихо и незаметно… А ему это едва ли под силу. Тут хорошо, даже очень, но Антон знал, что через месяц-два заскучает по суете и азарту настоящего большого дела. Быстрые деньги – это его страсть, даже зависимость. Но это потом, а сейчас его мысли легки и прозрачны, как те паутинки, что кружат над головой… Примета сентября. Антон любовался, как ветерок играет призрачными нитями, сплетая их в причудливый узор. Очень красиво. Только Антону вдруг показалось, что паутинок многовато, даже для сентября. Они уже кружили жемчужным вихрем почему-то прямо над ним.
Антон решил поменять место. Летающие паутинки – это, конечно красиво и поэтично, но когда их немного. А тут… пауков он, если что, побаивался, как все нормальные люди. Он стал нехотя приподниматься со своего душистого травяного ложа, как вдруг случилось невозможное. Десятки, стони паутинок, до того летавшие без особой системы, внезапно сплелись в одно ажурное полотно и устремились вниз. Антон не успел сдвинуться с места, как его накрыла прочнейшая сеть, моментально спутавшая руки и ноги. Он стал задыхаться, захваченный нелепой идеей, что сейчас подбежит, перебирая по земле мохнатыми лапами, огромный паучище и вонзит в его тело ядовитые жвала.
***
Мужчина с лицом, испещрённым суровыми морщинами, отвернулся от экрана, где огромный детина корчился, опутанный прочными сетями. Он знал, что через несколько минут его бойцы уже будут на той самой полянке грузить мерзавца в спецмашину. Он поскрёб тыльной стороной ладони суточную щетину на подбородке и, растягивая слова, заговорил:
- Ну-у, что ж. Можно считать, что испытания прошли успешно. И ваш этот нано-институт не зря столько времени работал. Бандита мы с помощью ваших управляемых нано-волокон отловили. Маскировка под сентябрьские паутинки сработала отлично. Микро-передатчики и камеры тоже не подвели – мы могли наблюдать за всем, так сказать, с первых рядов и в реальном времени.
Взволнованный мужчина в белом халате нетерпеливо вступил в разговор:
- Так, вы закажете этот комплекс? Нам для завершения разработки и запуска в серию не хватает каких-то шести миллиардов… условных американских единиц. Ну, плюс-минус, разумеется.
Заказчик, обладатель завидной для своего возраста стати и выправки, помолчал немного и, пробарабанив костяшками пальцев по столу какой-то старенький марш, ответил:
- Видите ли, в чём дело… Штука-то хорошая, спору нет, но уж очень сезонная. Даже хуже. Эта маскировка актуальна только от силы две недели в сентябре. Нецелесообразно, знаете ли.
- Ну, что вы. Ведь можно их использовать в условиях плохой видимости и ночью. Мы можем оснастить комплекс камерами ночного видения.
В ответ прозвучал короткий, но оглушительный смешок:
- Ха! А ночью и в тумане мы б этого бугая без всяких паутинок повязали.
Ставьте лайки, и да пребудет с вами сила!