Ещё в роддом, куда меня положили на сохранения, свозили всех рожениц из Узбекистана. Здесь я узнала про элитные роды в понятии узбекских женщин. Родственники наскребали деньги на билет до Москвы, складывали все имеющиеся документы в сумку и запихивали роженицу в преддверии родов в поезд или самолёт на Москву. По приезду она вызывала скорую, а так как медицина у нас бесплатная, ее везли рожать в роддом. По какому-то решению их свозили именно в тот роддом, где лежала я. Эти женщины не умели пользоваться унитазом, они не говорили по-русски, и после родов не пользовались прокладками. Они выглядели запуганными, сторонились не своих и встречала я их только в туалете, в коридорах их не видела. Их селили вместе. Я помню возмущенные крики медсестер, когда они обнаружили, что в течении нескольких дней эти роженицы не меняли ни разу простыни и выяснилось это по зловонному запаху в коридоре. Узбечек отправили мыться, постели отправили в утиль, поняв, что это не отстирать, а палаты поставили кварцевать.
Со мной в палате лежали две крупные молчаливые женщины славянской внешности и за день до выписки положили одну узбечку. Она работала на кассе в каком-то магазине и знала чуть-чуть русский язык. Она очень хотела общаться и пыталась что-то рассказывать про работу, но это было очень плохо понятно. Я помню на очередном осмотре в нашей палате мою врач, после чего я зауважала ее сильнее, объясняющую узбечке на русском вперемежку с жестами, что у той очень плохо со швами после предыдущих родов и надо делать кесарево сечение. Женщина, похоже, не очень понимала, слышала только слово "операция", махала руками и что-то отрицающее бормотала на своем языке. Врач сидела и терпеливо подбирала слова и жесты. Это сколько же терпения надо, думала я. Эта врач пытается улучшить и спасти жизни всем. У нее было куча родов в течении суток. Она работала день, потом ночь и потом что-то совпало и она осталась ещё на день. После этого я поняла, что, моя работа не нервная и не тяжелая, а если ребенок захочет быть врачом надо предварительно сводить на экскурсию в больницу.
Ещё этот роддом славился главврачом, по словам лежавших, считающим эпидуралку ненужной роскошью. Так как меня положили не в терапию, а в предродовую, я слышала все стоны, крики и т.п. , что по логике не надо слышать беременной на сохранении и очень плохо под эти звуки спала. Но это никого не волновало.
На КТГ меня пригоняли в комнатку с роженицами. Помню, как одна просто заходилась в крике. Вероятно есть разного плана женщины: есть выдержанные и с более щадящим порогом чувствительности к боли, а вероятно, есть более импульсивные и чувствительные. Я понимаю, что роддом это конвейер, где в идеале каждые 3 дня роженицы меняются. И понимаю, что может быть кто-то требует к себе повышенного внимания, которое медперсонал не обязан оказывать или у них на это нет времени. Но, что точно не должно быть, это хамства. И если ты выбрал эту профессию то либо уходи из нее, либо сам держи лицо. На крики роженицы приходили медсестры и орали: "замолчи", "не ори". Один раз приходил врач, не моя. Бегло молча осмотрела и ушла ни сказав ни слова. Я лежала почти впритык к ней и всеми возможными способами пыталась успокоится.
Выйдя из этого роддома я написала в департамент здравоохранения все, что я думаю по поводу питания, внимания, упомянув положительную сторону - это мою врач. На это получила ответ, что роддом закрыт, а от меня на главврача в момент пребывания в роддоме жалоб не поступало.
А еще с этим роддомом выяснилось интересное совпадение...