Геннадьичу с Петровной свезло, в общем. Денежку успели собрать да сыночку единственного в город на обучение послали. В институт, ага, или в академию что ли. Они-то шибко не разбирались, где на адвокатов-то учат. Главное деньги, что копеечку к копеечке откладывали, на учебу ту накопили. Смогли до того как колхоз развалился ихий. Ну или развалили, кто уж там разберет нынче.
Очень уж за сына они переживали. Все мечтали, чтоб в люди вышел. Чтобы не чета им был, а городским человеком стал, в общем. Этим, как его, интеллигентом. У них-то сынок светом в окошке сделался как дочушек двух потеряли, которые постарше его были. Геннадьич на работе в тот день задержался, а Петровна с сынком Сереженькой на дойку вечернюю потащилась. Мальца годовалого с девчонками оставлять не стала. Одной-то пять годков всего, а другой и того меньше. Ну как не углядят да беда какая случится.
А беда и пришла хоть не звали. Возвращалась Петровна с фермы да зарево в стороне ихой увидала. Побежала – а там уж и крыша свалилась. Обе дочки сгорели, значит. Под кровать от страха упрятались, а пожар возник потому как проводку закоротило.
Ну и вот. Сын учиться поехал, стало быть, а они дальше жить стали. А чего и не жить-то. Не старые ведь были ещё, значит.
Геннадьич, как трактор его продали, в ведение хозяйства домашнего подался. Гусей завел стадо целое. К зиме забьют половину, вот и мясо им да сыночке ненаглядному в город послать чтобы.
А Петровна как корова ейная отелилась, телочку забивать не стала. Две коровки – дело-то хлопотное. Но зато и маслице есть, и творожок тоже. Не то что в магазинах городских, в общем. Сказывали им, продукты какие хошь в них имеются, а народ без денег с голоду, почитай, пухнет. Вот и старались, чтоб сыночка хорошо кушал да учился как следует тоже.
Так девяностые потихоньку и пережили. Сынок выучился опять жеж. Юристом работать устроился в очень солидной фирме.
А уж как женился – так и вообще радость для них большая. Внучата пойдут – вот ещё и понянчат на старости лет деток.
И невестка им приглянулась. Что ни лето – сыночка с ней в гости обязательно едет. Да и что не приехать – при деревне речка чистейшая, а лес стоит от околицы прямо. Они ей на двор хозяйственный и ступить не давали. Да и в избе Петровна сама крутилась. Молодая в руки и веника не возьмет даже. Поест да и отдыхает себе в теньке с книжкой.
А после детки реже приезжать стали. Потому что на моря заморские денежки у них появились. Петровна с Геннадьичем не серчали. Понятное ж дело, молодое.
Свято место не зря говорят, что пусто не бывает. Поумирали ведь старики в деревне ихой. А избы древние городские на дачи пораскупили. Снесли подчистую да домов понастроили себе кирпичных. Одна избушка Петровны с Геннадьичем, и осталась как щербинка среди зубов ровных да белых.
Не зря сказывают, что один день летний целый год кормит. У стариков на продукты ихие молочные, яички с гусятинкой дачники в очередь записывались прямо. Они могли с денег тех дом новый справить. Как и положено – с водой горячей и ванной даже. Ну или попроще – чтобы ведра туда-обратно таскать не приходилось что ли.
Но те по-своему рассуждали. Мы-то, что, мы, мол, ладно. По хозяйству что надо купят, а остальные денежки детям посылают. Они-то ведь молодые, им то одно, то другое надо.
Так годики и щелкались. А они не молодость добавляют, а наоборот все же. Зимовать-то Петровна с Геннадьичем одни оставались. А и ничего, пообвыклись. Прокантоваться полгодика всего-то и надо. А в апреле уж глядь – первые дачники едут. А там и работа – успей поворачиваться только.
Дачники и в ту весну появились. Смотрят – а стариков чего-то не видно. Самое время огород сажать, а у них сорняки в рост пошли да и скотины никакой не слышно.
В избу заглянули – а те лежат себе оба. Но гостей увидали – кое-как поднялись. Инсульты, у нас, зимой приключились, сказали. Хорошо хоть не сразу у обоих. Сначала с Петровной неладное стало, так Геннадьич успел скорую вызвать. И зима малоснежная выдалась, слава Богу. А то бы и вовсе её не дождались.
Геннадьич-то на скорой с Петровной вместе в больницу поехал. А там и самого схватило от нервов каких что ли. Так вместе в больницу попали, а после вместе из неё и вышли.
Детям-то звонили, конечно. Да тем недосуг было. Уж как приехать да скотину хоть раз-другой накормить-напоить просили. Но проси-не проси, приехали – а и нет в живых той скотины.
Так хоть на мясо бы сдали, сами-то еле ходят. Дай Бог до туалета доковылять да за хлебушком к автолавке выйти. Соседи-то делать нечего, посовещались да шефство над стариками взяли. Кормили, воду носили, бельишко стирали да в баньке мыли.
Так и лето прошло как не было, а за ним и осень глухая подкралась. Все уж разъехались, да семья одна задержалась. Потому что утки в тот год много выдалось, а мужик был охотник заядлый. Жена его пока он по болотам лазил, к детям стариковым съездила. Поначалу звонила было, а потом они и вовсе трубку бросали.
Ситуацию пыталась им объяснить, в общем. Что родители слабые совсем, дескать. И обслуживать сами себя не могут. И, стало быть, забрать надо их из деревни.
Ну и пришлось ей лично к сыну ихому ехать, в общем. А тот «нет» сказал как отрезал. Четверо нас, мол, а комнат в квартире две только. И родителям нету в ней места, в общем.
Та им объяснять такая и стала, что, не нужно совсем в квартире одной им и жить-то. Пенсия, мол, у стариков на двоих такая, что вполне хватит её чтоб, снять, значит, квартиру.
Тут жена Сереженькина в разговор встряла. Аж на визг сорвалась, так злилась сильно. Ишь, мол, умная нашлась какая, а кормить на чьи их прикажешь деньжищи?! И какашки за ними выносить надо. Я в сиделки не нанималась. И вообще не суйся ты в жизнь чужую. Лучше иди отсюда пока волосья тебе не повыдирала.
И хоть гостья что на ногах старики объяснить пыталась, не стали те её больше слушать. Так несолоно хлебавши оттуда она и вышла. И вдогонку ещё ей кричали, что пусть в дом престарелых их отправит лучше. Скажет, в общем, что сын знать о них ничего не знает и слышать опять же не хочет вовсе.
© Helina Bentsioni
Мне вот сказывают, что оно все и верно. Дескать, у детей своя жизнь, а у родителей своя как бы. Но пугает меня такой расклад, в общем. Если вы тоже считаете, что родителей бросать нельзя, ставьте «палец вверх». Вдруг я одна несовременная такая.