Германскому военному теоретику Карлу фон Клаузевицу принадлежит широко известная фраза: «Война – это продолжение политики другими средствами». От этого постулата ничего не отнять, его можно только дополнить или перефразировать: медиа – это продолжение войны другими средствами.
Химическая атака в сирийском Хан-Шейхуне в прошлом году вызвала много вопросов. Она была очень странной. Главный вопрос – кто ее осуществил. Отбросив пропаганду с обеих сторон, можно констатировать одно: Асаду, которого США безапелляционно обвинили в применении химоружия, эта атака была совершенно ни к чему. Даже наоборот. И, тем не менее, в тот же день, когда все случилось, западные СМИ моментально расставили точки над i и стали активно разогревать ситуацию: виноват сирийский режим и все, кто его поддерживает. Сейчас похожая история разворачивается вокруг сирийской провинции Идлиб, где, по данным западных медиа, силы Асада готовят новую химическую атаку. При этом ответа на вопрос, зачем им именно сейчас применять химическое оружие, когда у Асада и так всё относительно неплохо складывается в этой войне, я так и не нашел. А все потому, что ответа нет. Равно как и нет и не будет каких-то конкретных доказательств.
Впрочем, с последним всё еще более интересно. Понятие «постправды», которое сейчас на слуху и по сути является парадигмой геополитических процессов, доказательства не нужны. Истину определяют медиа, и в каждом из враждующих лагерей эта истина разная.
На самом деле все эти сирийские истории – повод рассказать о другом. О том, как и когда СМИ начали активно использоваться в крупных геополитических акциях и военных действиях. То есть когда на самом деле зародилось это явление, которое мы сегодня называем «постправдой». То, что сейчас мы рассматриваем как портрет явления (я имею в виду мощные пропагандистские кампании в медиа с обеих сторон – в Сирии, на Украине, в Корее и так далее), впервые применили американцы весной 1898 года, разогревая почву, готовя общественное мнение к грядущему нападению на испанские колонии в Америке и Азии.
К концу XIX века Испания была дряхлеющей и крайне слабой монархий, уже давно оставившей позади свои лучшие времена. Из огромных когда-то колоний в обеих Америках, Азии, Африки и Европе (да-да, вспомните Испанские Нидерланды) у Испании остались крохи. Самые крупные из этих крох – Куба и Филиппины. Вот на них и нацелились американцы, которые в отличие от Испании, находились на подъеме и точно молодые акулы рыскали по свету, выискивая добычу. Испания была подходящей жертвой.
У американского бизнеса были свои виды на Кубу, и они, то есть крупный капитал, был основным лоббистом новой войны. А находившиеся тогда на взлете медиа стали блестящими проводниками этих идей.
В феврале 1898 года неподалеку от порта Сантьяго-де-Куба взорвался новейший американский броненосец «Мэн», дежуривший возле побережья Кубы с целью в случае чего обеспечить безопасность американских граждан (отношения между США и Испанией были тогда более чем прохладные). При взрыве погибли более 200 человек, причина взрыва до сих пор непонятна (скорее всего, сдетонировал пороховой заряд, хотя есть конспирологические и как обычно бредовые версии, говорящие, что провокацию устроили сами американцы), однако сразу после трагедии американские СМИ обвинили во всем Испанию. Ну, конечно! Как же иначе? Броненосец взорвался от мины, которую ночью подвели к кораблю испанцы. В медиа сразу поднялась шумиха. Она разгоралась все больше и больше, в газетах периодически появлялись материалы о зверствах испанских колонизаторов по отношению к местному кубинскому населению, которое борется за свою свободу (в это время уже несколько лет на Кубе продолжалось восстание, которое правительственные войска никак не могли подавить).
И весь этот могучий месседж был направлен на одно: Кубе надо помочь скинуть с рук испанские оковы. И общественное мнение посыл услышало и приняло. В марте 1898-го, перед началом боевых действий в США несколько подразделений были сформированы исключительно из добровольцев. Ковбои шли на войну с горящими глазами, чтобы проучить мерзких испанских изуверов.
На то, чтобы разогреть общественное мнение потребовалось меньше трех месяцев. А потом американский флот обстрелял кубинское побережье, и началась война, которая окончилась очень быстро и очень печально для Испании: некогда великая монархия лишилась почти всех своих заморских владений. Американцы же установили контроль над Кубой (продолжавшийся вплоть до эпохи Фиделя), присоединили к себе Пуэрто-Рико, Филиппины и кое-что по мелочи. И на практике отработали активные боевые действия в средствах массовой информации. Это был первый крупный опыт такого рода. Тогда же закрепилось еще одно популярное сегодня понятие: «война, развязанная прессой».