Свирепый ветер продувал насквозь балки и косогоры. Изморозь плотно окутала мутным пологом вершину горы Митридат. Пожары в Керчи кровавыми отблесками подсвечивали низкие свинцовые облака. Сыро и неуютно было на наблюдательном пункте. Но разведчики пристально следили за передовой.
У стереотрубы припал к окулярам крепкий, широкоплечий Корнелюк, медленно крутя маховички горизонтальной и вертикальной наводки закоченевшими пальцами. Колючая снежная пыль била ему в лицо, засыпала объектив.
— Ну и погодка...
— поминутно смахивая колючие крупинки, недовольно ворчал Корнелюк.
Сержант Побирашко усмехнулся, сдвинул на затылок новенькую ушанку, открыв высокий смуглый лоб. Верхние пуговицы видавшего виды ватника были расстегнуты. Нам, мол, мороз нипочем...
Над траншеями гитлеровцев вспыхнула зеленая ракета. С лобастой высоты застрочили крупнокалиберные пулеметы. Николай бросился к брустверу.
— Засекай!
— крикнул он Корнелюку.
— На самой вершине высотки — два пулемета!
— доложил разведчик.
С минуту Николай лежал, привалясь к брустверу, с ненавистью смотрел на чуть видимые темные полосы окопов противника, на косогоры, перекрывавшие друг друга.
— Они за этими косогорами,
— указал он на пологие, с крутыми пригорками возвышенности.
— Где-нибудь в балке. Отсюда их не обнаружишь.
— Его пристальный взгляд уперся в сарай, стоявший на пригорке слева.
— Вот разве только с чердака этого сарая и можно засечь эти минометы,
— решительно закончил Побирашко свою мысль.
— Он наверняка у немцев на прицеле,
— догадавшись о намерении командира, возразил Корнелюк.
— Другого выхода, Саша, нет. Пехота несет потери. На нас надеются. Проберусь туда с телефоном. Катушки две кабеля мне хватит.
Когда наступил рассвет, Побирашко уже был на чердаке сарая. Просматривая низину за косогорами, он обнаружил злополучные минометные батареи фашистов.
— «Звезда», «Звезда»...
— волнуясь, вызывал он Корнелюка.
— Передай «Сосне»: ориентир третий...
Через несколько минут ухнул залп наших орудий, а следом послышался свист пролетавших снарядов. С треском и воем разрывались они на огневой позиции вражеских минометов. Расчеты метались из укрытия в укрытие...
— Вот так, вот так вам,
— приговаривал Николай.
Юное лицо его раскраснелось.
В ответ на северо-востоке города загрохотали выстрелы тяжелых орудий фашистов.
— В четвертом квадрате замаскированная батарея противника!
— тут же передал Побирашко Корнелюку.
Тяжелые снаряды рванули землю недалеко от сарая.
— Сержант! Николай, в укрытие!.. По тебе бьют гады!
— услышал Побирашко в трубке тревожный голос Корнелюка.
— Ты меня понял? В четвертом квадрате батарея фашистов!
— разозлившись, повторил Николай в трубку.
А сарай вновь качнуло, тугая, горячая волна обдала лицо, больно ударило в грудь. В глазах полыхнуло красным пламенем.
...Наши войска продвигались вперед. Менял огневые позиции и артиллерийский дивизион. Недалеко от дороги стоял деревянный памятник с надписью:
«Артиллерист-разведчик комсомолец сержант Николай Побирашко».
Кем-то было добавлено химическим карандашом:
«Пехотинцу — друг и брат».