Читайте Часть 1 рассказа "Тридцать лет без чудес" в нашем журнале.
Автор: Евгений Зубов
Утро выдалось пасмурное. За ночь город обволокло туманом, а в небе не было солнца, чтобы развеять эту безжизненную, белую топь. Салон машины еще не успел прогреться, выдыхаемый пар оседал на холодных стеклах матовой пленкой. Артем подобрал Таню возле офиса. Звук захлопывающейся двери эхом разнесся по пустынной улице.
— Что это у тебя? — Голубев указал на большой пластиковый пакет в руках девушки.
— Тут бутерброды и чай в термосе, — Таня робко улыбнулась, — я взяла столько, чтобы на двоих хватило.
— Значит, Реева угощать не будем? — усмехнулся Артем, — Положи сюда — на заднее сидение. Осторожно, здесь техника.
Артем достал цифровой фотоаппарат и протянул Тане:
— Умеешь этим пользоваться? Будешь фотографировать. Только не доставай его пока я не скажу — не всем людям нравится, когда их снимают не спросив. А вот это, — он достал маленький серый предмет, — диктофон. Его включишь перед тем как мы зайдем к Рееву — все что там будет происходить нужно записать. Причем, ему о диктофоне знать не обязательно.
Артем включил передачу и отпустил сцепление, машина тронулась. Свет фар с трудом пробивался сквозь холодную гущу тумана. Огни неоновых вывесок, окутанные белым полотном, виднелись расплывчатыми цветными пятнами.
Улицы были пусты, в ночном режиме светофоры мигали желтым. Очень скоро доехали до края города и оказались на шоссе. Огромные грузовики, с рычанием выплывавшие навстречу из тумана, казались древними гигантскими чудовищами с горящими от злости глазами.
— Артем, то что ты мне вчера прислал на почту, — Таня замялась, — в этих статьях говорится, что целую группу вооруженных людей уничтожил всего один безоружный человек… И этот лесной пожар, который чуть не сжег поселок… Этот Реев, будто-бы управлял огнем... Разве все это может быть правдой?
— А ты как думаешь? — сказал Голубев, не отрывая глаз от дороги, — интересно услышать твое мнение?
— Я не знаю…трудно сказать. Будь это правдой — разве его способностями не заинтересовались бы ученые? И почему известен только один случай, когда он применил эти силы?
— Если бы его изучали — вряд ли бы нам об этом сообщили, скорее всего, засекретили бы. Этим можно объяснить и отсутствие всяких новостей о Рееве — возможно, его просто заперли в клетку. С другой стороны, если он настолько могуч — кто же его запрет или будет с ним что-то делать против воли?
— А ты думаешь, он действительно настолько могуч?
— Я в чудеса не верю, — в воздухе повисла пауза, и, когда Таня уже решила, что продолжения не последует, Артем заговорил снова — какие, к черту, могут быть чудеса? Люди изобрели системы залпового огня, напалм, водородную бомбу. Любое чудо среди всего этого смотрится нелепо. Что толку воскрешать Лазаря, если человечество изобрело способы в мгновение ока стирать в пыль миллионы людей.
Девушка не стала отвечать. Несколько минут они ехали молча. Артем включил радио и настроился на станцию, которая транслировала какую-то классическую рок-песню:
— Если не нравится музыка в этой машине, — с серьезным видом сказал Артем, — все равно придется терпеть — выбора нет.
Таня улыбнулась:
— Ничего, слышала и похуже, как-нибудь переживу.
Пока автомобиль мчался по шоссе сквозь редеющий туман, серая пелена, застлавшая небо, таяла, осыпаясь на землю мелкой моросью. По обеим сторонам дороги, насколько хватало глаз, виднелись одни лишь поля, влажные от дождя, и ни одного здания.
— Таня, почему ты решила выбрать эту работу? — прервал молчание Артем, — Что побудило тебя пойти в журналисты?
Девушка задумчиво смотрела то ли на стекло, то ли на проплывающий за ним ландшафт:
— Меня всегда привлекали творческие специальности. С самого детства журналистика казалось такой…романтичной, что ли. Хотелось всегда быть в центре интересных событий и рассказывать о них людям.
Артем повернулся и внимательно посмотрел на Таню. Он попытался придать шутливый тон своему голосу, но на лице не было и тени улыбки:
— Правда в том, что в этом деле больше скучной рутины, чем творчества. А, кроме того, занятие это не очень чистое. Приходится пачкаться. Покажи мне работника СМИ с незапятнанной совестью — вот это было бы чудо так чудо.
— И твоя совесть запятнана? — Таня нахмурила лоб, — ты не похож на человека, который чего-то стыдится.
Артем усмехнулся:
— Моя совесть давно ампутирована. Я потерял ее в неравном бою со здравым смыслом. В этом бизнесе нет места светлому и доброму, мы скармливаем аудитории яркие и эффектные сенсации. Причем, даже не приходится опускаться до лжи. В повседневности легко найти нужные ингридиенты — просто выбираем ту правду, которая лучше подходит, чтоб зацепить побольше народу. И поглощая этот суррогат, люди составляют мнение о мире, в котором живут. Ведь простому человеку, который не видит ничего, кроме дома и работы, нужен кто-то, кто покажет— что там снаружи, за пределами его маленького мирка. А что мы даем ему? То, что обеспечит тираж — катастрофы, насилие, дешевые скандалы с участием дешевых звезд. Мы играем на самых низких, самых примитивных чувствах.
— Но их же никто не заставляет это читать и смотреть. Значит, эти скандалы им нужны. Значит, они сами хотят жить именно в таком мире, неважно насколько он правдив.
— Это и пугает больше всего. Этот виртуальный мир в итоге становится для нас единственной действительностью. И в нем не остается места для чего-то хорошего.
— Но ты же сам сказал, что мы решаем — каким будет этот виртуальный мир. Значит, мы сами управляем нашей реальностью? — Таня покачала головой, разминая затекшую шею, — Можно же попытаться привнести в эту жизнь немного красок, сделать ее добрее.
— Попробовать можно, — согласился Артем, — только ничего не получится.
Впереди показались одноэтажные дома с серыми шиферными крышами, они подъезжали к поселку. Дорожный знак с названием городка накренился, из машины надпись было не прочитать.
— Почему это не получится? — спросила Таня.
— Потому что люди любят, чтобы было весело, и не любят напрягаться. Они любят яркие эффекты, и красочная ложь им это дает. Реальные проблемы всегда слишком сложны и непонятны. А людям нужны простые рецепты и быстрые решения. Чтобы победило добро — просто убей всех плохих. Укажи виновных и все, и никаких «возлюби врага своего» или там «подставь вторую щеку». Ради бога, не пытайся делать человека лучше и заниматься проблемами всерьез — сама рискуешь оказаться в числе врагов.
Артем свернул на проселочную дорогу, автомобиль трясло на изъеденном дождями грунте. Когда они подъехали к одинокому кирпичному дому в конце заброшенного переулка, туман совсем развеялся. В сером пологе над головой появились разрывы, через которые проглядывала синева неба.
Во дворе маленький тощий старичок с пластиковым садовым опрыскивателем распылял облака ядохимикатов над ветвями древней ивы, протянувшимися с улицы через забор.
Артем подошел к невысокому деревянному ограждению из редких штакетин, Таня следовала за ним. С минуту они наблюдали молча:
— Зачем тратить силы на то, что не принесет плодов? — наконец сказал Голубев.
Старик будто-бы не замечал их присутствия и продолжал заниматься своим делом. Это был совсем уже не тот юноша с фотографии — лицо сморщилось как сушеный абрикос, волосы — седые от корней до кончиков. Трудно было поверить, что ему не больше шестидесяти — выглядел он на все восемьдесят. Казалось, на ногах старик держался из последних сил.
— Значит, дикие деревья тоже страдают от вредителей? — еще раз попытался Артем.
Реев мрачно посмотрел в сторону незнакомца и отвернулся, продолжая орудовать распылителем.
— А ты, что ли, садовод-любитель? — сказал он, не глядя на Артема, — ты заблудился?
— Не думаю, — ответил Голубев, — напротив, кажется, я нашел то, что искал.
— Поздравляю, — буркнул Реев, — неплохая находочка — он кивнул в сторону Тани, — надеюсь, вы найдете, чем вдвоем заняться и оставите меня в покое.
— Обязательно найдем, — согласился Артем, — но сначала я бы хотел, чтобы кто-то помог разрешить наш маленький спор. Мы говорили о том, есть ли место для чуда в нашей жизни?
Старик прекратил опрыскивать иву, повернулся и внимательно смотрел на Артема, пока тот продолжал говорить:
— Я за всю свою жизнь никогда не был свидетелем ничего сверхъестественного или необъяснимого. Зато видел достаточно шарлатанов и мошенников, выдающих себя за целителей, магов и экстрасенсов. А вот девушка уверенна, что чудеса вполне могут быть. Просто, тем, кто действительно способен их делать, ни к чему привлекать лишнее внимание.
— Чудо значит, — старик с трудом сделал несколько шагов в сторону Артема, — давай я тебе сейчас покажу одно.
Он поднял пластиковую трубку с распылителем и нажал рычажок — лицо Голубева осыпали мельчайшие брызги жидкости, в нос ударил резкий химический запах. Вскрикнув, Артем отшатнулся и закрылся ладонями. Глаза нещадно жгло.
— Что же Вы… — Таня испуганно посмотрела на Реева, — зачем Вы так? — она достала носовой платок и протянула Голубеву, который тер руками слезящиеся, покрасневшие глаза.
Старик с растерянностью смотрел на трубку, будто не понимал — как она оказалась в его руках:
— Вот черт, — выругался он, — ладно, веди его в дом, пусть умоется.
Артем прижимал платок к глазам, девушка взяла его под руку и повела вслед за ковыляющим Реевым.
Она стояла рядом с Голубевым в тесной ванной пока тот, склонившись над раковиной, смывал ядовитую жидкость с лица, как вдруг, откуда-то из кухни послышался голос старика:
— Так вы, ребята, значит, журналисты?
— Да, — повысив голос, произнесла девушка, в сторону раскрытой двери, — а как вы узнали?
— Видел, как вы включили диктофон.
На щеках Тани выступил румянец:
— Мне показалось — вы даже не смотрели в мою сторону.
— Приезжие тут бывают не так часто, и никогда не знаешь, что у них на уме — приходится поглядывать.
— Аккуратнее, — шепотом сказал Артем, заворачивая кран, — чокнутый дедуля, похоже, впал в маразм. — Он вытер лицо полотенцем и они с Таней прошли на кухню, где внезапно повеселевший Реев возился с чайником и чашками.
— Простите меня, — сказал он входящим гостям, — в опрыскиватель была залита вода, — я промывал его, — но не подумал о том, что в баллоне, наверное, оставалось немного химиката. Уж извините. Выпьете чаю?
— Почему бы и нет, — Артем был мрачнее тучи. Усаживаясь за стол, он сказал, — вы верно заметили, что мы журналисты, и должны понимать, что приехали сюда не просто так.
Реев нахмурился, наливая в чашку чай из заварника. Голубев напрягся — в какой-то момент ему показалось, что старик может плеснуть в него горячей жидкостью, но когда тот заговорил, голос звучал по-прежнему дружелюбно:
— Мне не понять, чего такого вы пытаетесь найти в нашей глуши, но раз приехали — значит, на то есть причины.
— Чудо, — Артем посмотрел на старика и, не сводя глаз, повторил еще раз, — чудо. Говорят, есть один человек, который может гораздо больше, чем другие люди.
Реев не спеша размешивал сахар чайной ложечкой, он, как-будто, обращался к какому-то стороннему наблюдателю, находящемуся не в этой комнате:
— Вы не про того скрипача, которого вчера показывали по телевизору? Говорят, единственный в мире, кто может исполнить все каприсы Паганини подряд в одном концерте.
— Может, хватит валять дурака? Я говорю не о виртуозах-музыкантах, олимпийских рекордсменах или людях из книги рекордов Гинесса. Я говорю о человеке, способном усилием воли уничтожить другого человека.
— Дай оружие в руки любого дурака, и он целую кучу народа перестреляет, — произнес старик глядя Артему прямо в глаза, — вот так, — он поднял указательный палец вверх, немного согнул и разогнул его, — такое маленькое движение считается усилием воли? Спусковой крючок нужно сместить всего на несколько миллиметров, и бабах — для кого-то погасла целая вселенная.
— В Аргасе тогда было много таких, для кого вселенная закончилась навсегда, — Голубев смотрел на Реева не моргая, словно пытаясь пронзить взглядом насквозь, — сколько? Сорок?
Старик отвернулся и долгое время молча смотрел через окно во двор. Тишину нарушало тиканье часов, доносившееся из соседней комнаты. Артем пошевелил затекшими ногами, откинулся на спинку стула и смахнул тыльной стороной ладони капельки пота, выступившие на лбу. Таня, опустив глаза, грела руки чашкой с теплым чаем.
— Сорок два, — произнес вдруг старик, все еще глядя в окно, — Один был убит, когда чужаки пришли в поселок, трое погибло во время пожара и тридцать восемь погубило ваше чертово чудо.
— Но, сколько, благодаря этому осталось в живых? — мягко сказал Артем, — эти тридцать восемь уничтожили бы весь городок. Жертв могло быть намного больше. А мы, как журналисты, хотели поговорить с человеком, который остановил этих людей. Понять, как он это сделал? Что это было за чудо?
Реев отмахнулся:
— Кто сказал, что я имею к этому отношение?
— Но в газетах тогда писали, что…
— Да чего они только не напишут. Вы же сами из газеты, должны знать чего все это стоит.
Таня подняла глаза от чашки:
— Но если это были не Вы, то кто же сотворил это чудо?
— Опять за свое чудо, — всплеснул руками старик, — если Вам так интересны фокусы — идите в цирк?
— Не любите фокусы? — спросил Артем.
— Просто обожаю, — скривился Реев.
— Но, что если, чудо спасает людей, делает их жизнь лучше? Исцелить больных, накормить голодных, превратить воду в вино. Это все тоже фокусы?
— Ты не только садовод-любитель, но еще и воскресную школу посещал? Какая разносторонняя личность. Будешь меня цитатами из «Нового Завета» убеждать?
— Ну а что — то, что делал Иисус — тоже глупые фокусы?
Старик сложил руки на стол и, нахмурившись, смотрел вниз, его подбородок почти касался груди:
— Почему-то все больше помнят о его прогулках по воде, а не о том, чему он учил, — проворчал он, — а если бы он не превращал воду в вино и не гулял по морю — это значило бы, что и его слов слушать не нужно? А если простой человек говорит правду и учит добру — всем наплевать, только потому-что он не сын божий? Не тот авторитет у родителя? — в голосе Реева слышались нотки сдерживаемого гнева, — Шли бы вы лучше. Мне не о чем с вами говорить.
Артем вскочил из-за стола:
— Да ты же сам сказал, что тридцать восемь погубило чертово чудо! А теперь голову морочишь! Определись уже, старый дурак, было тогда что-то или нет?
Старик поднялся, дрожащей рукой отшвырнул в сторону стул и, придерживаясь за столешницу, проковылял вокруг стола, оказавшись лицом к лицу с Артемом. Голубев почувствовал кислый запах его дыхания.
— Да, — вдруг выпалил Реев, — было! Я это сделал! Я! Тридцать восемь человек! Ты хочешь знать как? Хочешь, чтобы я повторил? — шершавая ладонь клешней впилась в лицо Артема.
Голубев от неожиданности замер, не зная как реагировать. Будто в мгновенье ока кто-то стер все его мысли и не осталось ничего кроме пустоты. Какие слова произнести в ответ? Каким образом у него раньше получалось говорить так легко? Как согласовать работу легких, голосовых связок, губ, языка? В какую из мышц послать импульс первым?
Ноги Артема обмякли, внутри похолодело. А вдруг он и правда может? Он стиснул зубы и зажмурился. Серый дым, поднимающийся к небу. Горящий деревянный сарай. Босая фигурка, бредущая по пляжу. Кровь, капельками падающая на песок.
Выставив локоть впереди себя, он резко повернулся, сбив старика с ног, и рванул к двери. За спиной послышался возглас Тани. Артем обернулся к девушке:
— Идем, нам здесь нечего делать.
Он добежал до входной двери, взялся за ручку, остановился и прислушался — Таня не последовала за ним. Выругавшись про себя, Артем вернулся в кухню. Реев, скорчившись, лежал на полу и тихонько всхлипывал. Таня опустилась на колени рядом с ним. Она сердито посмотрела на Артема:
— Воды!
Голубев стоял в дверном проеме, опершись на косяк, и некоторое время молча смотрел на Реева. Да какой из него сверхчеловек. Какие еще сверхъестественные способности. Больной, никчемный старик, вот и вся разгадка.
Артем взял с полки пустой стакан и набрал воды из крана. Он присел на корточки и помог Тане напоить Реева. Старик сделал несколько глотков, сжал губы и помотал головой.
— Доведите до кровати, — сказал он, приподнимаясь на локтях.
— Голова цела? — Артем ощупал затылок старика, — ничего не сломал?
Они с Таней, поддерживая Реева с обеих сторон, помогли ему подняться и повели в спальню.
Солнечный свет едва пробивался через тяжелые занавески на единственном окне. Маленькая комната была похожа на темницу. В густом воздухе неподвижно висел запах сырости и медикаментов. Коробочки и пузырьки с лекарствами занимали всю поверхность низкого столика возле кровати. Зеркальную дверцу облупленного старого шкафа покрывал толстый слой пыли. И никаких чудес. Просто комната больного, одинокого старика.
Реева уложили в кровать. Таня открыла окно, чтобы впустить немного свежего воздуха.
— Как вы себя чувствуете? — она подошла к кровати, — может вызвать скорую?
Старик глубоко дышал, прикрыв веки. Он пошевелил пересохшими губами, открыл глаза. Невидящим взглядом прошелся по комнате, не останавливаясь на чем-то конкретном. Попытался приподнять голову, но, вскоре, обессилев, снова уронил ее на подушку. Артем подошел ближе и присел на корточки возле кровати. Реев вздрогнул и повернулся к нему. Напрягшись, он смотрел на Артема, как-будто видел впервые. Через несколько секунд старик выдохнул и хриплым голосом произнес:
— Вы мне можете не верить, — он закрыл глаза и откашлялся, — но я скажу. То была не моя вина. Мне была дана сила, но я не испачкал рук, я устоял... Эти тридцать восемь…их крови нет на мне. Я мог бы, — его голос дрогнул, — мог бы…но не стал.
— Что это значит? — спросил Артем, — кто тогда, если не Вы? Зачем тогда придумывать глупую историю и разносить по всей стране?
Реев замотал головой:
— Ты сейчас не сможешь понять, что тогда было. Мне нельзя говорить об этом, но…пропади оно все пропадом. Не думай, что все было враньем, я бы смог. Я могу все, что только можешь придумать. Только я не стал. Тогда я этого не делал.
Артем тыльной стороной ладони прикоснулся ко лбу старика. Он поднял глаза на Таню:
— У него, кажется, жар — он бредит.
Реев скрюченными пальцами схватил Артема за руку, посмотрел на него сердито и, повысив голос, сказал:
— Там была не наша армия. Ее не должно было быть. Был скандал. Границу никто не контролировал, пришли солдаты с чужой земли. Наши правители не могли ничего, но никто не хотел ударять в грязь лицом и признавать, что на их территории наводила порядок чужая армия.
— Но зачем придумывать такую нелепую историю? Почему нельзя было сказать, что банды ликвидировали наши военные?
Реев внезапно хрипло засмеялся. Смех перешел в кашель:
— Так это и были они, — сказал он, прочистив горло.
— Вы же только что сказали, что это были другие. — не понял Артем.
— Да нет же, та банда, которая всех грабила — это и были наши военные. Время было тяжелое, смутное. Вот почему никто не хотел огласки, дело пахло военным конфликтом.
— И кому же в голову пришло назначить вас козлом отпущения?
Реев улыбался:
— Никто не верит мне… и тогда, и сейчас. Меня называли юродивым. А мне-то что? Я ведь в мгновение мог их всех заставить замолчать. Да только неправильно бы это было. А потом, когда все произошло — кто-то предложил сказать, что это все я сделал. Нашелся какой-то репортер, которому идея понравилась, и так это дальше закрутили и раструбили где только можно.
Реев закрыл глаза, его бил озноб. Внезапно потухшим голосом он прошептал:
— Холодно, закройте окно.
Таня укрыла старика одеялом. Артем подошел к окну и притворил раму. Он чувствовал как легкий холодок, зародившись где-то внутри, прошелся по всему телу, как от предвкушения долгожданной встречи. Сейчас он задаст вопрос, ответ на который ему давно уже известен. Чувство предстоящего триумфа переполняло и заставляло сердце биться сильнее.
— То была мистификация, — сказал Артем, — но вы говорили, что вам дана сила. А вы когда-нибудь вообще использовали эту силу?
Старик помотал головой:
— Я знаю, что я могу очень многое, но я никогда не использовал свои возможности. Никогда в своей жизни.
Артем улыбнулся и подмигнул Тане. Так и есть! Сумасшедший.
— Откуда же Вы знаете, что способны на чудо, если даже никогда не пытались попробовать? — снова обратился он к старику.
— Просто знаю. Не хочешь — не верь. Так же как ты знаешь, что можешь ходить и не падать.
— Но я-то делал это много раз.
Реев, насупившись, молчал, уставившись в потолок. Когда он снова заговорил, его голос звучал уже не так уверенно:
— Я никому не говорил, что дар мне передала мать. Да, его можно передать, но только один раз. Когда ты это делаешь — у тебя самого ничего не остается. Хоть это было давно, но то чувство я помню очень хорошо. Это тяжело объяснить, но это было так…, — он смотрел то на Артема, то на Таню, будто искал поддержки, — это было настоящим чудом. Я словно открыл глаза в первый раз. Ведь не может быть, чтобы это было фальшивкой? — старик словно умолял, — Ведь не может?
— Неужели никогда не было соблазна воспользоваться своей силой и проверить? — спросил Артем, — сделать что-то хорошее? Столько всего неправильного в окружающем мире. Неужели никогда не хотелось что-то изменить?
Реев натянул одеяло на подбородок. Его глаза стали влажными:
— Я не знаю что правильно, а что нет. Как можно нести такую ответственность? Мне было страшно. Они бы не дали мне покоя, но я не хотел воевать за них. Не хотел воевать ни за кого. Они же постоянно воюют за что-то, а я не пойму за что. И кому из них нужно помогать? — старик провел ладонями по влажным щекам, — и я еще кое-чего боялся. Что если…Что если все это полная чушь? Вдруг ничего этого нет, а я просто никому не нужный старик? — он покачал головой, — только мое чудо теперь у меня осталось, и я не хочу терять его. Не хочу знать, что ничего нет и все эти годы я жил верой в глупую сказку. Кто я буду после этого? Не отбирайте у меня мою веру.
Артем поднялся во весь рост и возбужденно зашагал по комнате:
— Ерунда какая-то! Неужели лучше — знать о том, что всю жизнь хранил бесценный клад и никому не дал им воспользоваться? Какая тогда разница есть он или нет? Что меняет эта вера?
— Молодой человек, — Реев казался смертельно уставшим, — не переживай так. Лучше принеси еще стакан воды, пожалуйста.
Артем, хлопнув дверью, вышел в тесный коридор, проследовал на кухню и набрал из крана стакан воды. Когда он возвращался, за дверью спальни слышались приглушенные голоса. Казалось, что Таня и старик о чем-то спорят, постоянно перебивая друг друга, но слов было не разобрать.
Артем вошел в комнату — Реев и девушка молча смотрели на него. Голубев протянул старику стакан и тот, в благодарность, изобразил вымученную улыбку.
— Может все-таки вызвать скорую? — спросил Артем.
— Нет, не нужно, мне уже гораздо лучше.
— Мы не можем больше за вами ухаживать, скоро начнет темнеть, а нам ехать далеко.
— Не беспокойтесь. Идите с чистой совестью, со мной все в полном порядке, — на этот раз Реев улыбнулся искренне, по крайней мере, так показалось Артему, — спасибо, что не бросили лежать на кухонном полу. И еще раз извини за опрыскиватель.
Несмотря на протесты, старик проковылял за молодыми людьми до самого выхода. Когда они уже были на середине тропинки от дома к калитке, старик снова окликнул их. Артем с Таней остановились и обернулись.
— Теперь все точно будет как надо, я в этом уверен, — сказал Реев.
Таня испуганно смотрела на старика широко раскрытыми глазами. Артем неопределенно кивнул и пошел к калитке. Девушка несколько секунд стояла неподвижно, и только осознав, что ее спутника больше нет рядом, поспешила догонять Артема.
Ослабевшее вечернее солнце, догорая, медленно падало за горизонт — туда, где среди полей обрывался край шоссе. Машина неслась ему навстречу. Артему пришлось отвернуть защитный козырек, но лучи гаснущей звезды все равно слепили глаза.
— О чем вы спорили с Реевым? — спросил Артем Таню.
— Спорили? — девушка задумалась, будто пытаясь вспомнить.
— Когда я выходил за водой — вы говорили о чем-то.
— Говорили о чем-то, — машинально повторила Таня, — о чем же еще — все о том же. О чудесах. Осторожно! Смотри!
Маленькая тень отделилась от пыльной обочины и метнулась через дорогу. Артем нажал на тормоз. Послышался глухой удар, шины заскрежетали по асфальту. Подпрыгнуло заднее колесо, будто переехало через кочку. Голубев вышел из машины и обошел ее вокруг. За автомобилем неподвижно лежало маленькое пушистое тельце. Артем перевернул зайца носком ботинка, тот не подавал признаков жизни. Голубев вернулся к машине и осмотрел передний бампер — он почти не пострадал, не считая небольшой царапины в месте удара.
Хлопнула дверца. Таня вышла из автомобиля, посмотрела на Артема, сидящего на корточках, а потом пошла к сбитому зверьку.
Голубев отряхнул ладони и поднялся:
— Придется нам что-то с этим делать, — продолжая разговаривать, он внимательно осматривал машину со всех сторон, — Таня, ты умеешь готовить дичь?
Он подошел к девушке, и от неожиданности замолчал. Маленькое существо сидело на руках у Тани, пригнув длинные уши, и шевелило серым носом. Желтые глаза с огромными зрачками уставились на Артема.
Таня улыбнулась:
— Ничего в этот раз у тебя не выйдет. Он жив!
КОНЕЦ РАССКАЗА
Нравится рассказ? Поблагодарите Евгения Зубова переводом с пометкой "Для Евгения Зубова".