Али Смит. Осень. М.: Эксмо, 2018. Перевод с английского В. Нугатова.
Второе впечатление. Когда-то давным-давно Майкл Каннингем познакомил меня через свой роман «Избранные дни» с поэтическим сборником Уолта Уитмена «Листья травы». Я приобрела эту небольшую книжицу на двух языках и повсюду таскала ее с собой, переезжая из города в город. Открыв русскоязычный перевод романа британской писательницы Али Смит «Осень», я испытала трепет: мне показалось, так нельзя, нужно было издавать этот роман на двух языках сразу. Как Уитмен играет с поэтической формой, перестает соблюдать рифму, ритм и размер строки, так и Али Смит делает то же самое с прозой: никаких кавычек в прямой речи, повторяющиеся слова, неловко расставленные запятые, взятые в скобки пояснения, короткие главы, многочисленные риторические вопросы, жирный шрифт и курсив, повторения и словесная игра. Не зря в романе вскользь упоминаются Боб Дилан, Джон Китс, Сильвия Плат. «Осень» хоть и зовется романом, с первых строк (в английском варианте) похожа на поэму без рифмы.
Первое впечатление. «Осень» начинается с берега, на который море выбрасывает мужчину, Дэниэла Глюка, старика. У него во рту песок, рубашка сорвана со спины, а в голове — воспоминания, перемещаются, мерещатся, возвращаются и исчезают, снова и снова. Не знаю, как вам, а мне это описание напомнило мультипликационный фильм Александра Петрова «Старик и море» по роману Хэмингуэя. Кадры меняются с такой частотой, что можно заметить штриховку рисунка, движения старика и сам старик как бы мерцают и тело человека невольно меняет свою физическую форму, напоминая зрителю об уровне метафизическом. У Хэмингуэя старик пытается выиграть в схватке с огромной рыбой, у Али Смит — 101-летний композитор, музыкант и ценитель искусства Дэниэл Глюк сражается с комой и собственной памятью.
Удивительно, но у сезонного романа Али Смит (она задумала цикл «Осень», «Зима», «Весна» и «Лето» и опубликовала уже два романа из четырех) есть сюжет. Между яркими описаниями каждого месяца осени проходит жизнь героев. Октябрь — мгновение ока. Элизабет вспоминает, как состоялось ее знакомство с новым соседом, когда ей было всего одиннадцать. Дэниэл Глюк, молодой человек, скрывающийся в теле дряхлого старика, возможно гея (это мать Элизабет строит предположения), сразу понравился девочке. Между ними завязалась дружба, которая для 32-летней героини является более трепетным, близким чувством. Дэниэл привил маленькой Элизабет любовь к искусству и познакомил с творчеством Полин Боти, основательницы британского поп-арта с печальной судьбой и очень короткой жизнью (ей было всего 28, когда она умерла от рака, успев родить дочь). Коллажи Боти так привлекают Элизабет, что она решает связать с искусством свою жизнь и даже пишет диссертацию по недооцененным в свое время работам художницы.
Еще у одинокой повзрослевшей Элизабет сложные отношения с матерью, а у находящегося в коме Дэниэла — воспоминания о трудных отношениях с сестрой. Али Смит создает свой коллаж в прозе: страна, вышедшая из Евросоюза; проблемы с получением паспорта и беспощадность почтовых работников; обездоленные беженцы; «О дивный новый мир», читаемый в белых стенах больницы в палате со спящим человеком, находящимся между жизнью и смертью; и даже дело Профьюмо, политический скандал Великобритании 60-х, где фигурирует 19-летняя Кристен Киллер, оказывающая сексуальные услуги не только военному министру Англии, но и представителю посольства СССР. Из этой информации можно было бы сделать объемный текст, но Али Смит выуживает детали, метафоризирует их и превращает в тонкое, дышащее воздухом и светом полотно.
Медитативная «Осень» является попыткой Али Смит понять, как мы чувствуем время и как ощущаем себя в этом времени: мы застыли посреди тикающего движения или же мы движемся в застывшем мгновении? Год за годом опадают листья, но этот листопад кружится и в нашей голове: в фантазиях, мечтах, воспоминаниях. Год за годом мы празднуем свой день рождения, но могут ли цифры в паспорте повлиять на нашу любовь к тому, кто родился в другом веке, в другом времени? Мы перешагиваем через строчки в книгах, картины в альбомах, слушаем песни, сочиненные десятки лет назад, или чувствуем в детстве близость с девочкой на телеэкране, чтобы на заре жизни встретить ее постаревшую и влюбиться, несмотря на пол или возраст (и да, последнее — это часть сюжета).
Это роман об одиночестве и непонимании, горько-терпком, как пережеванные черенки кленовых листьев. Это роман о близости — через столетия, через искусство, через живопись, через поэзию, через текст, через дыхание.
Ксения Лурье