«Сейчас я здоров. Семья. Дети. Работа. Но эту историю я никогда не забуду… Щелчок плетки (СВД). Боже, хоть бы никого не зацепило. Лежу и смотрю в небо. Будет ли оно когда-нибудь голубым. Одна сажа, да дым. Пытаюсь прислушаться к каждому шороху. Не спиться. Да и как… Вокруг трупы. Разные мысли лезут в голову, но только одна объединяла рядовых и офицеров – какой смысл в этой войне и как генералы это допустили? Сколько крови пролилось и сколько еще прольется? Уповаю на Бога и молюсь.
Мы залегли на какой-то железнодорожной станции. Нас оставалось 70 человек. Два офицера отдавали приказы абы как, так как пили сивуху. Слушали больше сержанта Ермолова. Молодой парень, не имел никого опыта ведения войны, но в своих решениях был непоколебим и разумен. Обороняли кассы дальнего следования. Боевики прорвались. В этом бою погибли многие, в том числе и сержант Ермолов. Выжившие отбили атаку и перегруппировались. Заняли новый рубеж обороны. Боевики изредка стреляли, в основном снайпера. Кричали матом. Потом полетели головы наших солдат. Потом начался штурм. Боеприпасов уже не хватало. Мы понимали, что в колечке. По рации поймали сигнал. Как она заработала не знаю. Корпус рации был начинен свинцом, что оказалось для нас чудом. Я приложил наушник и услышал сначала только треск и множество разных голосов:
- Прием… Прием!!! Нужна помощь… Нужна помощь!!! Прием… я ефрейтор Калинин.
Минута или две тишина…
- Прием ефрейтор Калинин.
Голос показался мне очень знаком.
- Слушай и запоминай… Сейчас 200 метров прямо по тоннелю. Только прямо. Увидишь люки. В первый не суйтесь, там чехи. Через 100 метров увидишь второй. Туда. Там уже наши. Как понял?
- Кто со мной говорит?
Рация замолчала и даже треска никагого не было слышно. Спустя минуты три, тот же знакомый голос ответил:
- Сержант Ермолов!
В холодном поту я спросил у ребят – сержант Ермолов погиб. Вы видели?
- Да… часов шесть как уже. Там и от здания ничего не осталось.
В общем выбора у нас в колечке никагого не оставалось. Мы пошли, так как сказал сержант и остались живы.»
«Сейчас я здоров. Семья. Дети. Работа. Но эту историю я никогда не забуду… Щелчок плетки (СВД). Боже, хоть бы никого не зацепило. Лежу и смотрю в небо. Будет ли оно когда-нибудь голубым. Одна сажа, да дым. Пытаюсь прислушаться к каждому шороху. Не спиться. Да и как… Вокруг трупы. Разные мысли лезут в голову, но только одна объединяла рядовых и офицеров – какой смысл в этой войне и как генералы это допустили? Сколько крови пролилось и сколько еще прольется? Уповаю на Бога и молюсь.
Мы залегли на какой-то железнодорожной станции. Нас оставалось 70 человек. Два офицера отдавали приказы абы как, так как пили сивуху. Слушали больше сержанта Ермолова. Молодой парень, не имел никого опыта ведения войны, но в своих решениях был непоколебим и разумен. Обороняли кассы дальнего следования. Боевики прорвались. В этом бою погибли многие, в том числе и сержант Ермолов. Выжившие отбили атаку и перегруппировались. Заняли новый рубеж обороны. Боевики изредка стреляли, в основном снайпера. Кричали матом. Потом полетели головы наших солдат. Потом начался штурм. Боеприпасов уже не хватало. Мы понимали, что в колечке. По рации поймали сигнал. Как она заработала не знаю. Корпус рации был начинен свинцом, что оказалось для нас чудом. Я приложил наушник и услышал сначала только треск и множество разных голосов:
- Прием… Прием!!! Нужна помощь… Нужна помощь!!! Прием… я ефрейтор Калинин.
Минута или две тишина…
- Прием ефрейтор Калинин.
Голос показался мне очень знаком.
- Слушай и запоминай… Сейчас 200 метров прямо по тоннелю. Только прямо. Увидишь люки. В первый не суйтесь, там чехи. Через 100 метров увидишь второй. Туда. Там уже наши. Как понял?
- Кто со мной говорит?
Рация замолчала и даже треска никагого не было слышно. Спустя минуты три, тот же знакомый голос ответил:
- Сержант Ермолов!
В холодном поту я спросил у ребят – сержант Ермолов погиб. Вы видели?
- Да… часов шесть как уже. Там и от здания ничего не осталось.
В общем выбора у нас в колечке никагого не оставалось. Мы пошли, так как сказал сержант и остались живы.»
