Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8, Часть 9, Часть 10 романа "Путешествие в Золотой Город" в нашем журнале.
Автор: Алексей Кан
Ширина тоннеля позволяла встать в нем плечом к плечу паре крупных мужчин с не самой тонкой комплекцией. Потолок нависал довольно низко, так, что попавший сюда высокий человек непременно стукался бы об него макушкой. По этой причине проблемы с продвижением вперед возникли у Бруда и старого чародея, которые, только зайдя в каменный коридор, успели оценить своими лбами прочность местного гранита. На стенах через равные промежутки располагались замысловатые масляные светильники, озаряющие пространство вокруг себя необычным белым светом. Снаружи он не был виден лишь потому, что лестница, ведущая в тоннель, оканчивалась в его придатке, расположенном под острым углом к главному проходу.
Каменная кладка стен выглядела очень древней. Огромные монолитные блоки были скреплены раствором, в котором спустя столько лет не появилось даже намека на трещины или проталины. Кое-где на граните были выбиты странные знаки, то ли указывающие верное направление, то ли насмехающиеся над чужаком, который, предположительно, мог проникнуть в эти тоннели. Самым необычным было то, что на камнях рос мох, который здесь, на самом деле, расти не мог. Он вился по стенам, подобно плющу, вычерчивая узоры, в которых человек с хорошим воображением вполне мог увидеть много чего интересного.
– И в какую сторону нам идти? – спросил у чародейки Жбанс, потирая ушибленную левую руку.
– Наверное в ту, где горят светильники, – ответила ему девушка, и направилась вдоль прохода.
Светильники и вправду горели только в одной половине тоннеля. Вторая, уходящая под откос, тонула в непроглядной темноте. Проверять, что же там может быть, ни у кого из присутствующих, почему-то, не возникло желания.
Жбанс, шествуя позади чародейки, на пару с бывшим магом, понизил голос, и признался старику:
– Иногда мне кажется, что она просто помыкает нами, как хочет. Я знаю ее всего три дня, но за это время она очень сильно изменилась.
– О, это все влияние города. Сколько раз я видел скромных деревенских девушек, которые приехав в большой город, преображались прямо на глазах, превращаясь в этих… как же они называются? Детских спиц… нет, не то… Редких птиц? Статских озорниц?
– Светских львиц. Но я о другом. Когда я встретил Юки, она показалась мне совсем другим человеком, куда более добрым, и отзывчивым, чем тот, что вышагивает сейчас перед нами. И я уверен, что тогда она была настоящей. Так уж сложилось, что я умею распознавать ложные образы.
Бывший маг задумчиво пожевал нижнюю губу, и, уставившись в низкий потолок, высказал свою мысль:
– Возможно тут все дело в магии. Видишь ли, когда чародей по какой-то причине начинает терять свои способности – это очень тяжело переживается. Представь себе, что ты всю жизнь летал, и тут, вдруг, тебе подрезают крылья. Я испытал это чувство на себе.
– Надеюсь, что когда все это закончится, она вернется к своему нормальному состоянию…
– А еще, когда все закончится, она поддаст кое-кому пару магических подзатыльников! – оглядываясь на писателя со стриком проговорила Юки. – В этих тоннелях великолепная акустика. Все так хорошо слышно!
Писатель примирительно замахал перед собой руками.
– Не принимай все близко к сердцу! Я просто беспокоюсь за тебя…
– Не стоит. Я… могу быть немного жесткой сейчас. Но, видишь ли, все дело в том, что город, в котором нам выпала честь находится, со дня на день может превратиться в огромный кратер, заполненный пеплом. И часть этого пепла будет иметь к нам всем самое прямое отношение. Понимаешь?
– Да! Только не обижайся на меня, пожалуйста.
– Я не обижаюсь. Просто, терять магию и вправду тяжело. А сейчас я чувствую, что мы, как никогда прежде, близки к своей цели. Поэтому, могу быть грубее, чем обычно, – она заставила себя улыбнуться, показывая Жбансу, что все в порядке.
Писатель понимающе кивнул, при этом мысленно издав облегченный вздох.
В конце тоннеля замерцало золотистое сияние, отчетливо видимое даже в свете ярких масляных ламп. Юки значительно ускорила свой шаг, фактически переходя в режим спортивной ходьбы. Нервы ее были предельно напряжены, сохранять спокойствие с каждой минутой становилось все труднее. Вдобавок к этому, голова девушки болела все сильнее, что, впрочем, она воспринимала как знак, указывающий, что направление движения выбрано верно.
– А почему мы вообще спустились сюда? – спросил, вдруг, Бруд. Заметив обращенные к нему удивленные взгляды, он поспешил уточнить:
– То есть, откуда такая уверенность, что философский камень именно здесь, под землей, а не где-нибудь еще?
– Нет никакой уверенности, – ответила ему Юки.
– Значит, мы идем наугад?
– Да. Иных вариантов сейчас нет. Тем более, что я чувствую присутствие сильного магического артефакта, так что, наше «наугад» вполне правильное.
– А раньше вы не могли его так… почувствовать?
– Нет, потому что никогда еще не находился к нему настолько близко.
– Понятно…
Они остановились. Прямо перед чародейкой открывался проход, за которым виднелась обширная куполообразная комната, заваленная огромным количеством золота. Слитки и монеты, сваленные в несколько обширных куч, чем-то напоминали массивный горный хребет, и сверкали в свете ламп, отбрасывая на покатые стены помещения золотистые блики. Пожалуй, на состояние, спрятанное в этом месте, вполне можно было купить еще один город, размером с Ветроид. Зрелище был впечатляющим.
– Вот это да… – выразил общее мнение Бруд. Юки решительно шагнула вперед. За ней последовали остальные.
И все вместе они попали в ловушку. Сзади и спереди них упали проржавевшие насквозь, но все еще очень прочные железные решетки, отрезая все пути к отступлению. Сквозь частокол прутьев смог бы пробраться, разве что Аса, да и то, лишь потому, что очень мало ел в последние дни. Юки восприняла происходящее абсолютно спокойно, будто только этого и ждала. Чародейка закрыла глаза, и опустила голову. Она прекрасно знала, что обладателя философского камня нельзя победить грубой силой, ведь сила играет на его стороне. И то, в каком положении окажется Юки, при встрече с хозяином артефакта, не имело особого значения. Главное, чтобы у нее была возможность говорить, а далее она просто будет следовать плану, который созрел в ее голове еще во время разговора с Альфусом Омегасом.
Жбанс тихо выругался, Бруд испуганно обернулся, Людвиг цокнул языком и сложил руки на груди, а бывший маг расстроенно покачал головой, и произнес:
– Опять решетки! Только не снова…
Чародейка окинула свою команду грозным взглядом и ровным голосом проговорила:
– Сохраняйте спокойствие.
Из-за золотых гор раздались одинокие аплодисменты, и взору Юки и ее спутников предстал скромно одетый высокий человек, с длинными волосами, собранными в хвост, серьгой в ухе и скверной ухмылкой на губах. Чародейка его без труда узнала – статуи, которые она видела во дворце Городского Совета, были точной его копией.
– Браво-браво. Вы зашли так далеко! – хрипловатым баритоном произнес ухмыляющийся тип, продолжая хлопать в ладоши. – Неплохое достижение для вас, и огромное упущение для меня.
– Господин тайный советник, если не ошибаюсь? – осторожно спросила Юки.
– Поразительная осведомленность. Кто бы мог подумать.
– А философский камень у вас при себе? Или вы храните его в особенно секретном месте?
По лицу тайного советника пробежала тень смятения, но он очень быстро взял себя в руки.
– Признаюсь, я вас недооценил. Вы и об этом знаете. Занимательно.
– Кто ты, на самом деле? – тональность голоса чародейки изменилась, ее слова стали холодными и острыми, как свисающие с карниза ледяные сталактиты.
– А это имеет какое-то значение?
– Я же должна знать, с кем разговариваю.
– Хм. Ладно, раз уж вы так настаиваете! Меня зовут Буц. Нищий Буц, к вашим услугам! – тайный советник отвесил им шутливый полупоклон.
Юки окинула комнату взглядом и улыбнулась.
– Учитывая окружающую нас обстановку, приставка «нищий» звучит немного странно.
– О, вы про это, – Буц обернулся и бросил безразличный взгляд на золото. – Моего здесь ничего нет. Это золото принадлежит людям.
– Включая тех, которых ты упрятал за стену, и заставил против воли его добывать?
– А как же.
– И когда же они смогут его получить?
– Когда новый мир окрепнет, и отойдет от края пропасти, а сами люди осознают, что выбранный мною путь абсолютно верен.
– А у них есть на это время? На осознание? – холодная улыбка не покидала губ чародейки. Она чувствовала, как мороз раз за разом пробегает по ее коже, и причиной тому был отнюдь не страх, или другое, вызывающее подобную реакцию чувство. Просто рядом находился предмет такой силы, что у Юки невольно перехватывало дыхание. Философский камень определенно был здесь, прямо перед ней, в этой комнате. И ее это несказанно радовало.
– Зачем задавать вопрос, на который и так знаете ответ? – проницательно заметил Буц.
Чародейка вздохнула и сильнее сжала шершавые прутья решетки. Ее собеседник оказался умнее, чем она предполагала.
– Трудно внушать кому-то свои гениальные мысли, когда ты сам над ними не властен, правда ведь? А человеку регулярно нужен сон… – заметила она, внимательно оглядывая сокровищницу.
– Как не прискорбно, – согласился Буц.
Жбанс за спиной у Юки тихо хмыкнул, и вмешался в беседу:
– Интересно, почему тогда никто не попробовал отсюда сбежать? Пока ты спишь и не владеешь ситуацией?
Ухмылка Буца стала шире, в ней скользнуло что-то жуткое.
– Одной половине города это ни к чему, ведь они живут в прекрасном месте. Второй половине… вторая половина вполне успешно противостоит в этом вопросе сама себе. Возможность перебраться через Стену и остаться жить в Золотом Городе сильно стимулирует законопослушность.
– Доносчики…
– Именно. Механизм работает идеально.
– Степень вашей гуманности меня просто поражает, – писатель невольно всплеснул руками.
– А разве я говорил что-то про гуманность? Речь сейчас идет совсем о другом.
– И о чем же, если не секрет? – снова заговорила чародейка.
– О создании нового, справедливого общества. Вы, в своей предвзятости, вряд ли сможете меня понять.
– Так, может быть, ты нам расскажешь, что побудило тебя действовать таким образом?
Тайный советник глубоко вздохнул и присел на миниатюрную башню, сложенную из золотых слитков.
– А почему бы и нет? Хотя, я не верю, что из этого что-то выйдет.
– И все же, попробуй. Вдруг мы проникнемся?
На самом деле, Юки была занята тем, что тянула время. Для того, чтобы действовать дальше, ей нужен был визуальный контакт с философским камнем. Она мысленно перебрала уже десяток вариантов, как заставить нищего достать артефакт и показать его ей, но все эти варианты могли вызвать у Буца ненужные подозрения, и, тем самым, сделать ее план невыполнимым. Поэтому чародейка вынуждена была осторожничать, и безжалостно отметать такие идеи, как: «А покажи, пожалуйста, философский камень, всю жизнь мечтала на него посмотреть!»
– Как я уже говорил, вам вряд ли удастся понять, – начал тем временем Буц. – Но, так уж и быть, я расскажу. Взгляните вокруг… не надо понимать меня буквально! – воскликнул он, когда его собеседники принялись рассматривать стены у себя за спиной. – Оглядитесь, в широком смысле этого слова! Если взгляд ваш не застят разнообразные глупости, вы увидите, в каком неприятном положении мы все оказались. Какое глупое и необоснованное неравенство нас окружает. Сколь несправедлив наш бренный мир. Не согласиться со мной сейчас может только слепец, проведший всю свою жизнь вдали от остальных людей, – он на секунду замолк, будто наслаждаясь придуманным им оборотом.
– И что же? – продолжил Буц. – Меняется ли что-нибудь в лучшую сторону? Нет! Все становится только хуже! Несправедливость с каждым годом лишь возрастает, бесталанные дураки правят миром, а достойные и талантливые люди прозябают у нижних ступеней общественной лестницы, вынужденные тяжелым трудом зарабатывать ничтожные крохи, чтобы хоть как-то прожить еще один жалкий, безрадостный день! Неужто вы считаете такое положение вещей правильным? Конечно нет. Если только вы не принадлежите к тем бездарностям, что, по каким-то неведомым причинам, занимают высокое положение в обществе и наслаждаются всеми благами жизни, хотя должны были бы побираться на паперти!
Чем дальше говорил Буц, тем краснее становилось его лицо. Он злился, он плевался, он шипел, произнося каждую следующую фразу с еще большей ненавистью, чем предыдущую.
– Мой дед всю жизнь проработал на золотой шахте, мой отец провел там всю свою молодость и погиб, попав под завал в опустевшей штольне. А всего через полгода после этого, шахта иссякла. Превратилась в бесполезную пустышку. И что же они получили за эту тяжелую, опасную работу, которая стоила им жизни? Ничего! Все золото, добытое ими, досталось какому-то жирному богатею, который даже не сумел им грамотно распорядится, и привел город к полному упадку! Неужели это справедливо? Целый город был брошен на произвол судьбы, только потому, что иссякла какая-то одна дурацкая шахта!
Он перевел дыхание, немного успокаиваясь.
– Вся моя жизнь прошла в одиночестве. В раннем возрасте я остался без родителей. И жить мне пришлось в разваливающемся городе, в котором одна половина жителей вынуждена была просить милостыню у другой, лишь бы протянуть еще один день. С самого детства я только и размышлял о том, как это несправедливо, и как это можно изменить. Я рос, взрослел, мотался по всему Ветроиду. В конце концов у меня в голове возник четкий план действий, но мне по-прежнему не хватало одной существенной вещи – власти. Все мои планы оставались всего лишь мечтами, ведь я не имел сил воплотить их в жизнь. Каждый день я ходил в золотую шахту, в надежде отыскать там новую жилу и разбогатеть, после чего я смог бы, наконец, приступить к исполнению своего плана. Но золота не было. Шахта действительна была пуста. Из нее выгребли все, до последнего самородка.
Ухмылка Буца растянулась чуть сильнее.
– Я совсем отчаялся. Начал спиваться. Перестал верить, что получу хотя бы один шанс воплотить свои идеи в жизнь. А потом случилось настоящее чудо, и я понял, как сильно ошибался, когда проклинал свою судьбу за столь жестокое ко мне отношение. В Ветроид заехал ваш друг, – нищий указал на похрапывающего бывшего мага. – И в кармане у него нашлось все, что мне было нужно! Ха. А я, ведь, чуть было не выбросил философский камень, когда нашел его! Благо, у старика оказался слишком длинный язык, который не унимался, даже когда его хозяин валялся на земле без сознания. Какое невероятное стечение обстоятельств, вы не находите?
– И получив такую силу, ты тут же побежал возводить стену, и делить город на «хороших» и «плохих»? – нарушил повисшую в сокровищнице тишину Жбанс Грустиан Пандерсен.
– О, нет. Сначала я хотел сделать все гораздо осторожнее. Я пошел к Юнию Чезарю. Думал, придется воспользоваться камнем, чтобы он меня принял. Но он сам согласился на встречу. Это меня весьма обнадежило… но, как оказалось, надежды я питал зря. Чезарь выслушал меня, все мои предложения, все мои организаторские идеи. И отказался в этом участвовать. Выставил меня за дверь, бросив в спину, что я неправ! Тогда я понял, что мне никто не поможет, и я должен действовать сам. Я решил изменить людей одним желанием. Чтобы они враз стали честнее, трудолюбивее, умнее!
– И что же тебе помешало? – спросил Буца Жбанс, во взгляде которого проглядывала искра понимания. Нельзя было сказать, что он одобрял методы тайного советника, но цели последнего были ему довольно близки.
Нищий вытащил из кармана камень, более всего по форме напоминающий куриное яйцо. Серая поверхность артефакта была идеально ровной, и слегка поблескивала. Юки даже показалось, что от камня расходятся причудливые волны, искажающие реальность, как это делает раскаленный воздух в жаркий день на дороге.
– Мне помешал он! – Буц вытянул философский камень вперед, показывая его своим невольным собеседникам. – Он не всегда в полной мере делает то, что я хочу, – нищий говорил, скорее, сам с собой, чем со Жбансом, или кем-то еще из компании чародейки. Он будто погрузился в собственные мысли, и принялся размышлять вслух. – Я загадываю ему одно, а он, в итоге, поступает по-своему. Это так тяжело принять! Без камня я ничего бы не сумел сделать, но и с ним… с ним бывают проблемы. Он искажает желания!
– Так вот зачем тебе пришлось залезать в голову Юнию Чезарю, и остальным жителям города. И другого способа достичь желаемого ты не нашел? – вновь подала голос Юки.
Она, наконец-то, увидела артефакт, и смогла мысленно к нему потянуться. Простейшая магия, не требующая энергии извне, которой владеют все чародеи, независимо от ранга и опыта. Благо, хотя бы от этого у нее не случалось пока приступа жестокой боли, и не начинала идти кровь носом. Однако, возникала другая проблема: философский камень был окружен, словно щитом, непробиваемым упрямством Буца. Дотронуться до него, а уж тем более, взаимодействовать с ним сквозь такую преграду Юки не могла. Нужно было как-то отвлечь нищего, заставить его потерять концентрацию.
– Ты завладел мыслями моего отца! Заставил его выполнять твои приказы, против его воли! – бросился к решетке Бруд, с ненавистью глядя на тайного советника.
Буц отвел взгляд от камня и уставился на Бруда.
– Он не оставил мне выбора. Ведь я хотел помочь ему в правлении Ветроидом. А он рассмеялся мне в лицо. «Людей нельзя заставлять!», «люди сами должны понять»! Глупый идеалист! Люди никогда и ничего сами не поймут! – нищий, вдруг, растянул свою ухмылку до размеров улыбки. Из-за тонких бледных губ показались идеально ровные белые зубы. Лицо Буца вновь приобрело бледный оттенок, он сумел себя успокоить. – Зато, взгляни, чего смог добиться Чезарь под моим чутким руководством, и с помощью этой замечательной вещицы! – он подкинул философский камень на ладони. – Люди счастливы жить в Ветроиде! Самые достойные из них сумели осуществить свои мечты! И даже у отбросов из-за Стены есть шанс стать членами нового, идеального общества!
Чародейка успокаивающе положила руку на плечо Бруда, и с легким прищуром уставилась на тайного советника.
– Нет, Буц. Это философский камень заставляет их думать, что они счастливы. Бездушный артефакт всего лишь исполняет твое желание. Но, на самом деле, все происходящее здесь – не более чем иллюзия. Качественная, реалистичная иллюзия. Но, как только камень исчезнет – она развеется. А камень должен исчезнуть. Ведь для поддержания иллюзии ему нужна магия. Ты об этом не знал, правда ведь? – Юки буквально сверлила нищего взглядом. – И он продолжает стягивать эту магию в город со всех окрестностей, чтобы поддерживать то безумие, которое ты устроил. А ты даже не осознаешь этого. Что подвел целый город к очень опасной черте. Знаешь, что бывает, когда насыщенность магического поля превышает определенную планку? Вряд ли, ты же не чародей. Но я скажу тебе. Происходит взрыв. И, в случае с Ветроидом, взрыв этот будет такой силы, что самое страшное извержение вулкана, происходившее на этом свете, ему и в подметки не годится.
На лице Буца на долю секунды промелькнуло сомнение, впрочем, быстро сменившееся упертой уверенностью в себе.
– Что-то подсказывает мне, что ты врешь, беловолосая. Разве может быть иллюзией то, что можно потрогать, что источает свой запах, у чего есть собственный вкус? Ты видела самодвижущиеся кареты Ворта? Человек, севший внутрь такой повозки, перемещается по городу отнюдь не иллюзорно! А зеркалайпы Работса? Они передают весьма реальное изображение, и совсем не воображаемые слова! Пироги Картональда? Люди наедаются ими, и это происходит на самом деле, а не в какой-то там иллюзии. Я не верю тебе. Ты придумала историю про взрывы и магические поля, лишь затем, чтобы самой завладеть философским камнем. Ты ведь хочешь стать его обладательницей? Конечно! Кто, находясь в здравом уме, откажется от такой силы? Но ты не получишь его. Потому что он нужен мне, чтобы довести дело до конца!
Буц фанатично сжал кулаки, в глазах у него плясали искорки настоящего безумия. И неудивительно. Мощь философского камня не могла не пошатнуть его душевного равновесия, и без того подточенного алкоголем и бесконечной ненавистью к несправедливому миру. Власть никогда не дается даром. Нищий с трудом балансировал на тонком лезвии рассудка, в любую секунду готовый низвергнуться в пропасть осмысленного, целеустремленного сумасшествия. Что, несомненно, привело бы к очень печальным последствиям для всех окружающих.
– До какого конца ты хочешь довести дело? До возникновения на месте Ветроида огромного кратера, с кучей пепла на дне? Я не пытаюсь тебя обмануть, я пытаюсь уберечь тебя, и всех жителей этого города от катастрофы. Не говоря уже о том, что единовременный выброс такого количества магии в окружающую среду приведет к очень печальным последствиям для всего мира.
Буц придал своей ухмылке насмешливый вид, и молча смотрел чародейке в глаза. Однако, за маской его деланного безразличия сквозил страх. Страх не удержаться от падения в бездну. Заметив это, Юки предприняла еще одну попытку достучаться до упрямого нищего.
– Подумай хорошенько, Буц! Ты ведь не чародей. Ты пользуешься магическим предметом, и даже не знаешь, как он, в действительности, работает! Ты никогда не задумывался, что подобные вещи могут быть опасны? Не задавался вопросом, почему маги до сих пор не изменили мир по собственному желанию, раз у них в руках есть такие артефакты?
Чародейка не верила, что ей удастся переубедить Буца, да и не стремилась к этому. Она продолжала тянуть время, столь необходимое, чтобы ее план сработал. Сейчас ее план незаметно протискивался между прутьев решетки и думал про себя о том бесконечном количестве чая, которое ему достанется в награду. В то же время, Юки ненавязчиво смещалась в противоположную сторону их импровизированной камеры, с успехом выполняя роль отвлекающего маневра.
– Зачем менять мир тем, кто и так находится на его вершине? Магам нет дела до бед простых людей. Они слишком заняты тем, что упиваются своим могуществом. А еще, они очень трусливы. Завидев перед собой толику трудностей, они предпочитают отступить, а не усиливать давление. Маги умеют создавать чудесные вещи, этого у них не отнять. Но сам принцип того, что такая сила сконцентрирована у жалкой горстки избранных, мне отвратителен. Ты видела, что я сделал в городе. Видела, что любой человек в Ветроиде способен пользоваться чародейскими приспособлениями. Когда магия станет доступной каждому, необходимость в выскочках их академий отпадет сама собой. И это только начало перемен, которые я намерен привнести в жизнь каждого человека!
Юки жестоко рассмеялась. Взгляд ее блуждал вокруг Буца, но пока натыкался только на ярко поблескивающие горы золотых слитков и монет.
– О да, ты и вправду многое изменишь. Например, на теле мира появится еще один гигантский каньон. Приезжим определенно будет на что посмотреть. Самый большой в мире кратер-кладбище!
Лицо Буца напоминало маску. Ухмылка, застывшая на губах, никак не вязалась с отрешенным выражением в его глазах. Опора благоразумия, на которой он до сих пор умудрялся балансировать, стала еще тоньше, и одна из его ног предательски соскользнула. Нищий ласково погладил философский камень и устало вздохнул. Видно было, что он потерял к разговору всякий интерес.
– Довольно, – проговорил Буц, сжимая артефакт. – Пора вам стать частью нашей дружной семьи. Боюсь только, что пускать вас в общество здоровых, разумных людей, было бы сейчас преждевременно, поэтому, какое-то время, вам придется пожить за Стеной. Потратьте это время с пользой. Подумайте над моими словами.
За спиной нищего появился Аса, и выжидающе посмотрел в глаза Юки. Чародейка чуть заметно кивнула, и сосредоточилась. Буц вытянул камень вперед. Девушка почувствовала, как от артефакта в их сторону потянулись нити магии. В этот момент енот прыгнул, и вцепился зубами нищему в пальцы.
– Что?! Отцепись! – тайный советник взвыл от боли и попытался стряхнуть Асу со своей руки, полностью сосредотачивая на нем внимание. Юки только этого и ждала.
Мысленно скользнув к философскому камню сквозь ослабший волевой барьер его хозяина, она прикоснулась к поверхности артефакта.
«Исполни мое желание» – подумала чародейка.
Аса разжал челюсти, оставив на руке нищего обильно кровоточащую рану, отлетел к одной из стен, и, приземлившись на лапы, встал в угрожающую позу. Взгляд его маленьких черных глаз вполне мог напугать любого здравомыслящего человека. Буц, однако же, к таковым более не относился. Отчаянно балансируя над пропастью сумасшествия, нищий сосредоточил всю свою ненависть на пушистом зверьке. Протянув в сторону енота философский камень, он прорычал:
– Я хочу, чтобы эта тварь сдохла!
Аса пошевелил ушами и зашипел. Ничего не произошло. Тайный советник сжал камень со всей силы, и повторил:
– Я желаю, чтобы этот звереныш подох! Слышишь меня?!
И снова никакой реакции.
– Что… происходит? Почему не работает? – Буц ошеломленно уставился на зажатый в его кулаке философский камень, после чего перевел взгляд на улыбающуюся Юки.
Чародейка дотронулась до решетки, перекрывающей ей путь, и одними губами прошептала заклинание. От ржавого металла потянуло зимней стужей, обжигающим холодом, невыносимым морозом, от которого у спутников девушки на секунду перехватило дыхание. Прутья покрылись толстым слоем инея, и, вдруг, треснули и рассыпались, как лед. Девушка шагнула в сторону нищего, и тот отшатнулся.
– Видишь ли, какое дело, – вкрадчиво начала Юки. – У философского камня есть одна особенность…
Чародейка собиралась уже было прерывать связь, когда Альфус Омегас остановил ее.
– Подожди. Я вспомнил еще кое-что. Может быть, тебе будет полезно знать… Сколь бы не был опасен философский камень для мага, все же, в полной мере овладеть им может только чародей. Если кто-то и сумел создать подобный артефакт в наши дни, то он определенно действовал по лекалам Мерлина. А тот, в свое время, прекрасно понимал, что люди, не обладающие даром магии, могут отнестись к камню… безответственно. Потому и внес некоторые коррективы. Выбирая, чье желание выполнить – простого человека, или чародея – камень отдаст предпочтение последнему.
– Истинный создатель камня подозревал, что его творение может попасть не в те руки. И все предусмотрел, – Юки, улыбаясь, выбросила вперед руку, и поманила пальцем. Философский камень вырвался из рук Буца, и упал ей прямо на ладонь. – Это магический артефакт, созданный служить чародеям. Простые люди ему не указ. Поэтому, теперь камень будет слушаться меня.
Буц удивленно вскрикнул. Тончайшее лезвие рассудка ушло из-под его ног. Ухмылка его обратилась в оскал, лицо мертвенно побледнело. Рука нищего метнулась за спину, и вернулась обратно, крепко сжимая длинный острый стилет.
– Ловко… и неожиданно, – процедил он сквозь зубы. Глаза нищего безумно блеснули. – Но вы даже не представляете, сколь опрометчиво поступили!
Он ринулся вперед с такой скоростью, что Юки и пикнуть не успела, как нищий уже оказался рядом с ней. Девушка машинально отпрянула назад, и это спасло ей жизнь. Клинок сверкнул всего в паре сантиметров от ее живота. Пытаться творить магию в таких условиях было равносильно самоубийству, поэтому чародейка предпочла отступить еще на один шаг.
Сбоку на нищего бросился Жбанс. Буц ловким движением уклонился от внезапной атаки и полоснул писателя по спине. На рубахе Жбанса проступила длинная ярко-красная черта. Однако, на этом тайный советник останавливаться не стал, и вновь ринулся к чародейке, направляя острие стилета ей прямо в грудь. Он двигался как змея, мягко, и в то же время молниеносно, выбрасывая лезвие кинжала в абсолютно непредсказуемых направлениях. Уклониться от такого Юки не смогла бы ни за что в жизни.
Чародейку спас Бруд, схвативший ее за талию, и вместе с ней рухнувший на пол. Стилет, вместо того, чтобы пронзить сердце девушки, оставил кровавую полосу на плече рыжеволосого юноши. Буц бешено взревел, и в очередной раз замахнулся клинком. В этот момент Людвиг вон Шанс бросился ему в ноги, заставляя нищего завалиться спиной на кучу золота. Буц сильно пнул трактирщика в лицо и перекатился вбок, быстро поднимаясь в полный рост. В его руку, сжимающую стилет, вцепился зубами Аса.
– Ах ты!.. – тайный советник перекинул нож в левую руку и отвел ее в сторону, для удара.
Сверкнул яркий металл, раздался чей-то крик, енот натужно зашипел, и разжал челюсти. Глаза Буца скосились к переносице, и он упал. Позади него, с золотым слитком в руках стоял бывший маг.
– Полежи-ка немного. Я хотел бы сделать это бутылкой, но тут ни одной не нашлось, – произнес старик, и выронил свое импровизированное оружие из рук.
Продолжение следует...
Нравится роман? Поблагодарите Алексея Кана переводом с пометкой "Для Алексея Кана".