17 апреля 1945 года на второй день Берлинской операции эскадрилья пикирующих бомбардировщиков Пе-2 128-го авиаполка 241 бад 16 ВА получила задание нанести удар по артиллерийским батареям опорного пункта Харнекоп.
По мере приближения самолетов к цели огонь вражеских зениток усиливался. Только искусное маневрирование позволило эскадрилье подойти к ней. С высоты 1800 м было отчетливо видно, как к опорному пункту движутся танки, штурмовые орудия, бронетранспортеры.
Перестроив эскадрилью в «колонну звеньев», Ю. Хилков выпустил тормозные решетки и перевел машину в пикирование. За ним атаковать цель должен был лейтенант К. Царев. В момент выхода на боевой курс его стрелок-радист сержант А. Кривоченков заметил заходящий им в хвост «Фокке-Вульф-190».
Царев отвернул самолет вправо, а стрелок-радист сбросил авиационную гранату (АГ-2). Фашистский истребитель все же успел дать несколько пулеметных очередей. К счастью, особого вреда они не причинили. Но сильный огонь вели зенитные батареи врага, и вскоре штурману младшему лейтенанту Сергею Фильченкову пришлось доложить:
Два попадания: в фюзеляж и центроплан. За самолетом — струя черного дыма.
Будем бомбить!
— ответил Царев и перевел машину в пикирование.
В перекрестии прицела — вражеская батарея, цель накрыта и поражена. При выходе из пике резкий удар отбросил самолет в сторону, с приборной доски посыпались стекла. Зенитный снаряд разорвался со стороны сиденья штурмана С. Фильченкова. Его тяжело ранило. Самолет взял обратный курс.
Не прошло и десяти минут, как левый мотор начал сдавать. Усилилась тряска. Падала высота. Пламя, охватившее крылья, подбиралось к бензобакам. Какой выдержкой надо обладать людям, находившимся в горящей машине! Капитан Хилков и его левый ведомый подошли вплотную к попавшему в беду экипажу. Они хотели морально поддержать своих товарищей, подбодрить их, внушить уверенность в благополучном исходе полета. Но лейтенант Царев давал сигнал за сигналом своим боевым друзьям держаться как можно дальше от пылающей машины, опасаясь взрыва бензобаков. Высота продолжала падать, огонь угрожал кабине. Командир искал выхода из труднейшего положения. Что предпринять? Выброситься с парашютом? Но ведь это значит угодить в руки фашистов. Да и как можно оставить в самолете истекающего кровью штурмана? В запасе есть несколько сотен метров высоты, и еще кое-как работает правый мотор. Надо попытаться дотянуть до своих.
Сергей Фильченков лежал без сознания. Компас был разбит. Хорошо, что рядом следовали другие самолеты и не требовалось определять направление. Медленно тянулось время. Огонь прогрызал заднюю стенку пилотской кабины. От дыма трудно стало дышать.
Одер! Одер впереди!
— неистово закричал стрелок-радист Алексей Кривоченков.
Командир стал выбирать место для посадки. Впереди шоссе. Рядом с ним заболоченная низина. Летчик направил туда горящий пикировщик. Попробовал выпустить шасси, но посадочные щитки не действовали.
А медлить нельзя ни секунды. На краю площадки, выбранной им для посадки, виднелся дом, окруженный обгоревшими деревьями.
Самолет плюхнулся на болотистую землю. Выскочив из кабины, Кривоченков бросился на помощь командиру экипажа. Вдвоем они отнесли подальше от горящей машины штурмана.
Рядом вдруг началась стрельба. Ее заглушил сильный взрыв самолета.
Но стрельба не прекращалась, и лейтенант Царев, оставив стрелка-радиста возле штурмана, по-пластунски стал пробираться к домику. В нем находились советские пехотинцы. От них авиаторы узнали, что участок земли, на который только что совершил вынужденную посадку Пе-2, всего час назад находился в руках противника...