Сегодня с утра случайно прочитал статью "Памятник архитектуры советского модернизма: дворец им. В.И. Ленина (Алматы)" казахстанского искусствоведа Елизаветы Малиновской, опубликованной в журнале "Культура и цивилизация". Текст, конечно, носит научно-исследовательский характер, написан академическим языком, но тем не менее показался мне очень интересным. В нем продемонстрирован не только взгляд опытного исследователя советской архитектуры, но и представлен богатый материал по истории и специфике строительства одного из знаковых сооружений Алма-Аты – здания дворца им. В.И. Ленина. Ныне это Дворец Республики.
Мне бы в своем блоге хотелось больше рассказывать о своих эмоциях, переживаниях по поводу нынешнего состояния памятников. Но ведь этим сыт не будешь, тем более в архитектуре. В сознании человека вообще много штампов по поводу советского архитектурного наследия, от которых нам необходимо избавляться и пересматривать себя в контексте привычного пространства. В 2017 году, когда мне удалось побывать в Алма-Ате, тема архитектуры показалась мне интересной, ведь даже далекий от этого человек не сможет пройти мимо местной архитектуры. Она практически полностью советская.
Елизавета Малиновская справедливо замечает, что в сегодняшней Алма-Ате сносят знаковые объекты, не предполагая, что под ударом порой оказываются лучшие сооружения, перешедшие в частную собственность, безразличие владельцев которых сравнимо только с их бескультурьем.
Дворец республики, благодаря смелости решения архитекторов, завоевал прочное место в отечественных и зарубежных трудах по советской архитектуре. И о нем необходимо поговорить подробнее. Представляю краткий конспект исследования алма-атинских ученых.
Под лозунгом новации
Решение дворца им. В.И. Ленина подвело черту под тенденциями 1960-х годов и ознаменовало начало нового этапа 1970-1980-х годов (имеется в виду направления в советской архитектуре, которые были обозначены лишь хронологически. Название "Советский модернизм" предложено критиками лишь недавно - прим. Вени).
Была задана творческая программа времени – овладение образно-выразительными средствами современного зодчества при всей ярко выраженной самобытности архитектуры.
К началу 1970-х годов произошли серьезные качественные изменения в профессиональном сознании казахстанских архитекторов, о чем свидетельствует смена приемов, с помощью которых авторы Дворца стремились выразить комплекс образных характеристик, ориентированных на два полюса – традиция и современность.
Стилистические и планировочные особенности первоначального проекта были в русле тенденций 1960-х годов: сплошное остекление фасадов, вертикальный ритм опор, внушительный объем сценической коробки (рудимент театральных зданий), а образную выразительность фасадов решали рельефы и витражи. Это современность.
В интерьерах «привкус» национального должны были внести подлинные образцы казахского прикладного искусства. Декор стены вестибюля (вход в зал), упругий изгиб которой ассоциировали с поднятым пологом юрты, первоначально предлагалось оформить войлочными панно. И хотя уже на этой стадии проекта был найден абрис перекрытия – мощный вынос кровли на консолях, стержневая тема сооружения, тем не менее, общее решение здания – характерный образец международного стиля.
Пространственные и пластические характеристики кровли служили сильнейшим эмоционально-образным средством. Был создан эффект парения – восемь пилонов-опор, которые ее поддерживают, не «читались» в интерьерах. Плавный изгиб козырька главного фасада иллюзорно продолжался «пологом» подвесного потолка зала. Пространство города вливалось в интерьер, осуществляя единство внутренних и внешних объемов, здания и окружающей его среды.
Внимание к факторам эмоционального воздействия визуально-пространственных и символических элементов архитектурного организма было одной из главных задач авторов сооружения. При этом архитекторы, по их словам, ориентировались на типологические образцы архитектуры классики, стремясь создать ту атмосферу торжественности, праздничности, которая овладевает зрителем в Большом театре. Основные цветосветовые характеристики интерьеров – сочетание золотого покрытия потолка и белого с золотом цвета в орнаментах кожаной отделки стены вестибюля, световой аккорд «сталактита» люстры каскада, как доминанты – обладали большой эмоциональной силой.
Параметры западно-восточного историко-культурного синтеза
При очевидной бесспорности достижений с точки зрения задач современной архитектуры, вклада в нее – то, что получило определение «национальное новаторство», – есть настоятельная необходимость более подробно остановиться на контактах с традициями. Безусловно, прежде всего, национально-региональными. Это расчленяет и схематизирует в определенной мере процесс, но является единственной возможностью определить информативный потенциал архитектурных форм. В противном случае мы скатываемся на позиции «интуитивизма» сторонников «глубинных» закономерностей. Вместе с тем новация приобретает жизнеспособность (художественно-образная значимость Дворца не обнаружила до наших дней склонности к проявлениям морального старения) только, когда она «…втянута в традицию, адаптирована ею, функционирует в ее составе…» [Чистов, 1986, 111]. Даже если это происходит в контексте такой, как принято считать, «внетрадиционной» школы, как казахстанская (без развитого наследия городского строительства). Присутствие определенных культурно-исторических ассоциативных рядов в образной структуре сооружений приобрело особую остроту и значимость к концу 1960-х годов первоначально на фоне приоритета функционалистской стилистики.
В пользу этого говорит и изменения творческого метода Н.И. Рипинского, возглавлявшего коллектив проектировщиков Дворца. Архитектор неминуемо пришел к необходимости более четко обозначенных наглядных связей с традицией, что характеризует специфику работы архитектора-профессионала – возможность целенаправленные установок на подобные контакты. Н.И. Рипинский отказался от своей прежней творческой установки: «…неповторимый национальный колорит строится не на абстрактном формотворчестве, а исходя из удовлетворения насущных потребностей и особенностей нашей сегодняшней жизни…, в соответствии с нашими природными условиями и бытовыми особенностями ... национальное – то, что современно».
Колоссальный заряд профессиональных достижений определил место объекта в эволюции казахстанской архитектуры. С его появлением стало возможным говорить о сложении национальной школы, произошла окончательная консолидация профессионального сообщества, пришли мастерство, уверенность и зрелость: после сооружения дворца им. В.И. Ленина архитекторы Алма-Аты стали как-то острее осознавать свое место в жизни города, в жизни бурно развивающейся республики. Причины социокультурного характера побудили ввести в ансамбль со зданием памятник поэту Абаю, родоначальнику казахского литературного языка, завершив символику культурно-исторических контактов современности и истории, национального и инонационального.
Здание дворца им. В.И. Ленина для казахстанской культуры стало таким же этапным произведением, каким в 1940-е годы были оперный театр и АН Каз ССР. Роль, которую сыграли здания-«манифесты» творческой направленности в момент сложения национальной школы, став «точкой» опоры для эволюции профессиональной архитектуры, трудно переоценить. На смену подобным объектам, несущим сгусток изменений, качественный «прорыв», всегда приходил период дальнейшей практической разработки сосредоточенных в них приемов, а само сооружение служило эталоном профессиональных характеристик.
С появлением дворца им. В.И. Ленина казахстанская школа перестала испытывать необходимость как в самоутверждении, так и просто в утверждении своего авторитета и более не давала прецедентов столь выдающихся сооружений (что беспокоило архитекторов-практиков). Но именно это ознаменовало этап зрелости архитектурной школы, завершения ее социокультурной миссии доминантного вида искусства в контексте национальной культуры, как было, начиная с 1930-х годов.
