Ночь я провела в комнате с дочкой. Ложиться с мужем не стала. Воспитательный момент у меня такой. Да и не хотелось, если честно. Он так себя вел, что становилось понятно, вины за собой не чувствует.
Утро не принесло потепления в наши отношения. Вернее, Лешка общался со мной нормально, дружелюбно, а я все больше через губу. Мне хотелось достучаться до него, показать, что я обижена, но он, видимо, железобетонный.
Но, несмотря на «холодную войну», до садика нас Леха довез и пообещал забрать вечером. К своему стыду, когда я спешила с дочкой за руку к воротам сада, я пару раз обернулась, высматривая, нет ли поблизости машины Ксюши. Это, наверное, паранойя, но быть очередной раз дурой, ой как не хочется.
В общем, машины гламурной дамы я не увидела, поэтому поспешила отвести дочку к ней в группу и поплелась на свое рабочее место. До обеда было все нормально, а потом позвонила свекровь. В принципе, звонок не удивил, все-таки пятница.
- Здравствуйте, Марина Алексеевна, - бодро проговорила я.
- Привет, Танюш. Как ваши дела? Как Иришка? С Лешкой не ссоритесь?
Я заварила свекровь, что у нас все хорошо и спросила:
- Иришку завтра погулять возьмете?
- Возьму, а еще, - свекровь выдержала театральную паузу, - я Иришку записала на танцы. Ты рада?
Я вдохнула, выдохнула, хотела нагрубить, но не стала, а просто ответила.
- Нет. Я не рада. Я же говорила, что дочке танцы не интересны. Хотите вести ее, ведите. Она истерику закатит, будете знать. Смысл спорить, если вы меня не слышите?
- Думаешь, плакать будет?
- Угу, - ответила я.
- Я тогда ещё подумаю и перезвоню тебе, - сказала свекровь и повесила трубку.
Я смотрела на телефон и думала. Конечно, я могла бы наорать, затопать ногами, сказать, что я мать и не позволю, не дам. Вот только зачем? Марина Алексеевна поддержала меня, когда было плохо. Она заняла мою сторону, а не сторону родного сына. Разве можно ее теперь просто послать или как-то поставить на место? Это же нечестно, на мой взгляд. Неправильно.