Сколько я себя помню, всегда была непоседливым ребенком. Вертелась, крутилась как юла, а позже меня так на улице и стали называть “Юла”, хотя зовут меня Юля.
Сколько раз я сбивала колени, а летала головой вниз, забивала нос или просто ломала пальцы на ногах. Но все заживало на мне, как на собаке.
Уже к 6-ти годам я могла множеством шрамов по всему телу.
Но шрамы на теле это ерунда по сравнению со шрамами на сердце. А главной моей болью являлась мать.
Будучи маленькой, я многого не помню, то ли не хотела помнить, то ли психика так старается забыть самые страшные моменты.
Помню, лишь когда маму увозили на скорой, всю битую перебитую, а отец сидел на крыльце и спокойно курил.
А после и его куда-то увезли и больше я его не видела.
Помню как потом жила у соседки наше, как мне было тогда весело и здорово играть и спать с ее детьми, но и от нее меня забрали.
Меня привезли туда, где плачут дети и просятся домой. И весь следующий год как в тумане.
Помню, как лежала в больнице желтая как лимон и ко мне в палату входит мама. Только тогда я ее не узнала, целый год или, может, больше не видела.
Тогда мама принесла мне сладкие апельсины, которых я в жизни не ела. Какими они были вкусными, только потом не после них было ой как плохо.
Мама пообещала меня забрать, и мы снова будем жить вместе.
Прошло еще полгода, а мамы все нет и нет. Но спустя неделю пришла та самая соседка и забрала меня к себе.
У мамы Риты мне было очень хорошо, мне покупали красивые платья, кормили вкусной кашей и пирогами.
И когда я рвала на заборе очередное платье, меня даже толком не ругали и даже не били, как делал это отец.
Но первым делом, когда я выходила во двор, я бежала в свой старый дом и все ждала что увижу маму. Но ее все не было.
Прошло еще несколько лет, семья мамы Риты мне стала очень родной, но в свои 15 лет я решила во что бы то ни стало разыскать свою мать.
Через знакомых своих знакомых я узнала, что, оказывается, мать живет на соседней улице с каким-то мужиком.
Узнав это, я бросилась в тот дом. С колотящимся сердцем я зашла через калитку и постучала в дверь.
Но мне никто не открыл, я постучала еще раз, но стояла тишина.
Хотела было уйти, но увидела как дернулся тюль на окне, я бросилась и начала, словно обезумев, барабанить в дверь.
И дверь открылась, на пороге стояла худая женщина с серым лицом и впалыми глазами.
“Ты чего тут стучишь? Проваливай!”
Такого поворота я не ожидала, я мечтала, что мы обнимемся и будем вместе навсегда.
Я замешкалась, но ответила:
“Я Ваша дочь…”
Мать лишь усмехнулась и сказала:
“Знаю, что ты моя дочь! И что? Уходи с порога.!”
И захлопнула дверь перед моим носом. В тот момент мой мир рухнул и разбился вдребезги. ,
Я рыдала как белуга. Но больше я в тот дом не ходила и общаться с матерью не пыталась.
Прошло еще два года и после выпускного вечера мама Рита мне передала листок бумаги с корявой надписью “Юле”.
Развернув его, я поняла, что писала мне мать. В своем коротком письме мать просила прощения, за то что не смогла забрать из детского дома и за то, что тогда прогнала меня.
Она вынуждена была просить Риту, чтобы та забрала меня из детдома, так как сама была не в состоянии из-за онкологии и врачи давали ей всего год.
Но кто же знал, что она проживет еще десять лет. А так как она работала с Ритой, мать знала про все мои проделки, успехи и шалости.
Но потом уже просто не решалась подойти, да и тогда прогнала, так как знала, что жить ей осталось недолго.
Когда я читала это письмо мать уже похоронили, но последним ее желанием было чтобы о ее кончине мне рассказали после экзаменов и выпускного вечера, дабы не портить мне праздник.