Комиксы, видеоарт, настольная игра и газета про мигрантов
Художница Ольга Житлина в творческих работах рассказывает о проблемах трудовых мигрантов, проводит перфомансы, занимается видеоартом, издаёт газету «Насреддин в России». «Заповедник» побывал на её лекции и узнал, что такое узбек-прикол, чем похожи праздники мигрантов из Средней Азии и жителей стран Карибского бассейна и что общего у гастарбайтеров и петербургской интеллигенции.
Что сделал бы Ходжа Насреддин?
В 2010 году в порядке эксперимента я пыталась сделать газету о трудовых мигрантах. Когда я напрямую задавала вопросы респондентам, они отвечали стандартной формулой: «Спасибо вам, дорогие россияне, за то, что даете нам возможность работать и содержать семью, у нас все хорошо, мы всем очень довольны». Вторая часть того же сообщения: «Дорогие братья, таджики, узбеки, никогда не приезжайте в Россию, надо учиться и работать дома». И тогда я стала говорить с ними о том, что произошло бы с Ходжа Насреддином, если бы он поехал в Россию. Мы подумали, что это отличный обобщающий персонаж, интернациональная фигура, которую легко узнают люди из разных стран.
Ходжа Насреддин – фольклорный персонаж из сказок и анекдотов, популярный в устной культуре Центральной Азии, Кавказа, Турции и на юге Италии. (Точных сведений о дате и месте рождения Насреддина нет, как и доказательств его реального существования. – Примеч. ред.). Часть фольклорных историй, где он выступает борцом за социальную справедливость, активно переводилась на русский язык в советские времена.
Вместе с колумбийским художником Алехандро Рамиресом мы ездили в Таджикистан и делали там проект «В поисках N». Мы просили людей с опытом миграции вспомнить историю из жизни, приятную и не очень, и спрашивали, как в таких обстоятельствах поступил бы Ходжа Насреддин. Эти «поиски» было решено продолжать в России. Денег долго не было, но, в конце концов, дали грант, и в 2014 году мы начали масштабный проект «Конкурс шутки Ходжи Насреддина». Надо было придумать лучшую смешную историю про Ходжу, который отправился в Россию на заработки. Мы образовали группу деятелей искусства и группу трудовых мигрантов и начали собираться вместе в разных кафе на Апраксином рынке в центре Питера.
Сначала мы просто общались, потом вычленяли из сюжетов проблемы трудовых мигрантов, которые повторялись регулярно.
Во время наших длинных чаепитий художница Анна Терёшкина делала рисунки-комиксы с «пузырями» для слов. Один из них нашему собеседнику-мигранту нужно было заполнить так, как если бы это говорил Ходжа Насреддин. Представим ситуацию: мигранта останавливает полиция, проверяет документы, обнаруживает, что с ними не всё в порядке, и требует штраф или взятку. В комиксе нужно было придумать смешной ответ Ходжа Насреддина полицейским.
Мы встречались так четыре месяца, и у нас накопилось много разных материалов. Частично это были комиксы, частично – зарисовки. Об этом мы смонтировали несколько видеороликов. В них я пыталась передать, что женщины в наших встречах участвовали, но не говорили. Мы придумали для комиксов сестру Ходжи Насреддина, подумав, что так женщинам будет проще вовлекаться в игру. Но это нам совсем не удалось из-за их патриархальных установок.
Также у нас состоялась совместная акция с испанским художником Йоном Марегоеном, который занимается мобильными дискотеками и саундсистемами. В бедных районах стран Карибского бассейна с восьмидесятых годов прошлого века популярно покупать огромные колонки и самостоятельно украшать их рисунками. Часто рисунки посвящены какому-нибудь персонажу: от Годзиллы до Че Гевары. Колонки ставят в кузов грузовика, отвозят куда-нибудь в залив и устраивают там уличную дискотеку.
Мы обратились к аналогичному формату и попросили наших участников записать их любимую музыку. Чтобы избежать конфликтов, мы разбавили записи латиноамериканскими мелодиями. На самом деле музыка – это не средство объединения, а демаркационная линия, и эстетически, и этнокультурно. Одни люди, услышав музыку своего региона, начинают радоваться, другие думают, что таким образом их пытаются как-то обидеть или дискриминировать.
К нам подходили люди и говорили: «Давайте не лезгинку, а что-нибудь другое». Другие же, наоборот, просили включить как раз-таки лезгинку, а не узбекскую музыку. Потом мы соорудили расписную конструкцию, поставили её на машину с колонками, и на этом автомобиле под микс среднеазиатских и латиноамериканских ритмов поехали на Апраскин рынок. Там мы устроили опен-эйр, сочетая традиции питерского рейва, восточных танцев и бахтинского карнавала.
Художники помогают мигрантам, мигранты становятся художниками
Другая часть проекта – издание газеты «Насреддин в России». Почти все тексты и рисунки написаны и нарисованы нами. У нас получилось три выпуска: про трудовых мигрантов и не имеющих постоянно трудоустройства творческих людей.
Первый выпуск был посвящен проблеме жилья. Мы пытались прослеживать истории, связанные, например, с одним вполне конкретным домом в центре Петербурга с момента его постройки до последних дней. Это здание было интересно тем, что трудовые мигранты жили там бок о бок с представителями творческой интеллигенции, которые занимались мелким креативным бизнесом (пока всех оттуда не выгнали). На похожую тему мы проводили проект: петербургские модники и дизайнеры тайно встречались с трудовыми мигрантами и менялись одеждой. Так мы спутывали визуальные коды, и полиция не могла отличить одних от других.
Второй номер был о проблемах языка. С одной стороны, имелись в виду иностранные языки, на которых говорят мигранты, с другой – язык СМИ. Мы анализировали терминологию медиа на тему миграции, смотрели фрагменты различных шоу, в которых говорят о мигрантах, читали отрывки из статей и представляли, как отреагировал бы на них Ходжа Насреддин.
Там же мы опубликовали один из выпусков «Агентства утопических новостей». Это мой проект про то, какими могли бы быть новости в идеальном государстве. В этом выпуске мы использовали фрагменты из речей кандидатов на пост мэра Москвы в 2013 году. Все они строили свою предвыборную кампанию на антимигрантской риторике, на обещаниях «избавить столицу от гастрбайтеров». Сюжет этого выпуска новостей заключался в том, что словосочетание «нелегальный мигрант» депортируют из русского языка как иностранное, а на работу вместо него пытаются нанять всевозможные исконно русские слова и выражения.
Третий выпуск газеты – о вопросах искусства и творчества – получился самым странным и для меня самым интересным. Это выпуск про людей, которые находятся в ситуации сверхэксплуатации и работают по 12–16 часов в сутки. Они часто боятся лишний раз выйти на улицу, потому что экономят деньги на проезд или не хотят рисков встретиться с полицией. Они исключены из общественной жизни и культурных процессов. Мне было очень интересно, какие способы самовыражения есть в этих кругах.
Мы обнаружили одно очень интересное явление. На YouTube по тегу «узбек_прикол» можно найти ролики. Но этот тег не сводится исключительно к узбекской культуре. Это международный жанр самопальных ремейков популярных музыкальных видео, который сейчас распространен как в Латинской Америке, Пакистане, так и, как оказалось, в России среди трудовых мигрантов. Создатели таких видео трансформируют собственные орудия труда в инструменты творчества.
Поле чудес в стране возможностей
В соавторстве с правозащитником Андреем Якимовым мы создали настольную игру «Россия – страна возможностей» – это своеобразный аналог «Монополии», где участники проходят через трудности и опасности, с которыми сталкиваются мигранты. Её мы тестировали на наших респондентах, проверяли ситуации на достоверность. О её правозащитном эффекте мне судить трудно, но одно я могу сказать с определенностью: когда мы проводим в школах сдвоенные уроки с детьми, обычно они начинаются с вопроса «Что вы знаете о миграции?», и дети выдают достаточное количество ксенофобных стереотипов. После того как мы играем в эту игру, проводим финальное обсуждение, и они уже немножко меняют взгляды. У меня нет сведений о том, оказалась ли игра полезной для самих мигрантов.
Игроки бросают кубики и попадают на клетку с описанием игровой ситуации. Крайне неудачно для игрока попадание на клетку «Полиция». Если в ходе путешествия по игровому полю ему удалось найти карточку «Разрешение на работу», но «Знания русского языка» у игрока нет, он отделается пропуском одного хода и потерей 1000 игровых рублей. Если его «Штамп о пересечении границы» фальшивый, игрок отправится в тюрьму.
Участники узнают, какие бюрократические процедуры проходит трудовой мигрант, чтобы получить разрешение на работу в России, когда можно столкнуться с коррупцией. Во время игры участники задаются вопросом: «Почему эти люди вообще соглашаются работать нелегально?»
Смех объединяет
Со стороны мигрантское сообщество представляется нам чем-то однородным, но на самом деле там очень много находящихся далеко не в лучших отношениях групп: например, узбеки и киргизы. В ходе нашей работы были ситуации на грани конфликта, когда кто-то видел что-то со стороны, не до конца понимал, что именно происходит, и думал, что, может быть, это какое-то издевательство или неуместная ирония.
Самые смешные вещи связаны с обоюдной объективацией. С их точки зрения, мы выглядели как старые тетки, у которых до сих пор нет детей, поэтому они занимаются непонятной ерундой, а наши собеседники казались гопниками, которые находят общий язык со скинхедами. Парадоксально, но взаимодействие как раз и заключалось в том, чтобы научиться понимать друг друга, столкнув стереотипы, иногда сохранив их, а иногда расшатав.
Мигрантская среда неоднородна и в социальном плане. Довольно привилегированный слой мигрантов – бригадиры. Они могут себе позволить один выходной в неделю, и на самом деле, это определённая привилегия. Не все мигранты могут себе позволить уехать с работы даже на несколько часов, с кем-то поболтать и развлечься. Один респондент устроился достаточно неплохо: он снимает питерские квартиры и пересдает их за большие деньги своим соотечественникам. Тем не менее, эти люди чувствовали, что они должны рассказать об угнетенных слоях.
Они очень много говорили о женщинах, которых привезли куда-то и заставляют теперь очищать семечки по 10 рублей за килограмм. Или про женщин, которых увезли куда-то на болото собирать клюкву и ничего не заплатили. Тут встает проблема невозможности говорить тому, кто больше всех угнетен, и существования посредника. Речь принадлежит тому, кто наделен привилегиями.
Женщины в наших проектах так и не начали говорить, но зато они смеялись. Я поняла, что сейчас это единственный доступный для них способ самовыражения. Смеяться на публику для женщины из патриархальной сельской местности Центральной Азии – это серьезный выход за рамки приличий.
Текст: Роман Королёв, Москва.
Понравилась статья? Ставьте лайк 👍 и подписывайтесь 🤝 на наш канал!
----
Читайте также:
Моногорода и общественные пространства
----
Канал ФОМ(Фонд Общественное Мнение) про политику, социологию, науку, культуру, этнографию, здоровье и многое другое. Если у вас есть интересные темы для публикаций или истории, которыми вы хотели бы поделиться, то напишите нам об этом: hello@fom.ru