Как Вязьма хранит память о войне
Здание вокзала Вязьмы недавно отреставрировали. Герб СССР под козырьком крыши не сняли и не стали закрашивать в тон стен. Колосья и ленты с названиями бывших союзных республик полыхают ярко-желтым и красным на фоне светлой штукатурки. К нам подходит бездомный. Вместо «здравствуйте» он спрашивает по-военному: «Разрешите обратиться! Сигаретки не найдется?» Вязьма – город воинской славы, об этом объявляют даже в электричках. Недалеко от города находятся две воинские части и авиаучилище, где обучают военных летчиков со всего мира.
Из Вязьмы легко добраться до Москвы, Минска или Санкт-Петербурга. Из-за географического положения город стал неизбежным препятствием на пути к столице для поляков, французов и немцев. Жители говорят, что все здесь стоит на костях, и «плюнуть негде – везде святая земля». В начале Великой Отечественной войны немцы построили в Вязьме лагерь для военнопленных и мирного населения. Рядом с их могилами сейчас работает мясокомбинат.
Смерть с оружием
Над Екатерининским кладбищем Вязьмы стелется утренний туман. За могилами и разрушенной церковью виднеются красные флаги, слышны помехи колонок и треск микрофона. Священники, ветераны, казаки, «афганцы», школьники в камуфляже, пенсионеры с гвоздиками, администрация города каждый год собираются у могилы генерала Ефремова на митинг памяти.
«Так получается, что мы не можем встать и перечислять каждого солдата. Ни времени, ни жизни на это не хватит. Говоря слова благодарности генералу, мы в первую очередь подразумеваем подвиг, который совершили все солдаты и командиры, которые находились вокруг него», – рассказывает про Ефремова полковник запаса Владимир Мельников.
33-я армия генерала Ефремова попала в окружение и была разбита под Вязьмой весной 1942 года. 9 апреля за Ефремовым отправили спасательный самолет, но генерал остался вместе с солдатами – через четыре дня отряд перестал выходить на связь. Когда немцы подошли вплотную, командарм, чтобы не сдаваться в плен, застрелился. Немцы похоронили его с воинскими почестями в селе Слободка, а после войны тело перезахоронили на кладбище Вязьмы.
В православной церкви не отпевают самоубийц, но в 2011 году патриарх Кирилл признал, что поступок Ефремова – не смертный грех уныния и отчаяния, а «героическая борьба и верность боевому братству». Каждый год на траурном митинге над его могилой читают заупокойную молитву.
«Генерал Ефремов, если бы он попал в плен, он бы не совершил греха. И многие наши генералы попадали в плен и вели себя достойно. Но тут два пути. Конечно, Бог будет все оценивать», – рассказывает отец Владимир. Священник работает в отделе по взаимодействию с вооруженными силами при Синоде, окормляет бригаду в 1000 человек под Вязьмой. «Ефремов делал ошибки. И Жуков его ругал, матом ругал. Если бы Ефремова забрал самолет, то возможно, он попал бы под трибунал. Он загрузил самолет документами, ранеными, знаменами, а сам остался с армией. У него ранения были страшные: в копчик, в руку, в ногу. Предположительно, был доносчик. Немцы очень сильно хотели взять в плен генерала. Но то, как он отбивался, вызывало у них восторг. Ефремов уходил из жизни не как слабак, а как герой».
Памятник генералу в Вязьме создал скульптор Евгений Вучетич – автор памятников Родина-мать зовет в Волгограде и Воину-освободителю в Берлине. Командарм в папахе возвышается над ранеными и обессиленными бойцами, рукой указывая на то место, откуда должен показаться враг. После митинга к памятнику всегда приносят цветы.
«Скульптор создал оптимистическую трагедию, воплотил в художественном образе призыв к подвигу», – выступает в день памяти генерала директор краеведческого музея Ольга Селявина. Под дождем она стоит в белой рубашке и легком пиджаке, чуть покачиваясь: сломался каблук, но вот уже два часа Ольга Еркешевна продолжает вести митинг.
Селявина говорит, что с Ефремовым она чувствует личную связь: на протяжении многих лет она изучала его биографию, когда работала учителем в школе, названной в честь командарма. «Я до такой степени дочиталась однажды, что мне неделю, наверное, снилось, что я в окопах с Ефремовым», – рассказывает директор музея.
Неоднозначное отношение к памяти генерала Ефремова заметно в городском пространстве. На площади, недалеко от памятника командарму, по решению бывшего мэра Вязьмы Александра Клименкова несколько лет назад появился Биг Бен. Городская скульптура в виде часов вызвала негодование – цельный ансамбль площади был разрушен.
Сам Александр Клименков уверен: «с личностью Ефремова история Вязьмы точно никак не связана, если только тем, что здесь он похоронен и его сын». О памятнике он говорит так: «Сталин нашел в себе мужество дать указ о том, чтобы поставить этот первый памятник не в Сталинграде, а здесь, в Вязьме, поскольку он посчитал, что это была его ошибка, он признал эту ошибку. Это и есть та память, которую мы забываем».
Экс-мэр носит деловой костюм, а бороду не отращивает, хотя по назначению патриарха Кирилла с 2014 года крестит и принимает на исповедь – он настоятель часовни, которую построил сам. До этого почти двадцать лет был дьяконом.
Всю жизнь он провёл в Вязьме, считая, что «отдать свою жизнь нужно там, где ты родился, потому что человеку место вручено в доверительство Богом». Поэтому установку в Вязьме памятников артисту Папанову и композитору Даргомыжскому не поддерживает: один покинул город в возрасте пяти лет, другой жил здесь всего три месяца.
«У "патриота" есть дословный перевод – это "соотечественник". Соотечественники – это не мы с вами. Соотечественник – это отец, Господь Бог, – говорит Клименков. – Давайте родненьких вспомним! Светлана Савицкая, впервые вышла в открытый космос – прописана в Вязьме, у неё дом здесь. Она начинала летать на самолётах у нас в вяземском аэроклубе. Я считаю, что герой не тот, который стал героем один раз по какому-то случаю, а тот, кто продолжает свой подвиг каждый день, каждый год, подтверждая его в глубинке».
Крепкие парни из патриотического общества «Боевое братство» полагают, что герои куются в бою со смертью. Они приводят в пример майора Владимира Алимова, который вытащил из «котла» в Чечне 44 человек, майора Совгиренко, капитана Иванова, принявших на себя огонь противников на Северном Кавказе.
«Герой – это, действительно, когда ты отдал долг ценой собственной жизни либо спас десять человек из окружения. А так, чтобы поучаствовал в войне и герой – нет, – уверен Анатолий Гаврилов, председатель правления "Боевого братства". – Герои, конечно, все, но для Героя Советского Союза или России подвиг больший нужно совершить».
Читайте историю ветерана Ивана Соколова из Вязьмы, который прошел войну с первого до последнего дня.
Смерть в плену
Бои под Вязьмой начались в октябре 1941 года. Немецкие войска шли на Москву, советские войска сдерживали наступление. Оборона была прорвана, наши попали в немецкие «клещи», – Вязьму оккупировали немцы. Тогда на пересечении улицы Крондштатской и Репина в здании недостроенного авиационного завода создали Дулаг-184.
Дулаг-184 – это пересыльный лагерь, один из множества на оккупированных территориях в годы войны. В Дулагах немцы держали мирное население временно, сортировали и отправляли на работы в Германию. Пленные же делали укрепления и расчищали железнодорожное полотно. В конце концов они умирали от голода и пыток или были расстреляны.
Точное количество жертв Дулага-184 никто не называет – говорят о тысячах погибших. В архивах 1943 года значится около 30 000 военнопленных, но на территории самого лагеря серьезных раскопок не производили. Есть лишь тоненькая брошюра под названием «Долг памяти» с 5422 фамилиями погибших в лазаретах Дулага-184. Этот список, составленный советскими врачами, служившими в лазаретах при Дулаге, был обнаружен случайно и опубликован в 2005 году.
С тех пор в Вязьму начали приезжать родственники погибших пленных. На месте трагедии они нашли пустырь, на котором стояли две стелы и колокол, были разбиты огороды, а по соседству расположились электростанция и мясокомбинат. Ольга Селявина поясняет: «Вязьма была после войны полностью разрушена, и задача была у людей хоть как-то жить дальше – так и появились мясокомбинат на территории Дулага-184, жилые дома, частные огороды.
«Время было советское, никто не говорил о военнопленных как о героях Великой Отечественной войны. Солдаты, оказавшиеся в плену, являлись предателями Родины. Может быть, это было неофициально, все знали: если ты сдался в плен, значит, ты не герой».
Найти могилы близких приехавшим так и не удалось – делать раскопки и пересчитывать берцовые кости никто не собирался. На территорию бывшего Дулага-184, на комбинат их тоже не пустили. Говорят, за бетонным забором с колючей проволокой находится памятная табличка погибшим, но кроме сотрудников комбината никто её не видел.
В 2014 году по требованию родственников и активистов «Вяземского мемориала» на том же пустыре был поставлен новый памятник. На переднем плане застыли солдаты и мирные жители, позади них виднеются верхушки елей, лагерная вышка. В рваной одежде, со связанными руками они, прижавшись друг к другу, держат записку узника из Дулага-184, на которой выведено: «Не забывайте нас. Мы, что могли бороться, боролись с фашистским псом. Но вот пришел конец. Нас захватили в плен раненных. Истекаем кровью, морят голодом, издеваются над нами, гонят нас насильно в починки. А что дальше будет, не знаем. Много народу уже поумирало. Кто найдет эту записку, пускай передаст в любые органы власти – в сельсовет, или в колхоз, или в архив. Может быть, останутся люди живы где-нибудь на русской земле, не может быть, чтобы эти гады всех перебили. Кто после нас будет живой, пусть помнят, что люди боролись за свою Родину, любили ее как мать. Мы непобедимы!»
Дмитрий Комаров, профессор и депутат, сидя в светлом кабинете Первого Казачьего университета Вязьмы, говорит: «Ставить многомиллионный памятник за миллионы людям, которые попали в плен... Солдатам, которые с оружием в руках погибли, – им ставят обычные обелиски. Это несправедливо: люди, которые приняли смерть в бою, отмечены меньше, чем те, которые оказались в плену».
К памятнику проложили асфальтовую дорогу, вокруг посадили газон. Теперь рядом с бетонными стенами мясокомбината и сеткой-рабицей, ограждающей электростанцию, гуляют женщины с колясками, играют в мяч подростки, фотографируются молодожены.
«Ходили поисковики и нашли, что большая могила там. Территорию облагораживали, приводили в порядок, но на этом месте, я не раз видела, собак выгуливали. Я сама делала замечания: "Уважаемые товарищи, вы же по могиле ходите. – А где нам выгуливать собак?" Можно ругать власть, но если ты на братском захоронении ходишь с псом, потому что тебе администрация не предоставила место… Иногда собаки ведут себя порядочнее, чем люди, потому что чувствуют, что и где нельзя», – рассказывает депутат Вязьмы Полина Хомайко.
Русская Голгофа
Под Вязьмой до сих пор находят каски военных времён. В краеведческом музее в зале с выдержками из газет 40-х, с винтовками, снарядами и другими предметами военной истории стоит миномет – его нашли школьники. До 80-х в городе работали поисковые отряды, куда принимали несовершеннолетних, – легальные экспедиции прекратились, когда двое учеников подорвались на военных снарядах и погибли.
«Есть какая-то генетическая память. Мои собственные деды, братья моих прямых дедов на войне погибли в возрасте 20 лет. Вот моему сыну 21, и я вот думаю: человек жизни не видел и мог на фронт не ходить, а пошел, например, добровольцем – зачем ему надо было это? Есть высший смысл служения Родине. Я не прямая, конечно, наследница своего деда, но именно память о нем делает меня более значимой, – рассказывает в музее Ольга Селявина. – Я с детства хотела быть Зоей Космодемьянской. Смотрела в зеркало, искала похожие черты. Потом, я сына своего, мне кажется, очень патриотично настраиваю. Мы с ним были в Севастополе, в Волгограде – не потому что надо было на Черное море ехать, а чтобы именно ему показать места боевой славы».
Ольга Еркешевна живет в Вязьме уже 36 лет, но она не коренная вязьмичка, и это повод для переживаний: «Вязьмичи – патрийцы. Они считают, что эти всякие пришлые – неизвестно кто и что», – с улыбкой говорит она. В прошлом году Селянину наградили медалью «Патриот России», и с тех пор в городе уверились, что она – настоящий патриот.
«Я заметила, что если в семье есть вяземские корни, то дети как-то по другому к городу относятся. Из эвакуации люди возвращались в Вязьму, на родину, в руках с одним узелочком и начинали жить. И дети их об этом знают, понимают», – рассказывает учитель истории школы № 10 Елена Шестерикова. Она делает паузу, звонит ее телефон с мелодией военного марша. – Многие выпускники нашей школы становятся военными. Например, бывший командующий ВДВ Валерий Евтухович».
15 лет при школе работает клуб «Ленинградец». Школьники вступают в него с пятого класса, архивируют истории участников войны, блокадного Ленинграда и пересказывают их другим, обходя по классам. «Сейчас активно пытаются переделать историю, изменить её. И это больше направлено на западный манер, на их видение этой войны. У меня знакомые живут на Западе. Они говорят, что эту войну выиграла Америка и Англия, а наши там почти не участвовали, что их был один отряд. Их знание о войне ограничено. Мы делаем это для того, чтобы детям рассказать, как наш народ победил в этой войне», – рассказывают участницы клуба Саша Евдакова и Алена Игнатова.
***
В Вязьме 21 Герой Советского Союза. По словам краеведа Дмитрия Комарова, на каждые 5000 жителей Вязьмы приходится по одному Герою – «такой высокой концентрации в России больше нет нигде». Вязьму называют Голгофой, городом поражений. Но поражений, которые помогли сломить ход войны, истощили врага и помешали ему двигаться дальше. Ее даже предлагают переименовать в Город воинской памяти.
«Память – это то, что делается на могилах. А наш город должен жить и процветать. Воинская слава не от того, победили или нет. Она от того, как люди проявили себя в критической ситуации. Это не город виноват в том, что наши всё время отступали, это система виновата, – рассказывает военный летчик, директор пилотажной группы "Русь" Анатолий Марунько. – Люди показывали героизм, мужество, подвиги совершали, независимо от того, отступали или наступали. Вязьма – город воинской славы».
Понравилась статья? Ставьте лайк 👍 и подписывайтесь 🤝 на наш канал!
Текст: Мария Перминова, Алексей Борисов, Диана Злобина, Екатерина Кожевина, Кирилл Кудряшов. Текст написан по итогам учебной экспедиции. Фото: Антон Карлинер.