Знаешь,мама,где я был?
В поле зайчика ловил.
Оседлал и прокатился,
Поиграл и отпустил.
Евгений Миронюк: Я третий раз смотрел фильм и третий раз открывал в нём для себя что-то новое. По-моему, это действительно прекрасное кино и о семейных ценностях, и о детстве, и о том, как важен момент творчества и «домысливания». Большое вам человеческое спасибо за фильм. Я думаю, все меня поддержат.
Аплодисменты зала.
Давайте я сразу начну с вопроса. Я так понимаю, что, когда Резо рассказывал историю, это был не монолог? Там сидели ещё люди. Видимо, были те, кто слушал, потому что иногда был слышен смех.
Лео Габриадзе: Давайте я отвечу, почему так было сделано. У нас не было сценария — у нас были только устные рассказы отца, которые я с детства помню. Когда есть такой исходный материал, нужно понять, что это такое. В первую очередь это не киносценарий, а литературный жанр. В литературе всё можно написать. Но есть такой жанр, который называется устный рассказ. И он не поддаётся написанию на бумаге, потому что он похож на спектакль, на импровизацию. Многое зависит от аудитории и её реакции. Отец у меня не любит выступать перед большим количеством людей, а просто рассказывать на камеру — неинтересно. Нужны зрители. Мы попросили его друзей, 3-4 человека, чтобы они послушали. И вот они слушали и периодически хихикали. Этот смех не везде получилось вычистить. Мы решили, что можно это оставить как часть перфоманса, рассказа перед зрителями, а не просто в тёмной комнате.
Евгений Миронюк: Очень важно, что, когда смотришь этот фильм, чувствуешь себя на месте этих зрителей. Ощущалась эта атмосфера дружелюбия. Она передавалась нам.
Лео Габриадзе: Да, мы старались создать живую атмосферу. Реакции должны были быть живыми, чтобы отцу было интересно рассказывать.
Евгений Миронюк: Когда показывали Молотова, который свистел оторванным кусочком газеты, там был «Интернационал»? Чья это была идея — ваша или Резо?
Лео Габриадзе: Мы просили Резо нарисовать героев и всё, что нужно, чтобы иллюстрировать рассказ: героев, реквизит, декорации, экстерьер. А потом мы сидели это всё собирали. Вместе. Я не считаю правильным в таком деле выделять кого-то. Это командная работа. Все люди, которых вы можете увидеть в титрах, внесли что-то своё. Но здесь важно, чтобы люди любили то, что они делают, а не работали только из-за денег. За идею люди работают гораздо лучше, и им неважно, сколько ты платишь. Важно иметь сплочённую команду, которая будет гореть — и не только в кино, в любом деле.
Евгений Миронюк: Это ваш третий фильм. Есть уже какие-то идеи по поводу четвёртого?
Лео Габриадзе: Я человек очень ленивый. Пока судьба не заставит... Но я работаю сейчас в театре. Так что следующие работы будут театральными.
Евгений Миронюк: Мне кажется, вы тот человек, который может вернуть старую грузинскую комедию. У вас очень хорошо получилось передать то, что мы видели в фильмах Данелии.
Лео Габриадзе: В первую очередь это заслуга отца. Я просто старался современным языком рассказать его историю. Для меня было интересно вот что: мы работаем в деле эмоций. Наш логотип — это либо улыбающаяся маска, либо плачущая. Должно быть либо грустно, либо смешно. Вопрос в том, можно ли этого достичь с помощью самых простых способов. Не как в современном кино, где много компьютерной графики, всё взрывается, летает. А как в старые времена, когда собирались у костров и рассказывали истории. Я не знаю, вы скажите, получилось? Смеялись?
Евгений Миронюк: Конечно, смеялись. Смеялись и в какие-то моменты плакали. Эмоциональности добавлял непередаваемый шарм — как рассказывает всё это отец. Я сейчас выписал цитату про груши: «Одна ничего, вторая иногда ничего, а две — непонятно почему».
У зала есть вопросы?
Зритель: А где снимали? В каком городе?
Лео Габриадзе: Знаете, наш фильм был очень семейным и очень маленьким. Мы снимали всё в этой комнате и потом здесь же всё и монтировали.
Евгений Миронюк: То есть вы там же сейчас находитесь? Это в Москве?
Лео Габриадзе: Да, это в Москве. «Базелевс». Продюсером нашего фильма является Тимур Бекмамбетов. И это его студия, которая занимается производством кино и рекламы. На базе этой студии мы сделали этот фильм. Отец здесь часто бывал, работал — все его знают. Это подарок «Базелевса» и Тимура Бекмамбетова отцу на день рождения, хотя мы немного не успели.
Зритель: Я пыталась попасть на этот фильм давно, но все билеты были раскуплены. И хорошо, что этого не случилось — я очень рада вас сегодня увидеть лично. Благодарю вас за этот фильм! Вопрос такой: удалось ли Резо повстречаться ещё раз со своим немцем?
Лео Габриадзе: Нет, не удалось. Он сам придумал такую концовку. Мы подумали, что Висбаден — это хорошее место для того, чтобы провести старость, и сделали такой подарок немцу. Висбаден знаменит на весь мир целебными банями. В старости там должно быть очень приятно. И ещё Висбаден знаменит своим казино, где Достоевский всё проиграл.
Евгений Миронюк: Здесь есть момент семейной преемственности. А есть ещё другая преемственность... Дед в японскую войну был пленён на каком-то острове и оттуда принёс обряд. И этот обряд он точно так же передал пленному — но уже немцу.
Лео Габриадзе: Да. Но он ему не простил гибель сына.
Евгений Миронюк: Я сегодня обратил внимание на лягушку, которая научила Резо курить. Скрывается ли за этим какой-то реальный персонаж? Может быть, это был друг какой-то?
Лео Габриадзе: Была ли реальная лягушка?
Евгений Миронюк: Кто научил Резо курить?
Лео Габриадзе: Мой отец — выдумщик. Он рассказчик. С детства мои попытки узнать, что из этого правда, заканчивались неудачей. Я привык к такому рассказу. Выполняя эту работу, я и вся наша команда старались не думать логически, а старались думать эмоционально. Если есть ощущение, что это правда, то этого уже достаточно. А привычку курить, думаю, Резо подцепил после войны — тогда все курили.
Евгений Миронюк: Я правильно понимаю, что в тот момент, когда у Резо крадут самокат, он смотрит фильм «Мост Ватерлоо»? Это случайный выбор, или есть какая-то история, связанная с этим фильмом?
Лео Габриадзе: Случайностей в анимации не бывает. В кино бывают случайности, а в анимации можно заранее всё продумать. «Мост Ватерлоо» — это тоже военная тема, фильм о прощении. В нём звучит очень красивая музыка. Отец не признавался, но я понимаю по рассказам, что в детстве он был влюблён в Вивьен Ли. И нам показалось, что этот фильм впишется органично.
Зритель: Я так понимаю, что в течение всей жизни вы слушали примерно одни и те же истории. На протяжении вашего детства, юности рассказы отца как-то принципиально изменялись? Были ли у них какие-то канонические версии? Или это всегда была исключительно импровизация, которая, возможно, базировалась на определённых стержневых историях?
Лео Габриадзе: Одинаковых историй я не слышал. Он всегда или там подтянет, или здесь что-то поменяет. Он ищет правильный ритм... Это, я бы сказал, рабочие моменты. Он постоянно рассказывает, потому что он так проверяет то, что уже придумал или ещё продумывает. Хороший рассказчик — это тоже часть работы. Если можешь хорошо рассказать, то можешь и хорошо снять. Анекдоты надо хорошо рассказывать! Тренируйтесь на анекдотах. Это короткая форма, и очень приятно, когда все смеются.
Зритель: У меня не совсем вопрос — я просто хотел бы высказаться. Вы говорили про слезу. Я не припомню такого фильма, который на первой же минуте вышибал слезу. Спасибо вам большое!
Лео Габриадзе: Спасибо!
Зритель: Когда пленный подошёл и посмотрел туалет, он что-то сказал по-немецки. Что именно?
Лео Габриадзе: Он сказал: «Рай». Надо, кстати говоря, перевести. Субтитры поставить.
Зритель: Ещё раз хочу высказать своё восхищение. Спасибо вам большое! Сегодня я посмотрела фильм о Резо, рассказанный Резо. А будет ли фильм о Резо, рассказанный его сыном? О тех моментах, которые вы видите в своём отце, и о том, как вам запомнился его образ с вашего детства и до сегодняшних дней?
Лео Габриадзе: Не думал об этом. Хорошая идея! В старости, когда мне будет 80 лет, я сделаю фильм о своём детстве.
Зритель: Скажите, пожалуйста, не думали ли вы о том, чтобы сделать фильм о театре Резо? Потому что в нашей стране не все о нём знают. А театр ведь один из лучших в мире!
Лео Габриадзе: Знаете, у нас есть отснятый материал. Когда мы начинали этот фильм... Вообще его история случилась следующим образом: отец был у меня в гостях в Москве, мы как раз работали в «Базелевсе». Он тогда писал пьесу к спектаклю «Рамона» и готовился к выставке в Пушкинском музее. Вдруг открывается дверь, заходит Тимур Бекмамбетов. Послушал нас и говорит: «Я сейчас пришлю съёмочную группу. Пусть снимают всё, что Резо сделает». И действительно пришли операторы, начали снимать. Но Резо не очень нравились камеры, как будто он участвует в реалити-шоу. В какой-то момент он отказался. Мне неудобно было об этом сказать Тимуру. И тогда я придумал анимировать истории из детства. То, что вы увидели — это был «План Б».
Евгений Миронюк: И он получился прекрасно!
Лео Габриадзе: Но мы успели очень многое снять о театре: о том, как проходят репетиции, как делаются куклы. Но потом он отказался, и мы быстренько отсняли все его воспоминания и уже пошли этим путём. Так что сначала мы снимали и про театр.
Евгений Миронюк: Я ещё хочу сказать, что мне очень нравится ваш ролик «Синий цвет». Он прекрасен!
Лео Габриадзе: В нём Резо читает стихотворение Бараташвили в переводе Пастернака.
Евгений Миронюк: Спасибо вам большое за ваше творчество! И я очень надеюсь на то, что будет продолжение!
Понравилось? Не забудьте поставить лайк, расшарить и подписаться
:o)