День Победы в большинстве наших городов и деревень по правую сторону Волги отмечают дважды. Девятого мая само собой: но это уже во второй раз. А в первый — в тот день, когда пришли свои.
Праздник пришел на нашу улицу, хоть самой улицы во многих населенных пунктах не было — одни пепелища да руины.
«Подцепили и мы на верхушке вишни свой флаг из маминой последней рубашки, выкрашенной алым порошком, который я надолбил из ракетного патрона...» — автору этого письма в редакцию С. Зорицкому, рабочему из Харькова, во время оккупации было шесть лег.
Писем в редакционной почте, посвященных 40-летию Победы, — почти двадцать тысяч.
Но вот, оказывается, где-то еще обсуждают: праздновать ли?.. Оказывается, для кого-то это — «проблема». И притом — «деликатная».
Оказывается, президент Рейган, собираясь посетить Европу, высказал журналистам предположение, что «во всем мире годовщина окончания второй мировой войны не выльется в празднование Победы». Канцлер ФРГ, выступая недавно по радио, ссылался на заверения руководителей западных держав, что они не будут «участвовать ни в каких мероприятиях, которые бы ранили душу и сердце их нынешних друзей в ФРГ». А генеральный секретарь партии Христианско-демократический союз Хайнер Гайслер выразился прямее: «Победа коммунизма над фашизмом не повод для праздника».
Кто-то хочет забыть, за что и с кем мы воевали. С кем воевали они. В руководящих указаниях фюрера к «плану Барбаросса» в самый канун войны сказано: «Предстоящая кампания — это нечто большее, чем просто вооруженная борьба; это — конфликт двух мировоззрений...»
Но что называли они своим «мировоззрением»? В качестве государственной идеологии утверждалась «диктатура людей высшего порядка над людьми низшего порядка — немцев над другими народами»... Так формулировал главный принцип фашистской идеологии ее «теоретик» Розенберг. «Мы обязаны истреблять население, — уточнял этот принцип Гитлер, — это входит в нашу миссию охраны германского населения. Нам придется развить технику истребления населения. Если меня спросят, что я подразумеваю под истреблением населения, я отвечу — истребление целых расовых единиц».
Таковы были цели. С методами население оккупированных областей знакомилось на практике. И Лидице, и Хатынь, и Бабий Яр, и Бухенвальд заранее планировались, теоретически обосновывались и опять же воплощались в директивы, приказы, инструкции. Чувства, настроения и образ мыслей солдата также программировались, потому что не запрограммированный солдат не смог бы делать то, что ему предстояло.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!