Читайте Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12, Главу 13, Главу 14, Главу 15, Главу 16, Главу 17, Главу 18, Главу 19, Главу 20, Главу 21, Главу 22, Главу 23, Главу 24, Главу 25, Главу 26, Главу 27, Главу 28, Главу 29, Главу 30, Главу 31, Главу 32, Главу 33, Главу 34 романа "Алый меч доктора Лисса" в нашем журнале.
Автор: Анна Лебедева
Глава 35. Под холодным солнцем осени
Рейхану снилось, что он не может заснуть. Лёжа с закрытыми глазами, Лисс слушал вой ветра, глухой, звучащий будто через вату, и пугающе громкий стук собственного сердца. Внезапно что-то мягко коснулось его лба; доктор попытался открыть глаза, отстраниться ‒ но тело, скованное сонным параличом, не желало слушаться хозяина. Стараясь не поддаваться нарастающей панике, Рейхан попытался убедить себя, что это был всего лишь порыв случайного ветра или ночной мотылёк, залетевший в комнату ‒ прикосновение было эфемерным, едва ощутимым. Однако все его уговоры пошли прахом, когда до слуха Лисса донёсся шёпот, заставивший его сердце болезненно сжаться и замереть на несколько бесконечных мгновений:
‒ Прощайте… мой господин.
Рейхан вздохнул ‒ и не смог выдохнуть. А когда ему всё же удалось наполнить лёгкие кислородом, попытался вернуть контроль над своим непослушным телом или хотя бы открыть глаза. Но как ни старался Лисс, как ни срывал горло в беззвучном крике, силясь заставить себя пошевелить хоть пальцем, попытки его успехом не увенчались, и вскоре сознание доктора поглотила ставшая уже привычной чернота.
Он проснулся, когда тусклое, затянутое дымкой солнце стояло уже высоко над горизонтом. Несмотря на продолжительный сон, Рейхан чувствовал себя усталым и разбитым; но это почти не имело значения по сравнению с сосущим под ложечкой ощущением грядущей беды. С усилием поднявшись с жёсткого ложа, Лисс потёр лицо холодными ладонями, пытаясь вспомнить, что снилось ему этой ночью.
И замер, уставившись в угол комнаты, где ещё вчера на деревянной подставке покоился его меч. Теперь же подставка была пуста. Как подброшенный, доктор вскочил на ноги, а затем опрометью бросился вон из комнаты, едва не выломав лёгкие двери. Меньше минуты Рейхану понадобилось, чтобы добежать до комнаты Сана, ещё мгновение ‒ чтобы распахнуть дверь и оглядеться. Однако мгновения этого с лихвой хватило на то, чтобы желудок Лисса сжала ледяная лапа ужаса: комната пустовала и выглядела так, будто в ней давно уже никто не жил.
‒ Сан! ‒ в порыве отчаянья крикнул Рейхан, будто бы Киасэн должен был возникнуть по его зову из воздуха, и стремглав выбежал из комнаты, испытывая иррациональную, но оттого не менее несокрушимую уверенность в том, что если меч ‒ оба меча ‒ не найдутся в самое ближайшее время, случится что-то очень и очень плохое. В коридоре он наткнулся на слугу и, ткнув пальцем в дверь, выпалил тона на три громче, чем следовало. ‒ Куда делся человек? Который тут жил?
‒ Стража увела его ещё на рассвете, ‒ с боязливой вежливостью ответил инсиец и сделал небольшой шажок в сторону, точно собираясь задать стрекача. Но Рейхан крепко схватил его за плечи и хорошенько встряхнул.
‒ Какого чёрта? Почему мне об этом ничего не сказали?! ‒ Лисс осёкся, заметив, как побледнел его собеседник, явно не понимающий, чего от него хотят, и заставил себя разжать пальцы. ‒ Вы знаете, куда его увели? При нём было оружие?
‒ Думаю, ко дворцу, ‒ промямлил слуга. ‒ И... да, у него в руках был меч...
Не дослушав, Рейхан рвано кивнул ему в знак благодарности и быстрым шагом направился к выходу.
Лисс не понимал, что произошло ‒ он ведь взял на себя вину Сана за все его преступления, так что по логике вещей стража должна была доставить во дворец его одного или, в крайнем случае, их обоих вместе. Однако Рейхану никто ничего даже не удосужился сообщить, и если бы он не проснулся…
Новое кошмарное осознание заставило доктора застыть посреди коридора. Сан ведь уже проделывал с ним такой трюк ‒ сразу после их появления в Ин-Си Киасэн усыпил Рейхана, мотивировав это тем, что господину нужен отдых. Лисс вспомнил прикосновение к своему лбу… Неужели Сан снова погрузил его в сон, чтобы… чтобы…
‒ Чёрт тебя дери, Сангин, что ты задумал?..
Осознав, что он всё ещё торчит посреди коридора, Рейхан сорвался с места и выбежал на террасу. Найдя глазами свои сапоги, он схватил их и плюхнулся на влажные доски, торопливо натягивая обувь и одновременно распутывая перекрутившиеся шнурки. В таком положении его и застал Хакаши, которого Лисс не замечал до того самого момента, когда первый министр, кашлянув, не сообщил:
‒ Генерал Отоёри, лао, наконец-то снял осаду с моего дома. Кого мне следует за это поблагодарить?
‒ Чёртова идиота Сангина! ‒ рявкнул в ответ Рейхан, окончательно запутавшись пальцами в шнурках. Завязав их с грехом пополам, он вскочил на ноги и зло глянул на министра. ‒ Почему меня не разбудили, когда его увели?
‒ Его увели? ‒ На лице Хакаши было написано такое искреннее удивление, что доктору стало даже несколько неловко за свой грубый тон. Он махнул рукой, развернулся и побежал к воротам. ‒ Постойте… Господин Рисс, подождите, прошу вас!..
Но Рейхан, не слушая, выскочил на улицу и, без особых церемоний растолкав инсийцев, которые, судя по всему, явились к нему на приём, припустил по дороге, тёмной от недавнего дождя. Отголоски грозы ещё слышались где-то за горизонтом, а воздух, в котором точно слезинки висели крохотные капли воды, был влажен и тяжёл. Но Лисс едва заметил это, сосредоточившись на своём дыхании: думать о чём-то ином было чревато новой волной паники, чего Рейхан отчаянно желал избежать ‒ сердце и без того колотилось о рёбра так, словно хотело проломить их и вырваться прочь из грудной клетки.
Хакаши вскоре догнал его, пыхтя и отдуваясь ‒ бег явно не входил в обычную программу тренировок первого министра. Держась чуть позади, он спросил у Рейхана, тяжело придыхая на каждом слове:
‒ Госп… господин Рисс ‒ уфф, ‒ а вы знаете, куда… куда именно повели Сангина?
‒ Понятия не имею, ‒ бросил в ответ Лисс, вдыхая носом холодный воздух с каплями влаги. ‒ Есть предположения?
‒ Можно… спросить… дворцовых слуг, ‒ на выдохах отозвался министр. ‒ Вы уверены, что… ох, следует так торопиться?
Не останавливаясь, Рейхан послал ему колючий взгляд через плечо:
‒ Я не звал вас. Можете возвращаться к себе. Я… ‒ он едва не закашлялся, вдохнув слишком много водяных капель, но сдержал приступ и закончил. ‒ Я справлюсь сам.
‒ Сомневаюсь, ‒ прохрипел министр.
Оставшийся путь они проделали молча ‒ конечно, если не брать в расчёт хрипение и свист, вырывающиеся из нетренированных лёгких мужчин: Рейхан, хоть и проходил перед отправкой на фронт начальную спортивную подготовку, никогда атлетом не был и выдержки его хватало ненадолго. К тому же сказывался богатый опыт курильщика, который также на пользу физическому здоровью совершенно не шёл.
Подбежав к дворцовой стене и миновав узкий мост, врачи столкнулись с новой неприятной неожиданностью: ворота, ведущие во внутренний двор, были закрыты, а перед ними, крепко сжимая в руках копья, дежурили два стража с каменно-неподвижными лицами. Узнав первого министра, они вежливо кивнули ему, не двигаясь с места. Дурное предчувствие с новой силой сжало желудок Рейхана, и он, шагнув к одному из мужчин, требовательно поинтересовался, с трудом справляясь с дыханием:
‒ Что там происходит? Почему ворота заперты?
‒ Немедленно ответьте на вопрос господина Рисса. ‒ Стражи молчали, и Хакаши решил прийти к нему на помощь. Голос министра звучал сипло и, казалось, готов был сорваться в любую минуту. ‒ Как первый министр я приказываю вам!..
‒ Генерал Отоёри повелел не пускать на внутренний двор никого постороннего, ‒ чуть помедлив, ответил стоящий справа.
Лицо Хакаши стремительно потемнело.
‒ Что значит «никого постороннего»? Я первый министр Её Величества Императрицы Суэмун, и я…
‒ Я спросил, что там происходит? ‒ перебил его Рейхан, подступая ближе и сжимая кулаки.
Стражи обменялись друг с другом косыми взглядами, после чего тот, что находился слева, коротко откликнулся:
‒ Казнь.
‒ Казнь? Чья казнь? Что происходит? ‒ Лисс едва не сорвался на крик; первый министр же, напротив, сделал шаг назад, а затем неожиданно схватил Рейхана за ладонь и дёрнул его в сторону.
‒ Идёмте, ‒ он кивнул на открытую галерею, входной проём которой темнел по левую руку от него. ‒ Я знаю, как попасть внутрь.
И министр потянул Лисса за собой, игнорируя оклики стражей. Те, впрочем, даже не попытались остановить нарушителей и лишь кричали вслед, не сходя со своих постов ‒ судя по всему, покидать их мужчинам было запрещено, что оказалось для врачей неожиданной удачей.
Стремительно шагая за Хакаши, не торопящимся выпускать его ладонь из своей, Рейхан отметил, что галерея кажется ему смутно знакомой. После недолгих размышлений доктор вспомнил, что именно здесь стражники вели его в темницу, выполняя приказ первого министра, когда он только-только оказался в Синхо. Лисс с подозрением покосился в спину Хакаши ‒ не собирается ли тот снова запереть его в подземелье? Но лекарь свернул в узкий коридор, рыкнул стоящему возле неприметной дверцы слуге: «С дороги!» и, резко рванув створку в сторону, выбежал во внутренний двор, таща Рейхана за собой. Однако мужчинам почти сразу же пришлось остановиться: двор был забит людьми, стоящими друг к другу так близко, что многочисленные пёстрые одеяния, казалось, сливаются в одно колышущееся громадное полотно.
Хакаши отпустил руку Рейхана и зло выругался, а Лисс привстал на цыпочки, пытаясь разглядеть, что происходит. Так и не сумев ничего увидеть за спинами инсийцев, он сжал зубы и, наплевав на вежливость, бросился вперёд, бесцеремонно расталкивая оказавшихся на его пути людей. Интуиция уже не шептала, но кричала в полный голос, что Рейхан должен спешить. И он торопился как только мог, орудуя кулаками, локтями, всем своим телом, чтобы продвинуться дальше в этом море человеческих тел и предотвратить то непоправимое, что должно было вот-вот произойти.
Ему оставалось преодолеть всего каких-то пару или тройку рядов; Рейхан уже мог видеть в редких просветах между людьми белую ткань, положенную в центре двора, человека в светлых одеждах, опустившегося на колени и покорно склонившего голову, его меч, лежащий без ножен на изрубленном чёрном пне, и двух инсийцев в белом, чьи лица скрывались под плачущими клыкастыми масками; один из них стоял за спиной коленопреклонённого мужчины, другой находился возле пня. Всего каких-то пару или тройку рядов, когда мужчины в масках медленно подняли своё оружие ‒ меч и молот, и они блеснули на затянутом дымкой солнце падающими с небосклона звёздами. Всего ничего ‒ но молот с оглушительным звоном обрушился на лежащий меч, разбивая его на осколки, а клинок, словно отпущенный с высоты маятник, описал ровную дугу, и по двору разнёсся мерзкий хруст. Услышав однажды, его невозможно было перепутать ни с чем иным: это был звук, с которым отточенное железо врезается в плоть, рассекая кожу, мышцы и кости, и несёт за собой только одно ‒ смерть.
Отчаянный вопль Рейхана ударил по толпе, точно клин по дереву: она раскололась на две неравные части, открывая взору доктора картину казни во всём своём ужасающем великолепии. Не сводя взгляда со скорчившегося на некогда белой, а теперь стремительно краснеющей ткани тела, Лисс побрёл вперёд и остановился лишь тогда, когда к его ногам медленно подкатился какой-то предмет. Это была отрубленная голова Сангина.
Нагнувшись и бережно обхватив её ладонями, Рейхан будто в полусне прижал голову своего несчастного меча к груди, не замечая стекающих на его халат капель крови и застывающих на светло-зелёной ткани уродливыми бурыми потёками. Послышался металлический звон ‒ это палач выронил свой меч и, спотыкаясь, попятился назад. Потом вдруг остановился, издал какой-то странный полустон-полувсхлип ‒ и вдруг сломя голову ринулся прочь, не хуже самого доктора грубо расталкивая людей, оказавшихся на его пути.
Это будто бы стало условным сигналом для всех собравшихся во дворе инсийцев. Замершая на полувздохе, во все глаза глядя на стремительно разворачивающуюся трагедию, человеческая масса вдруг разом заговорила и пришла в движение. Казалось, люди не знали, что им теперь делать: они задвигались так, будто их разом потянули за ниточки незримые кукловоды. И только Хакаши, решительно протолкавшсь сквозь толпу, бросился прямо к доктору и, опустив руки ему на плечи, мягко повернул Лисса лицом к себе.
‒ Рейхан, я… ‒ он отшатнулся, заметив, что именно мужчина прижимает к себе, и вскинул руку, в ужасе прикрывая ладонью рот. ‒ Святые боги… это… это ведь…
‒ Я убил его, Хакаши, ‒ прошелестел Рейхан и уставился на министра немигающими глазами. ‒ На мне ‒ его кровь.
‒ Это вы верно сказали, ‒ пробормотал в ответ министр, заставляя себя отнять руку ото рта и снова приблизиться к собеседнику. ‒ Не отчаивайтесь, человеческое тело для одушевлённого оружия ‒ всего лишь дополнительный сосуд. Ведь меч ваш ещё хранится… ‒ взгляд Хакаши упал за спину Лисса, где на чёрном пне и вокруг него тускло поблёскивали осколки разбитого оружия, ‒ в моём доме, ‒ закончил он с тяжёлым вздохом.
‒ Что я слышу? ‒ Рейхан и Хакаши медленно обернулись. Выбравшись из толпы придворных, к ним подходил генерал Баншун, в удивлении разводя руками. ‒ Неужели Сангин выкрал у вас меч и в кои-то веки совершил мудрый поступок? Ну надо же, я и не думал, что он последует моим советам. Отрадно. Было бы жаль, если бы на его месте оказались вы, господин Рисс, ‒ благожелательно улыбаясь, генерал кивнул на обезглавленное тело.
В голосе его при этом не звучало ни капли злорадства или издёвки. Даже не взглянув в ту сторону, куда указал генерал, Рейхан медленно приблизился к нему, поднимая склонённую голову. Впервые с момента казни Сана взгляд его стал более или менее осмысленным, когда Лисс посмотрел мужчине прямо в глаза.
‒ Вот как? ‒ ровным голосом спросил он ‒ и вдруг, резко взмахнув головой, что есть силы ударил Баншуна по переносице. Тонко взвизгнув, тот шарахнулся прочь; из его ноздрей хлынула тёмная кровь, а место, куда врезался лоб Лисса, побагровело и стало стремительно опухать. Неверяще глядя на доктора, генерал боязливо прикоснулся к носу кончиками пальцев ‒ а потом вдруг прокричал срывающимся фальцетом, быстро моргая заслезившимися от боли глазами:
‒ Вы говорили, что можете вылечить всё? Что ж, попробуйте теперь исцелить труп!..
Но Рейхан его уже не слушал ‒ подойдя к Сангину, он бережно опустил его голову на землю и, накрыв тело концом белой ткани ‒ тем, что ещё не успел покраснеть от крови, ‒ поднял треснувшую пополам бамбуковую рукоять меча и приблизился к первому министру.
‒ Идёмте, Хакаши, ‒ не глядя на него, пробормотал Лисс. ‒ Нам больше нечего здесь делать.
Министр опустил руку на его плечи, и мужчины ушли со двора, ни разу не оглянувшись.
Эпилог. Конец всего и новое начало
Третий день с момента казни Сангина Киасэна медленно движется к концу ‒ бледное солнце, с трудом взобравшись на небосклон, напоминающий цветом лепестки барвинка, катится вниз, точно огромный камень по склону невидимой горы. Прищурившись, Хакаши наблюдает за ним из-под ресниц, стоя без движения на террасе своего особняка и не обращая внимания на ветер, беспощадно треплющий его и без того неаккуратную причёску.
Третий день министр ничего не знает о Рейхане. Когда они выходили из дворца, стража задержала Лисса, сообщив, что его желает видеть Императрица. Хакаши хотел последовать за ним, готов был даже применить силу, если вдруг стражники попробуют его остановить, но Рейхан сказал ему, что повода для беспокойства нет, и предложил лекарю вместо этого отправиться домой и как следует отдохнуть. «Я не смогу простить себе, если по моей вине пострадаете ещё и вы» ‒ сообщил Лисс, едва министр собрался ему возразить, и тому пришлось подчиниться, пусть и без особой охоты.
Медленно шагая по пустынной дороге, Хакаши пробовал убедить себя, что так даже лучше ‒ раз Сангин понёс наказание за свои преступления, Лиссу ничто более не грозит, и Императрица просто решила объясниться с доктором или снова побеседовать с ним. Но тревога за сумасбродного гадзи от этих рассуждений не становилась меньше, а, напротив, лишь росла, так что министру пришлось изрядно напрячь силу воли, дабы не развернуться на полпути и не возвратиться во дворец.
Впрочем, не столько сила воли помогла Хакаши продолжить путь домой ‒ не менее сильным стимулом был страх перед Императрицей и Сон Бо. Особенно перед Сон Бо. Ведь он уже не был тем хитрым и ловким, но вместе с тем трогательно-наивным пареньком, который приехал в Синхо свататься к юной принцессе ‒ ныне он стал настоящим хищником, жестоким и опасным, распробовавшим вкус власти и готовым на всё, чтобы эту власть удержать. В Ганаканэ он давно уже был царём и богом, и у Хакаши почти не было сомнений в том, что теперь он попытается стать царём и богом всей Империи Ин-Си.
А это означает, что совсем скоро полетят головы, и дворцовое подземелье наводнится новыми постояльцами. И кто может гарантировать, что одним из них не станет Хакаши? Судя по тону, каким Сон Бо разговаривал с ним, с тем, кто фактически преподнёс ему императорскую власть на золотом подносе, такой печальный исход был весьма и весьма вероятен.
Думать об этом было неприятно. Более неприятно было думать лишь о том, что Сон Бо может сделать с Рейханом. Сидя на праздновании Хана-ацунэ возле Суэмун и слушая вполуха чириканье девочки, Хакаши слышал, как её супруг беседует о чём-то с Лиссом, что выглядело крайне подозрительно на фоне его недавних обвинений доктора в шпионаже. После сорванного праздника, пока Рейхан возился со своим мечом и другими пациентами, министр навёл кое-какие справки, что, по-хорошему, должен был сделать ещё давно. Так он узнал, что Сон Бо, полгода назад вернувшись в Ганаканэ, почти сразу по приезду раскрыл крупный заговор с шимарийскими шпионами, сумевшими перебраться через границу, и вплоть до своего отъезда вёл с ними непрерывную и довольно жестокую войну, которая не кончилась до сих пор. С учётом этого сам собой напрашивался вывод, что Сон Бо, увидев Рейхана, задумал использовать его в каких-то своих, пока что неясных целях. Но, зная супруга Суэмун, можно было с уверенностью говорить о том, что шанса выйти живым из этой авантюры у доктора практически нет.
Неслышно вздохнув, Хакаши уходит с террасы. Рука его рассеянно трогает горло, где под стоячим воротничком прячется красноватый рубец от медленно заживающей раны. Удивительно, как близость смерти может перевернуть взгляды человека с ног на голову: увидев этого гадзи впервые, став объектом его злой насмешки и вытерпев, пожалуй, одно из самых сильных унижений в жизни, министр возненавидел его и ни капли не сомневался в том, что Лисс испытывает к нему сходные чувства ‒ вплоть до того момента, когда он, задыхаясь, упал навзничь, совершенно чётко понимая, что жить ему осталось всего пару жалких мгновений. Он знал, что никто из сидящих в зале людей не придёт к нему на помощь ‒ что они, ничего не понимающие в медицине, могли сделать? И потому ощутил сперва не облегчение или надежду, но колоссальное изумление, когда ненавистный гадзи вдруг светло улыбнулся ему, став на мгновение похожим не на злобного демона, но на доброго бога, и сказал с непрошибаемой уверенностью: «Я помогу тебе». А затем лёгким движением руки вытащил Хакаши с того света ‒ так, будто для него это было сущим пустяком. После сидел без сна возле его постели всю ночь напролёт, как мог бы сидеть разве что отец у ложа больного сына…
Министр резко проводит рукой по растрёпанным волосам и запирается в комнате, что есть силы стукнув дверной створкой о косяк. Он должен отвлечься, перестать думать о Рейхане и о том, что может с ним сейчас происходить. Но дурные мысли роем вьются в его голове, неумелым музыкантом болезненно дёргают за струны и без того измученной души лекаря, и потому он зло рявкает, когда слышит позади требовательный стук:
‒ Я не желаю никого видеть! Уходите прочь.
‒ Обещаю, я ненадолго, ‒ отвечает знакомый хрипловатый голос, и Хакаши, обернувшись, нос к носу сталкивается с измождённым и, кажется, постаревшим на несколько лет, но определённо точно живым и, кажется, вполне здоровым Рейханом. Тот кривовато усмехается и кивает куда-то за плечо министра, притворяя за собой дверь. ‒ Собственно, я не совсем к вам, но так даже лучше. Уходить не прощаясь ‒ признак дурного тона.
‒ Вы… уходите? ‒ министру приходится откашляться в кулак ‒ голос отчего-то изменяет ему и едва не срывается. ‒ Но куда? И почему вас так долго не было? Что произошло во дворце?
‒ Притормозите, не так много вопросов сразу, ‒ Рейхан подходит к стулу и зачем-то проводит кончиками пальцев по его изогнутой спинке. Кажется, он избегает взгляда Хакаши и предпочёл бы, чтобы министра в комнате не оказалось, вопреки его собственным словам. ‒ Я всего лишь перемолвился словечком с Императрицей.
‒ И что же? ‒ в нетерпении министр делает к Лиссу стремительный шаг.
Тот поднимает на него взгляд ‒ тусклый и почти неживой, в глубине которого дотлевает углями то, что осталось от прежних чувств, ‒ и качает головой.
‒ Мы так и не смогли прийти к согласию по… некоторым острым вопросам.
‒ Она изгнала вас? ‒ не веря собственным словам, выдыхает Хакаши.
‒ Отнюдь, ‒ Рейхан снова кривит рот в усмешке. ‒ Она горит желанием вновь отправить меня за решётку. Лишь благодаря Отоёри я получил право на то, чтобы попрощаться с вами. ‒ Пока министр молчит, пытаясь осмыслить услышанное, Лисс с нарочитым равнодушием интересуется. ‒ Кстати, а вы знали, что именно он отрубил Сану голову?
‒ Я… догадывался об этом, ‒ сглатывает Хакаши, чувствуя во рту странный горький привкус. ‒ Как глава дворцовой стражи, лао, он имеет право казнить осуждённых на смерть.
‒ И он не преминул им воспользоваться, ‒ под нос отзывается Рейхан и быстро проводит ладонью по глазам. Однако в них нет ни капли слёз, когда он вновь глядит на первого министра. ‒ Впрочем, это уже не имеет значения, как и Суэмун. Разве что…
Лисс о чём-то размышляет пару мгновений, но потом решительно запускает руку в карман халата и достаёт оттуда прозрачный флакончик, в котором плещется какая-то мутновато-белая жидкость. Со стуком он опускает его на стол и твёрдо кивает, будто ставит окончательную точку.
‒ Это лекарство для неё. По чайной ложке в день утром и вечером.
‒ Так вы… вы всё-таки смогли его сделать? ‒ выдыхает ошеломлённый Хакаши. ‒ Но как? И когда? Лао, вы же постоянно были в окружении людей, когда вам удалось…
‒ Не мне, ‒ качает головой доктор.
‒ Не вам? Но кому?
Вместо ответа Лисс подходит к ширме, что прикрывает рабочий стол министра, без церемоний отодвигает её в сторону и указывает пальцем на портрет Ю Фэна.
‒ Ему, ‒ коротко отзывается Рейхан.
Лишившись дара речи, Хакаши переводит немигающий взгляд с портрета на Лисса и обратно. И, попятившись, едва не падает плашмя, когда нарисованный демон вдруг поворачивает голову и подмигивает ему ‒ хитро и насмешливо.
‒ Значит, ты всё-таки решил помочь этому несчастному миру? ‒ с ехидцей говорит Ю Фэн, переводя взгляд на Рейхана. Потом поднимается с колен, делает вперёд шаг, другой… И чем ближе он подходит, тем больше становится картина, пока не становится размером с большое дворцовое окно. ‒ А я уж было расстроился, что придётся нового спасителя искать.
‒ Хочешь сказать, я не единственный кандидат? ‒ прищурившись, уточняет Лисс.
Ю Фэн фыркает от смеха.
‒ Скажешь тоже… Были кандидаты до тебя, будут и после, если с тобой в процессе что-то случится. Или ты думаешь, что боги после единственной неудачи пустят судьбу мироздания на самотёк?
‒ О чём… о чём вы говорите?! ‒ к Хакаши, наконец, возвращается голос, и он тычет пальцем Ю Фэну в грудь, хоть и держится при этом на безопасном от него расстоянии. ‒ Что происходит?
‒ Здравствуй, Хакаши, ‒ обаятельно улыбается ему демон, так похожий и в то же время совершенно отличающийся от Рейхана. ‒ Давно не виделись. Как жизнь?
‒ Я… я не знаю тебя, ‒ нервно отзывается министр.
Демон хмыкает и кивает на Лисса.
‒ Ты знаешь его. А он ‒ это почти что я. Чуть помоложе, правда, но тем не менее…
‒ Почему вы не говорили мне об этом? ‒ Хакаши делает было шаг к доктору, но так и не решается подойти. Он сверлит взглядом опущенную голову Рейхана, его взъерошенную макушку, сгорбленные плечи, и чувствует обиду ‒ огромную, болезненную обиду, которой хватило бы на весь подлунный мир. ‒ Ведь тогда, в темнице ‒ лао, я же спрашивал вас!..
‒ Да я не знал! ‒ кричит в ответ Лисс, рывком вскидывая голову. Его лицо, искажённое горестной гримасой, пугает министра почти так же сильно, как ледяной тон доктора, когда Хакаши попытался требовать у него объяснений перед посещением Малиновой комнаты. ‒ Он пришёл ко мне в ночь перед казнью Сана, и я… ‒ Рейхан досадливо обрывает себя, а после бросает Ю Фэну, наблюдающему за перепалкой с неподдельным интересом. ‒ Почему ты ничего не рассказал мне перед тем, как закидывать в прошлое?
На это демон лишь пожимает плечами ‒ понимай, мол, как знаешь. Лисс выплёвывает сквозь зубы какое-то ругательство, но затем сжимает кулаки и выдыхает:
‒ Плевать. Я помогу тебе, но при одном условии.
‒ Не мне, а миру, ‒ поправляет его Ю Фэн. ‒ Я слушаю.
‒ Сначала ты отправишь меня в лес Сакураки. В тот день, когда Сан, скрываясь от солдат императора, получил смертельную рану. Я должен спасти его, хотя бы там… ‒ внезапно он осекается, и взгляд его, обращённый на демона, становится совсем тяжёлым. ‒ Я ведь спасу его. Так?
‒ Ну, это от тебя зависит, ‒ отзывается Ю Фэн. ‒ Ты врач, тебе и карты в руки.
На несколько долгих мгновений комнату накрывает душный полог напряжённой тишины. Потом Рейхан тихо вздыхает, заставляя себя успокоиться, и ровным голосом уточняет:
‒ Это значит «да»? Ты отправишь меня в тот день?
‒ Конечно, ‒ с кривоватой улыбкой, точь-в-точь похожей на ту, с которой Рейхан входил в комнату министра, отвечает демон и протягивает ему ладонь прямо через картину. ‒ Идём.
Лисс подходит к нему ‒ но, остановившись на последнем шаге, оборачивается и смотрит на Хакаши так, будто старается запечатлеть его образ на радужках своих глаз. Потом через силу улыбается и, плавным движением подняв руку, салютует ему двумя пальцами.
‒ Прощайте, господин первый министр.
‒ Прощайте… Рейхан Рисс, ‒ тихо отзывается Хакаши, глядя с непонятной даже для самого себя тоской на маленькую покосившуюся картину, висящую на стене его комнаты. ‒ Прощайте ‒ и да хранят вас боги.
КОНЕЦ РОМАНА
Нравится роман? Поблагодарите Анну Лебедеву переводом с пометкой "Для Анны Лебедевой".