Читайте Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12, Главу 13, Главу 14, Главу 15, Главу 16, Главу 17, Главу 18, Главу 19, Главу 20, Главу 21, Главу 22, Главу 23, Главу 24, Главу 25, Главу 26 романа "Алый меч доктора Лисса" в нашем журнале.
Автор: Анна Лебедева
Глава 27. Хуньлань о двух струнах
Откровенность за откровенность: отказать министру в просьбе Рейхан не мог, а потому вздохнул поглубже и заговорил, тщательно подбирая слова. Рассказ его вначале был неуверен и сух и походил на характеристику, что даёт соискатель, устраиваясь на работу: учился, трудился, повышал по мере сил свою квалификацию. Однако благодушное внимание со стороны Хакаши способствовало тому, что напряжение вскоре покинуло Лисса, и повесть его наполнилась живыми, яркими красками.
Обходя вниманием общие незначительные моменты и не вдаваясь в подробности войны как таковой, Рейхан рассказывал министру о сложностях и курьёзах, с которыми ему пришлось столкнуться на фронте, о людях, что помогали и поддерживали начинающего врача, и, конечно, о своих пациентах, интересующих лекаря более всего. Лисс поведал своему собеседнику и про генерала Дрэйвена, и про сержанта Гакта, получившего ожог восьмидесяти процентов тела ‒ а всё потому, что стоит сперва выполоскать отбеленную бензином одежду, и только потом бежать курить, ‒ но чудом выжившего, и про солдат, что стреляли себе по ногам ради дополнительной дозы морфия. Едва удержался от упоминания сержанта Хаторэ, буквально прикусив язык и оборвав себя на полуслове, но Хакаши, кажется, даже не заметил его оговорки, впечатлённый услышанным. Некоторое время после он молчал, раздумывая над словами доктора, а затем протянул, не поднимая глаз от опустевшей пиалы перед собой:
‒ Скажите, кто указал вам путь? Кто распахнул перед вами двери в медицину?
Рейхан пожал плечами, не совсем понимая смысла вопроса. Министр спрашивает о первом учителе Лисса? Или, не хуже самого Рейхана, интересуется, с чего тот решил стать врачом? Немного поразмыслив, мужчина остановился на втором варианте и ответил:
‒ Да я и сам не особо помню. В семье у меня врачей не было ‒ правда, мои родители и бабушка всегда относились к ним с уважением и считали медицину весьма почётным занятием, так что, думаю, их мнение на этот счёт передалось и мне… Хотя постойте, я припомнил кое-что. Кое-что из моего детства…
Хакаши поднял голову и внимательно уставился на собеседника, приготовившись слушать. А Лисс коснулся ладонью губ, силясь пробудить едва уловимое воспоминание, тускло поблёскивающее откуда-то с грани сознания, но упорно не желающее выходить на свет. Он задумчиво постучал костяшкой указательного пальца по подбородку, не сводя глаз с белого бока чайника. Там тоже было что-то белое, вот только к горячей воде оно не имело никакого отношения, скорее, наоборот, там был… холод?
‒ Стихотворение! ‒ выпалил Рейхан и поглядел Хакаши прямо в глаза, так поспешно, что тот даже немного испугался. ‒ Я вспомнил: когда я был совсем ребёнком, бабушка прочитала мне стихотворение про врача, отправившегося на фронт. И тогда я решил, что стану таким же, когда вырасту. Потом всё забыл, конечно, но, по-видимому, мысль эта осталась где-то у меня в подсознании, и я бросился её осуществлять, когда представилась такая возможность.
‒ А что это было за стихотворение? ‒ с осторожностью спросил министр.
‒ Не помню, ‒ поспешнее, чем нужно, откликнулся Лисс ‒ какие-то отрывки уже начали всплывать в его голове, но то, что на шимарийском звучало ритмично и в рифму, совершенно лишилось бы этого при переводе на инсийский. ‒ Что-то там про войну, снег и бинты, окрашенные кровью…
‒ Значит, кое-что вы всё же помните, ‒ подытожил Хакаши, на что Рейхан лишь вынужденно улыбнулся и развел руками. ‒ Я могу вам с этим помочь, ‒ министр поднялся из-за стола. ‒ Я знаю одно средство, которое пробудит ваши воспоминания, даже если те заснули самым крепким сном.
‒ Да? И какое же? ‒ с некоторым подозрением переспросил Лисс. Пить какое-нибудь чудодейственное снадобье или подвергаться действию волшебной мантры он совершенно не собирался, но министру удалось его удивить: из-за узорчатой решётки, откуда ранее была извлечена книга, Хакаши достал странной формы музыкальный инструмент, похожий на небольшой барабан с длинной ручкой-грифом, и полукруглый смычок. ‒ Что это?
‒ Хуньлань. ‒ Лекарь вновь опустился на пол, боком поставил «барабан» на колено и пальцем коснулся двух струн, натянутых на инструмент ‒ в тишине комнаты они прозвенели тихо и печально, будто кто-то стоящий неподалёку издал тоскливый вздох. ‒ Древний инструмент провинции И. Говорят, первому музыканту Эр Бао его подарила сама богиня Сакураки…
‒ Провинции И? ‒ повторил за министром Рейхан, и когда тот медленно кивнул, занятый подкручиванием длинных колков, не без ехидства полюбопытствовал. ‒ Но вы же говорили, что стремитесь не иметь с ней ничего общего.
‒ Это верно, ‒ вопреки ожиданию Лисса, Хакаши воспринял шпильку на удивление спокойно, а потом и вовсе улыбнулся, пусть и одними только кончиками губ. ‒ Но смертный человек слаб, и существуют вещи, от которых я смог бы отказаться разве что заменив своё сердце на железное.
‒ Чего пока ещё не случилось, ‒ пробормотал Рейхан.
Министр с улыбкой покачал головой, пристроил гриф хуньланя в своей ладони и бережно коснулся смычком одной из струн.
Было ли то действием тягучей, дрожащей в воздухе музыки, или же воспоминания Рейхана просто ждали подходящего момента, чтобы вернуться и напомнить хозяину о своём существовании, однако в голове доктора всплывало всё больше и больше строк того стихотворения про врача, угодившего на войну. Некоторые отрывки вызывали у Лисса невольную усмешку ‒ стихотворение было далеко не жемчужиной поэзии, и время от времени беспомощность автора просто вопила в нём во весь голос, ‒ однако встречались и удачные образы, те самые, которые в своё время так сильно зацепили маленького Рейхана. А уж когда он дошёл до второй половины стиха, то и вовсе ощутил, как мурашки бегут по его спине: в какой-то момент главный герой оказывал первую помощь солдатам из вражеского отряда, а после пропадал в метели, точно сам Рейхан, исчезнувший из лазарета после лечения Хаторэ. Однако на этом моменте его воспоминания обрывались, и как ни пытался Лисс воскресить в памяти, чем же кончилось дело и спасся ли главный герой, как ни вслушивался в плачущие звуки хуньланя, на ум ему более ничего не приходило.
А потом и вовсе Рейхан почувствовал, как веки его начинают слипаться, а голова медленно, но верно клонится вниз. Не выдержав в какой-то момент, он от души зевнул, позабыв прикрыть рот ладонью… Музыка немедленно оборвалась, и Лисс поймал на себе сочувственный взгляд Хакаши.
‒ Я совсем забыл, что из-за меня вы не сомкнули глаз этой ночью. ‒ Первый министр указал смычком на постель у окна. ‒ Прилягте; вам нужно отдохнуть.
‒ Думаю, вы правы, ‒ пробормотал Лисс, заставляя себя подняться на ноги. Тело двигалось неохотно и весило, по ощущениям доктора, раза в три больше, чем обычно. Рейхан добрёл до постели, рухнул на неё и распластался на мягком покрывале, едва сдержав стон удовольствия. Ему ещё хватило сил подтянуть к себе небольшую подушку и пристроить на ней голову, а после тело Лисса окутала свинцовая дремота. Сквозь неё до слуха доктора донесся далёкий перезвон ‒ это Хакаши снова заиграл на хуньлане, ‒ а после мужчина провалился в непроницаемую, чёрную бездну сна.
И снилось Рейхану, что он оказался на картине ‒ той самой, где был изображён Ю Фэн. Лисс осмотрел себя: на нём были одежды демона, походил по комнате, пустой и голой, в которой не было ничего, кроме повешенной на стену картины с плывущими рыбами. Не обнаружив ничего интересного, Рейхан выглянул в круглое окно. Он увидел чёрный лес на горизонте, тянущий к красному небу свои ветви, бурую землю с редкими островками зелёного тростника, и хотел уже отвернуться, когда вдруг меж стволов мелькнуло что-то белое. Рейхан прищурился, вытянул голову, после оперся ладонями о подоконник и высунулся из окна почти по пояс ‒ и застыл, неожиданно ясно разглядев за деревьями человеческую фигуру в одеянии винного цвета с развевающимися по несуществующему ветру снежно-белыми волосами.
‒ Сан… ‒ прошептал Лисс, но с губ его не сорвалось ни звука.
Не шевелился он, не двигалась и беловолосая фигура. И длилось это долго ‒ так долго, что за прошедшее время могла бы родиться, вырасти и взорваться на осколки не одна новая вселенная. А после Рейхан проснулся, и ресницы его, которых он коснулся кончиками пальцев, были мокры от слёз.
Обеспокоенным увиденным во сне, Лисс не сразу заметил Хакаши, замершего в ожидании у изголовья постели, и повернулся к нему только тогда, когда министр проговорил:
‒ Господин Рисс, пожалуйста, проснитесь. Пришли важные известия.
‒ Что? Какие? ‒ Рейхан рывком сел и развернулся к собеседнику. ‒ Что-то про Сана?
После ночного видения предположить подобное было бы логично. Но Хакаши опустил глаза на лист бумаги в своих руках, избегая взгляда доктора.
‒ Н-нет, ‒ чуть помедлив, министр покачал головой и протянул лист Рейхану. ‒ Дело в Императрице, лао. Взгляните.
Лисс покосился на бумагу, но в руки не взял.
‒ Я всё равно не смогу прочесть. Что там?
Рейхан поднялся с постели, чувствуя себя лишь немногим лучше, чем вчера. Он не знал точно, сколько времени ему удалось поспать, однако этого для вымотанного организма было совсем недостаточно. Тело ощущалось тяжёлым и негибким, будто бы выпиленным из цельного куска дерева, а голова гудела и работать совершенно не желала. Тем не менее Лисс заставил себя прислушаться к Хакаши, который успел развернуть бумагу и теперь зачитывал письмо монотонным, сухим голосом, так не вяжущимся с возбуждённо-ультимативным тоном письма:
‒ ...до наших ушей дошли слухи о том, что ты, Рейхан Рисс, знаешь природу недуга, который нас снедает. Поскольку министр Шэнь… ‒ тут лекарь споткнулся и болезненно скривился, ‒ ...много раз обещавший изготовить средство, способное нам помочь, до сих пор так его и не сделал, бесконечно находя для этого причины и отговорки, мы просим… нет, мы требуем, чтобы вы незамедлительно явились во Дворец и сдёрнули покров неведения с наших глаз. Подписано рукой Императрицы, ‒ закончил Хакаши.
‒ Любопытно, ‒ протянул Рейхан, задумчиво дотрагиваясь до подбородка, ‒ и как она так быстро обо всём прознала?..
‒ Это правда? ‒ перебил его министр, сворачивая письмо в трубочку, а когда Лисс непонимающе вскинул брови, раздражённо цокнул языком. ‒ Лао! Вы действительно знаете, как излечить Её Величество?
‒ Догадываюсь, ‒ вынужден был кивнуть Рейхан, и пояснил, не сводя глаз с приближающегося к нему собеседника. ‒ У меня нет средства от её болезни, но если я буду знать точный диагноз, я смогу…
‒ Демоны вас раздери, Рисс! ‒ Хакаши навис над ним, и Лисс ощутил смутное желание съёжиться и прикрыть голову руками. ‒ Разве вы не понимаете, лао, что только что обрекли себя на смерть? Разве Императрица простит вам подобные слова, разве будет ждать, пока вы приготовите лекарство? Почему вы не спросили прежде у меня?
‒ Наши с вами отношения, ‒ Рейхан исподлобья взглянул на министра снизу вверх, ‒ не допускали даже мысли сделать нечто подобное.
Лисс почти забыл, как пользоваться этим тоном ‒ тяжёлым и холодным, точно глыба льда, ‒ хотя раньше частенько практиковал его на не в меру зарвавшихся командирах, вздумавших вмешиваться в дела лазарета. И потому он совершенно не ожидал столь сокрушительного эффекта, что произведут его слова на первого министра. Стремительно побледнев, тот сделал шаг назад, потом ещё и ещё, споткнулся, покачнулся и плюхнулся на постель, нелепо взмахнув руками. Его длинная коса взметнулась в воздух и увесисто хлопнула по смятому покрывалу, но Хакаши даже не взглянул на нёе, что-то судорожно ища взглядом на лице Рейхана. Пальцы его заметно дрожали.
‒ Господин Хакаши? ‒ окликнул министра доктор, глядя на него с подозрением и лёгким испугом. ‒ Что с вами?
‒ Ничего, ‒ быстро ответил тот. ‒ Ничего, мне просто показалось… ‒ Хакаши провёл трясущейся ладонью по лицу и несколько раз глубоко вздохнул. ‒ Показалось. Прошу меня извинить, вы совершенно правы. Я не должен был говорить подобного. Но Императрица… если вы не удовлетворите её просьбу, лао, она прикажет избить вас палками, а с вашим сложением…
‒ Опять вы про это, ‒ вздохнул Рейхан, подошёл к министру и опустился на постель рядом с ним. ‒ Рано ещё паниковать, пока что Суэмун просто просит меня явиться во дворец. А там уж я как-нибудь попытаюсь её умилостивить…
‒ Нас, ‒ поправил его министр. ‒ Она просит явиться во дворец нас.
‒ Боитесь, что и вам палок достанется? ‒ хмыкнул Лисс, на что Хакаши лишь в изнеможении прикрыл глаза.
После министр отправил Рейхана привести себя в порядок и переодеться, а затем знакомой уже дорогой повёл на приём к Императрице. И на протяжении всего пути от поместья Хакаши до дворца Её Величества, а после и в самом дворце, петляя по его длинным, изгибистым коридорам, похожим на внутренности бумажных змей, лекарь торопливо объяснял Лиссу, как стоит вести себя перед лицом Императрицы, чего делать не следует и каких слов и выражений стоит избежать. Редкие встреченные на пути докторов люди почтительно кланялись им, а после долго смотрели мужчинам в спины, не скрывая своего удивления: чтобы первый министр обходился с кем-то настолько любезно? Не иначе как где-то куриное перо взлетело в небо!.. Однако Рейхан о мыслях инсийцев на свой счёт даже не догадывался, занятый запоминанием тонкостей и нюансов придворного этикета, о наличии которых до сего момента он мог лишь смутно гадать.
Продолжение следует...
Нравится роман? Поблагодарите Анну Лебедеву переводом с пометкой "Для Анны Лебедевой".